О тщеславии

«Не бываим тщеславни» (Гал. 5:26)

Святой Апостол Павел, изображая свойства жизни духовной, представляет взору нашему прекрасный вертоград добродетелей христианских. В этом вертограде он показывает нам светлые плоды духовные: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание (Гал. 5:22–23). Кто не возжелает возрастить сии райские плоды в вертоград своего сердца? Но для сего нужно возделание земли сердца, и крепкая ограда, защищающая насажденное от расхищения. То и другое указывает нам Апостол: возделание земли есть распинание плоти со страстьми и похотьми: иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми (Гал. 5:24); ограда – скромность, чуждая всякого тщеславия: не бываим тщеславни (26).

В предосторожность нашу размыслим, сколь пагубно тщеславие и какими средствами мы можем воздерживать себя от оного.

Потаенный сердца человек в неистлении кроткого и молчаливого духа – это есть пред Богом многоценно! Кто истинно возлюбил Бога, тот любит трудиться для Бога в тишине и сокровенности. Молчание сохраняет дух его в неистлении, в целости, свободным от повреждения, наносимого рассеянностью. В молчании рождаются важные мысли, в молчании согреваются и укрепляются чистые чувствования. Как в природе видимой важнейшие дела совершаются в сокровенности, – в сокровенности семя в недрах земли дает росток; в сокровенности приготовляется сок земной, питающий растения; в сокровенности таится начало жизни всех тварей: так и в высшей, духовной жизни начало, питание и укрепление оной совершаются в сокровенности. Благоговейные чувствования, богоугодные преднамерения, глубочайшие страдания, высочайшие утешения и подкрепления христианина – все это есть тайна между духом его и Богом, тайна, которую до дня вечности тщательно укрывает он от тлетворных прикосновений мира. Истинно любящий Бога не ищет похвал себе; вся цель его – слава Возлюбленного; все удовольствие его – служить Ему. Когда он раздаст милостыню, то старается, чтоб левая рука его не знала, что творит правая; когда постится, то умывает лицо свое, чтоб не явиться пред людьми постящимся; когда молится, то уходит в клеть свою, затворяет за собою двери, дабы помолиться Отцу своему втайне.

Так ли поступает тщеславный? – совсем напротив. Его цель не выше его; не славу Божию, не благо ближнего он имеет главным предметом, но услаждение себя своими совершенствами. Не успеет что-нибудь доброе узнать, или сделать, как уже и спешит это высказать другим. Что вошло в слух его, то, не коснувшись его сердца, прямо переливается на уста и вылетает в словах неодушевленных. Он враг молчания, жаждет похвал, лестью покупает лесть, любит отличаться от других движениями и поступками особенными; дома не имеет слез умиления, а пред людьми их проливает; не терпит обличений, на всякую вину свою находит извинение, глубоко кроет внутри себя зло свое, боится чрез самоиспытание коснуться оного, и выставляет наружу все благовидное, что только может найти в своих дарованиях или делах. «Тщеславие, – говорит св. Иоанн Лествичник, – есть наветник душевного сокровища, кораблекрушение в пристанище, по песку пресмыкающийся муравей, который, мал будучи, великие добродетелей плоды похищает. Оно радуется о всех добродетелях. Когда, например, я храню пост, в то время тщеславлюсь; когда же для утаения от людей поста своего разрешаю на брашно , то паки о благоразумии своем тщеславлюсь. Облекшись в светлую одежду, побежден бываю от любочестия; в худую переодевшись, опять тщеславлюсь. Говорить ли стану? – тщеславием обладаюсь; молчать ли захочу? – паки оному предаюсь. Куда сие терние ни повергни, все станет оно спицами своими кверху. Тщеславный человек есть христианский идолопоклонник, который по виду чтит Бога, но более старается угождать себе и людям, а не Богу. Всякий тщеславный есть самохвал.

Пост тщеславного никакого не заслуживает награждения, и молитва его Богу неприятна: ибо он и то и другое для похвалы человеческой делает. Тщеславие есть пременение природы, чадо неверия, предтеча гордости, оставление трудов, губитель добродетелей, руководитель к лицемерию, развращение нравов» (Леств. Слово 22).

Соображая черты эти с самим опытом, действительно найдем, что тщеславие есть – во-первых, пременение природы. Природа видимая не учит нас самохвальству; она совершает дела огромные, непрерывно трудится, и смиренно, всегда в надлежащее время, выполняет законы Творца: но важнейшие работы ее производятся тихо, без шума и неприметно. Тихо разливается всюду свет, и сколь велики, сколь неисчислимы благотворные его действия! Сколь могущественны его победы! – Так, видимая природа своим тихим действованием учит нас скромности. Да и в природе человеческой, неизвращенной ухищрениями искусственности, еще сохранились некоторые побуждения к простоте, чуждой тщеславия. От чего особенно любезны дети, эти создания еще неотдалившиеся от природы? Нe от того ли, что в них есть некоторые прекрасные свойства, а они, между тем, сами не знают об оных, не ставят их в цену, не тщеславятся оными? Отсюда видно, что тщеславие есть неправильное состояние, извращение, пременение природы.

Далее, по словам Лествичника, оно есть чадо неверия. И действительно, вера и верность все свои тайны, все надежды, все залоги добродетелей вверяет единому Богу, видящему втайне; слезы верующего капают на благословляющую длань Отца Небесного; воздыхания и вопли его, неслышимые для народа, восходят в слух Вседержителя. Посему, кто расточает свои чувствования и благоговейные движения пред толпою в чаянии жатвы похвал, тот потерял верность к Сердцеведцу.

В-третьих, тщеславие есть предтеча гордости; ибо тщеславный осмеливается восхищать себе право Всевышнего; он забывает святое слово, изреченное Спасителем: яко Твое есть царство, и сила, и слава (Мф. 6:13); и, вместо того, чтобы, подражая всей твари, прославлять Творца, поставляет целью своих деяний свою собственную славу. А отсюда один только шаг до полной гордости, которой корень в аду.

В-четвертых, тщеславие называет Лествичник оставлением трудов. И подлинно иное дело трудиться, иное питаться; иное дело стремиться вдаль, другое почивать; иное дело подвизаться, другое подвигами любоваться. Кто, имея в виду великую отдаленную цель, ревностно спешит к оной, тот не имеет времени рассчитывать, сколь много он прошел. Весь обращен, будучи, к тому пути, который осталось еще перейти, он забывает о пути уже пройденном. Какая ему нужда останавливаться и пересчитывать все холмы и селения, которые он оставил уже за собою? Через это он не приблизится ни на один шаг к своей цели. Но тщеславный точно это делает: вместо того, чтобы спешить вперед, он с удовольствием рассматривает и рассказывает другим, какие подвиги уже совершил он! Бедный! Чем дольше он будет любоваться своими успехами, тем меньше будет иметь силы и ревности к новым трудам. Ибо Божественная помощь, необходимая для оных, не вливается в сосуд оскверненный самомечтанием. Гордым Бог противится: смиренным же дает благодать (1Пет. 5:5). По этой причине справедливо называется тщеславие губителем добродетелей и развращением нравов. Ибо, изгоняя из сердца благодать Божию, оно открывает доступ к нему злому врагу добра, учителю гордыни.

Царь иудейский Езекия, обрадовавшись послам вавилонским, показал им и серебро свое, и золото, и фимиам, и все дома сокровищ. Что ж было следствием этой неосторожной доверенности к врагам? И рече ему Исайа: вот, придут дни, и все, что есть в доме твоем и что собрали отцы твои до сего дня, будет унесено в Вавилон; ничего не останется, говорит Господь (Ис. 39:6). Так враг добра, когда с добродетелей снят покров смирения, смело вторгается в дом душевный, оскверняет самые добрые дела ядовитым своим дыханием, и разоряет. Сделавший что-нибудь доброе, как говорят Отцы пустыннолюбивые, прилагает к душевному своему зданию один камень: но рассказавший о том другим в духе тщеславия, не только сей камень свергает, но и целый ряд других разметывает. Устрашись, велеречивый, губителя всюду обходящего; не дай врагу тебя подслушать и обокрасть; не верь душевной пшеницы развевателю, который советует тебе проповедовать о своих подвигах, как бы на пользу слушателей. Ничто, зрящих на нас, так пользовать не может, как смиренные и непритворные наши нравы и речи.

Что же нам делать против помыслов тщеславия, кои столь часто или нашим собственным самомечтанием, или похвалами других возбуждаются в нашем сердце?

Будем больше внимать себе, и всегда памятовать, что всякое благо и всякое совершенство свыше нисходит от Отца светов. Наше одно ничтожество, из которого мы изведены в бытие Создателем и грехи бесчисленные: вот это наша собственность; прочее все от Бога и Божие. Итак, Богу слава о всем!

Когда льстивые мечтания о своих достоинствах будут пленять нас: приведем на мысль исход наш из этой жизни; представим себе страшное судилище в день последний, и вопросим себя: устоят ли мнимо добрые дела наши на оном грозном испытании? Не развеются ли в пар и дым?

Когда льстецы начнут хвалить нас, приведем па память все свои беззакония, и по ним поверим обманчивый голос лести. Тогда красивая личина, которою хотят другие прикрыть нас, не пристанет к лицу нашему обезображенному.

Когда случится нам от ближнего услышать обличение и бесчестие, примем это как елей на раны, возлюбим обличившего – ибо не тот смиренномудр, кто сам себя хулит; но кто, будучи от другого обличен, любви своей к нему не уменьшает, и немедленно возблагодарим и благословим Господа, вразумившего нас.

Изберем себе какие-нибудь тайные дела, угодные Господу, о которых бы никто не знал, кроме нашего духовного водителя; и Господь, помогающий доброму намерению, избавит нас от ловящих души наши.

Наипаче же, прибегнем с молитвою к помощи Вышнего, и ходатайству угодников Его, да будем не только слышатели, но и творцы слова, да научимся от смиренного сердцем Господа никогда не хвалиться собою.


Источник: Голубинский Ф. А., прот. О тщеславии // Прибавления к Творениям св. Отцов 1854. Ч. 13. Кн. 3. С. 516-523 (1-я пагин.).