Проповеди протоиерея Димитрия Смирнова

Проповеди митрофорного протоиерея Димитрия Смирнова, настоятеля московского храма святителя Митрофана Воронежского, заместителя председателя Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства.

 

^ Начало церковного новолетия
(14 сентября)

С тех пор, как человек отпал от Бога и стал смертен, возникло время, которое отсчитывает нам дни, часы и годы. И все наше богослужение живет во времени. Сегодня заканчивается церковный год, завтрашний воскресный день совпал с новолетием. Весь круг церковных праздников начинается снова. И вот, как всегда, когда мы задумываемся о времени, мы невольно оборачиваемся назад. Мы живем в настоящем, но оно всегда миг, который невозможно уловить; будущее нам неведомо, и поэтому ум наш обращается на прошлое. Давайте оглянемся на прошедший церковный год и поразмыслим о том, что было нами упущено.

Начнем с православного богослужения. Оно устроено так, что одна часть его все время остается неизменной, а другая меняется. Полностью, досконально богослужебный круг повторяется раз в пятьсот с лишним лет. Поэтому никто, даже если он всю свою жизнь ежедневно утром и вечером ходит в храм, не может дважды попасть на одну и ту же службу, каждая служба уникальна. И при внимательном созерцании эта разница видна, хотя на первый взгляд все вроде бы похоже. Вот как две березы – кажется, что они одинаковы: стволы белые, листики зеленые с зубчиками; а если приглядеться, то они разные: у одной такие сучки, у другой другие, и листики разные, и количество их не совпадает. У Бога в Церкви так же, как и в Его творении, полное разнообразие.

В богослужении каждый участвует – а оно предполагает именно участие – в ту меру, в какую он способен. Одному служба навевает некие чувства, и он этим ограничивается; другой участвует в нем слухом; третий только зрением – смотрит, что происходит, а в слух ничего не входит. Кто-то участвует и умом – старается вникнуть в смысл происходящего и в смысл читаемого и певаемого. А иной еще в сердце все опускает, то есть не просто следит за службой, а молится духом, каждое произнесенное слово становится и его молитвой.

Отцы называли богослужение жизнью во Святом Духе, потому что познание Бога совершается в молитве, а через богослужение мы учимся молитве и учимся вечной жизни, которая есть также познание Бога. Из этой временной жизни мы все перейдем в вечность, но она будет у каждого своя. Как жизнь здесь у всех разная, так и вечность нам предстоит разная. Но если в земной жизни наблюдаются некие изменения: мы стареем, умнеем или, наоборот, глупеем от времени, – то там такого изменения нет. Известно, что от того, насколько мы здесь духовно преуспеем, и зависит наша вечная участь.

Что происходит с человеком, с его душой, когда он покидает этот временный мир? Если он сподобляется вечной жизни, то есть созерцания Бога, то непрестанно славословит Бога. Именно поэтому апостол Павел заповедал нам непрестанно молиться – для того, чтобы стяжать этот дар. Чтобы всегда, и днем, и ночью, что бы мы ни делали, мы своим умом, сердцем прославляли Бога и тем самым подготовили себя к вечности. Потому что в вечной жизни не нужно будет ни хлеб сеять, ни в очереди стоять, ни рубашки гладить – там только одно занятие: либо страдать от своих страстей, которые будут разрывать нас на части, либо славословить Бога.

И через православное богослужение мы учимся славить Бога. Поэтому каждый раз, когда мы приходим в храм, независимо от того, понимаем мы или не понимаем, что здесь происходит; чувствуем что-то или не чувствуем; независимо от того, все слова молитвы входят в наш ум или какая-то только маленькая толика, – все равно мы посещаем великую школу молитвы, где учимся «молиться духом, молиться и умом», учимся молиться душой и нашим сознанием. Чтобы это учение было успешно, нам надо стараться вникать в богослужение. Каждый праздник, который мы пропустили, есть невозвратная потеря, потому что любой день в православном богослужении имеет великое назидание и свои особенности, он имеет свое чтение, свой тропарь, свою духовную окраску.

Каждый раз, когда мы пропускаем службу – по лени и нерадению или в силу каких-то обстоятельств, которые не дают нам возможности прийти в храм, – нам надо об этом скорбеть. Время течет, праздник уходит, и мы как бы не изучаем того, что могли бы изучить. Хотя, к сожалению, и когда мы пребываем в храме, участвуя в богослужении, многое проходит мимо наших ушей. Нам нужно еще очень долго привыкать, очень долго настраиваться и долго еще учиться молиться. Вот как ребенок – он же не сразу учится читать: сначала по слогам, потом отдельные слова, потом предложения; а потом он еще бесчисленное множество лет делает ошибки в этих предложениях – сначала орфографические, буквы пропускает; потом учится запятые правильно расставлять.

Так же и в духовной жизни мы постоянно учимся. И оглядываясь на прошедший год, каждому из нас надо подумать: ну а чему я, собственно, научился, что я познал в этом году, к чему пришел? Вот прожил год и ходил этот год в храм. Было ли это просто хождение либо это было все-таки следование умом и сердцем за течением праздников, этих великих уроков, которые преподает Церковь, – уроков благочестия? Что я познал из закона Божия хотя бы умом, что начал из него воплощать в своей жизни?

Нам нужно наблюдать за собой. Но как это возможно? Господь сказал: «Царство Божие не приходит приметным образом». Поэтому, вглядываясь в свою душу, мы не можем понять, близки мы к Богу или далеки, не можем познать свою высоту или низость и степень своего падения, ибо нужно обязательно смотреть со стороны. Но тем не менее существуют некие вехи на нашем пути, которые мы можем и обязательно должны наблюдать для того, чтобы нам, «забывая заднее, простираться вперед», как апостол Павел нам заповедал, а не топтаться на месте.

Вот начинается новолетие, мы как бы поступаем в новый класс этой духовной школы, где Церковь через свои праздники, через свои песнопения, через чтение святых Писаний будет нас учить Царствию Небесному, учить приобретать те навыки, которые необходимы для жизни духовной, и искоренять те навыки, которые этому препятствуют.

Каждый из нас по крещению является сыном Божиим. Попробуем сравнить то царское достоинство, которое мы имеем от Христа, со своей собственной жизнью, и мы увидим, что она никак не соответствует тому высокому призванию, которому мы должны следовать. В человеке все состоит из привычек. Мы привыкли ко греху, привыкли к мирской жизни, нам очень трудно «из грязи выбраться в князи». И чтобы двигаться в духовной жизни, нужно прежде всего преодолеть этот греховный навык.

Какие вехи существуют на этом пути? Во-первых, надо начать это движение? Сначала необходимо приучить себя постоянно, неуклонно посещать храм – как ребенку, прежде чем научиться чему-нибудь в школе, надо выработать навык ежедневно в школу ходить. Когда первоклассник впервые приходит с урока, мама спрашивает: «Ну, что вам сегодня рассказывали?» А он ничего не помнит, потому что еще не научился запоминать того, что слышал. Перво-наперво в школе даже и заданий на дом не задают; ребенок сначала должен приучиться ходить в школу.

Посему требовать какого-либо духовного развития или понимания духовной жизни от человека, который постоянно не ходит в храм, просто бессмысленно. И чему-то научить человека, исправить его, если он не ходит на богослужение, практически невозможно. И чем-то помочь человеку в его духовной борьбе в этой жизни тоже затруднительно. Посещение храма – это первое и главное условие. Тем из нас, у кого такого навыка еще нет, надо его приобрести, потому что в противном случае их духовная жизнь, скорее всего, так и не сможет начаться.

Для начала надо научиться ходить на воскресную службу – в субботу вечером и в воскресенье утром. Это центр нашего богослужения, его апогей, вершина седмичной службы. Потом необходимо посещать двунадесятые праздники – двенадцать самых главных праздников года. Многие скажут: я работаю; как я могу прийти, если праздник совпадает с будним днем? Да, ты не можешь прийти на Божественную литургию, но на всенощное бдение прийти не только возможно, но и нужно, потому что вся литургическая красота данного праздника раскрывается именно во всенощном бдении, которое есть подготовка к кульминации, к литургии. Приходя на него, мы можем духовно участвовать в тех праздниках, которые есть в церковном году. Это первый этап.

Но иной этот навык уже приобрел, и не только навык, но и любовь к богослужению, к которому он стремится, которое он стал понимать и чувствовать. Чувствовать его красоту – не земную, а Небесную, потому что через богослужение мы приобщаемся к Небесной жизни, оно направляет наш ум на высокие предметы богословия и все время взывает к нашей совести и покаянию. Что делать дальше?

Второй этап – это рассматривание собственного сердца. Нужно смотреть, что в нашем сердце происходит. Каким образом можно это делать? Через те поступки, которые мы совершаем. Второй этап духовной жизни заключается в том, что в течение дня нам надо смотреть за собой: что мы делаем, что говорим, как себя ведем, и сравнивать это с тем, чему учит нас Святая Церковь через богослужение и через Евангелие. Тогда мы увидим множество поступков, прямо противоречащих тому, чему учит Господь. Вот эти дела, мысли, слова, противоречащие закону Божию, противоречащие воле Божией, и есть грех, который нам мешает взойти на Небо.

И чем больше мы будем ходить в храм, тем больше будем видеть в себе грехов. Если мы каждый день не видим в себе бесчисленное множество грехов, значит, мы еще не вступили во второй этап своего духовного развития, не положили еще начало покаянию, и нам нужно вновь и вновь ходить в храм, вновь и вновь просить у Бога Его милости, – просить до тех пор, пока не откроется у нас духовное видение. Оно заключается в том, чтобы увидеть, что мы люди грешные, что мы постоянно противимся воле Божией и вольно, и невольно.

Когда мы это увидим, можно будет сказать, что мы начали духовно прозревать, начали ощущать свою духовную несостоятельность. И если, познав свой грех, мы будем продолжать ходить в храм, продолжать молиться, каяться в своих грехах, то почувствуем, что грехи в нас как будто увеличиваются. Начинал в храм ходить – вроде ничего особенного не замечал за собой, а чем больше хожу, тем становлюсь более грешным. Нет, на самом деле более грешным не становишься, а просто больше видишь в себе духовных болезней. Это видение духовных своих недугов есть начало духовной жизни.

После этого человек вступает в следующий этап своего духовного развития – самый длительный, самый трудный. Он заключается в том, что человек искореняет в себе те грехи, которые видит, и по мере искоренения начинает видеть все новые и новые. Увидел в себе какой-то грех и стал с ним бороться. На эту борьбу может уйти очень много времени. И человек задумывается: в чем же дело, почему борьба моя неуспешна? Я замечаю в себе грех, я с ним борюсь, я прошу помощи Божией, я причащаюсь Святых Христовых Тайн, но все как бы топчусь на месте, пробуксовываю. Тогда он начинает понимать, что каждый грех – это всего лишь побег, у которого есть свой корень, и, пока не истребить корень, побег будет продолжать зеленеть, грех будет цвести. Бесполезно сорняк подрезать, он вырастет снова, надо обязательно вырвать его с корнем.

Наблюдая за собой, за своей жизнью, за своими греховными проявлениями, мы можем определить свои главные духовные заболевания, которые святые отцы называют страстями, что в переводе со славянского значит страдания. То есть мы переходим в такую стадию, когда грех становится уже не радостен и сладок, а ненавистен и приносит нам страдания. Апостол Павел говорит: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю», потому что «живет во мне закон греха». Когда мы познаем главную страсть, которая действует в нас, мы все силы своей души должны употребить на ее искоренение. Тогда по мере истребления одной страсти будет выявляться другая; по уничтожении другой будет проявляться третья. И так всю жизнь до тех пор, пока мы полностью не очистимся от страстей. Подай, Господи!

Полное очищение от страстей и есть чистота сердечная. Тогда человек становится бесстрастен. Бесстрастный не значит невозмутимый – нет, это тот, у которого в сердце уже нет никаких греховных страстей; у него только одна страсть – любовь к Богу. Она проявляется в любви к ближнему и вообще ко всему живому и неживому творению Божьему. Если нет любви к ближнему, нету любви ко всякому творению, значит, собственно, и нет любви к Богу. А если нет любви к Богу, значит, есть любовь к чему-то еще – к различным идолам, грехам, потому что наши страсти нудят нас к ним.

Достигнув очищения сердца от страстей, мы узрим Бога, мы с Богом будем общаться непосредственно. Если сейчас нам нужно сквозь толщу помыслов, рассеяние, лень, сонливость, еще кучу всяких вещей прорываться к Богу, как бы кричать из глубины души, взывать к Нему, то тогда общение с Ним будет ничем не затруднено. Но для этого нужно очень долго работать. И тогда мы узнаем, что такое непрестанная молитва, чистое созерцание Бога, подлинное безмолвие. Можно себя приучить постоянно бормотать какое-то слово, выработать такой навык, но непрестанная молитва – это совсем другое. Она должна быть именно сердечной, в ней должно участвовать сердце. А участвовать оно может только в том случае, если оно очищено от страстей.

Если же человек пытается достичь сердечной молитвы, не очистив свое сердце, он становится часто бесноватым. Многие люди, еретики или заблуждающиеся, пытаются с помощью Иисусовой молитвы войти в какие-то духовные состояния, но они, кроме сумасшедшего дома, в результате ничего не получают, потому что со свиным рылом лезут в калашный ряд. Поэтому даже некоторые чудаки говорят: нельзя Иисусову молитву читать, с ума сойдешь. Нет, не сойдешь, если будешь совместно с молитвой совершать очищение своего сердца от греха. Нужно прежде очистить сердце, а уже потом стремиться к высоте созерцания Божества.

Это состояние очищенного сердца и неотступного предстояния Богу и есть святость, потому что в чистом сердце обычно поселяется Дух Святый. Человек тогда становится пророком, становится рабом Божиим, он, собственно, уже не живет для себя и, как апостол Павел, может сказать: «Не я живу, но живет во мне Христос». У него и мысли, и слова, и дела, и внешность – все Христово. Он как живой Христос, потому что является частью Тела Христова, целиком становится членом Церкви. И если Господь сразу не забирает его на Небеса, то только по одной причине, что, может быть, у него есть какие-нибудь особенные дарования, которыми он может послужить Богу на земле, то есть людям.

У Бога только одна забота: как бы людей привести на Небо. И если кто-то имеет к этому способности, Господь, бывает, оставляет его в мире для того, чтобы он потрудился. Человек уже предпринял труд для очищения своего сердца, но может еще потрудиться для очищения сердец других. Серафим Саровский так говорил: «Стяжи мирный дух, и вокруг тебя спасутся тысячи». Если где-нибудь заводится святой человек, вокруг него сразу тысячи спасаются. И чем более свят человек, чем больше он облагодатствован Святым Духом, тем больше количество спасаемых людей вокруг нас.

Бывают такие ослепительные святые, которые спасают сотни тысяч и даже миллионы людей. Например, Сергий Радонежский. Он обладал такой благодатью, что спас не только себя и монахов, своих учеников (десятки их стали святыми), – он всю Россию перевернул своей святостью, собрал ее воедино так, что она смогла выйти из того страшного тупика, в котором находилась во время татаро-монгольского пленения, попущенного россиянам за их грехи, за отступление от Бога, междоусобицу, нарушение закона любви. Господь попустил им побыть под татарами, чтобы они немножко, так сказать, очухались, а потом послал Сергия Радонежского, собравшего все духовные силы Руси воедино, – и создалось заново наше государство, в котором мы с вами, слава Богу, живем.

Вот такой путь и нам всем предстоит, только каждому в свою меру. А начало его – посещение храма. Все мы ученики, все мы в начале этого пути, и от этого начала зависит дальнейшее. Дом всегда строится с фундамента. По милости Божией, все мы, каждый из нас вступает в новолетие, в новый церковный год. Пусть этот год не пройдет зря, пусть он пройдет так, чтобы мы хоть что-то усвоили. Господь через скорби, через болезни, через всякие жизненные обстоятельства будет нам помогать усваивать эту духовную науку, эти теоретические знания, которые мы приобретаем на богослужении. То, что мы недоделаем: недомолимся, недопостимся, недопоймем, как бы пропустим эти теоретические занятия, – мы будем усваивать уже на практических занятиях, живя обычной жизнью. Мы будем падать в грехи, расшибать себе нос, скатываться вниз, карабкаться наверх и все начинать сначала. Может быть, будем оставаться на второй год.

А многие остаются не только на второй год, но и на третий, а часто и на сороковой. Потому что, к сожалению, некоторые нерадивые по сорок лет в храм ходят, но никакого развития в них не происходит, не прибывает в них любовь. А раз не прибывает, значит, они не стали Христовыми, еще не поняли самого главного закона христианства – закона любви. Раз это человеку не понятно, значит, до сих пор его хождение в храм бессмысленно. Потому что Церковь существует не для того, чтобы молебны и панихиды служить, поминать о здравии и за упокой. За здравие и за упокой молятся и у мусульман – пойди в мечеть да помолись.

В чем отличие Православия? Православие есть жизнь во Святом Духе. Нам дано колоссальное сокровище: будучи людьми грешными, недостойными Царствия Божия, не имеющими на душе даже светлого пятна, тем не менее, по милости Божией, мы можем стоять на Небесах. И каждый раз, вступая в храм и участвуя в богослужении, мы стоим на Небе: «В храме стояще славы Твоея, на Небеси стояти мним». Это воистину так, с тех пор, как Христос пришел на землю и основал Церковь – это Небо, сошедшее на апостолов в Духе Святом. Господь основал Церковь, чтобы нам через нее восходить на Небо. Поэтому чем больше мы умом, сердцем, чувствами, всем нашим составом вникнем в эту жизнь церковную, в церковность, в ее благодатный закон, тем больше будем приобщаться Небесной жизни, тем больше будем приобщаться Христу, вечности, то есть тому, что для нас всех уготовано и, возможно, очень скоро нас ждет.

И суд Божий, собственно, в этом и состоит. Не думайте, что там будут подсчитывать, сколько раз ты поругался или сколько раз ты кому-то яблочко подарил, – нет. Суд состоит вот в чем: стоит человек перед Отцом, и сердце его известно Богу, он Богу открыт. И Господь смотрит, может этот человек жить в Царствии Божием или нет. Если может, Господь его берет. Если не может, Он его отстраняет от Царствия Небесного «во тьму кромешную, где плач и скрежет зубовный». Можно сказать: ох, как ужасно! Нет, это не ужасно, это просто закономерно. Возьмем рыбу и птицу – рыба в воде плавает, ей там хорошо, а птица в небе летает, ей там хорошо. Но если их поменять местами, обе задохнутся. Вот так и человек: если грешника в Царствие Небесное поместить, он сгорит; и если праведника поместить в преисподнюю, он будет гореть. Поэтому каждому свое; на что способна душа человека, то он и приобретает.

Если мы хотим достичь Небесной жизни, созерцания Пресвятой Троицы, надо свое сердце очистить, чтобы уже здесь, на земле, приобщиться к Небу. Если мы этого не достигнем, будем свою жизнь проводить во грехах, то такую же греховную наследуем и вечность. Пока мы еще здесь, на земле, у нас есть возможность покаяния, исправления, очищения, а при переходе за гроб этой возможности уже не будет. Как человеку, кончившему школу, если он там ничему не научился, уже поздно учиться, надо было раньше. Наша жизнь – это тоже школа, некий университет. Получим мы доступ в Царствие Небесное или не получим и нас выгонят оттуда со второго или с третьего курса?

Господь все для нас сделал: Он дал нам прекрасный закон Божий, и Он нам Сам помогает эти духовные уроки учить, Сам нас исправляет, ведет, поддерживает, все о нас печется и заботится. Если у нас есть благодарность и любовь к Богу, то мы постепенно будем это чувство развивать, углублять до тех пор, пока в нашем сердце ничего не останется, только один Христос. Мы больше ничего не будем любить, ничто нам так не будет мило, только Он один. Мы к Нему одному прилепимся, Ему одному будем служить, а все множество всякой суеты, в которой мы живем, померкнет.

Там, в вечности, не будет ничего из того, что составляет нашу теперешнюю жизнь. Там нас ждет либо вечное блаженство, либо вечное страдание. Блаженство от чистоты сердечной, потому что человек с чистым сердцем ни от чего не страдает, ничему не завидует, ни к чему мирскому не стремится, ему ничего земного не надо – он всем обладает, он обладает Самим Богом. Бывает такое состояние, полнота всяческого обладания, когда ничего не нужно – ни хлеба, ни сокровищ, ни каких-то развлечений. Все просто теряет смысл, когда человек приобрел Бога, потому что по сравнению с Богом все ничто.

А если человек обладает страстями? То здесь хочется согрешить, то там – но как ни греши, не нагрешишься. И когда жизнь кончится, там уже греха не будет. Останется только одно желание, которое осуществить невозможно. Вот оно и страдание. Представьте человека, который сгорает от блуда – не год, не два, не миллион лет, не миллиард, а вечность. Как это страшно. А есть еще сребролюбие, объедение, многоспание, осуждение, гневливость, злопамятность – представляете, какой клубок? Что за жизнь мы там себе готовим, если не очистим свое сердце? Здесь мы на какие-то секунды можем ослабить огонь греха. Вот дико хочется выпить – ну выпил, и все, на душе легче. Здесь кто-то тебя обидел – взял наподдал (обычно детям, ни в чем не виноватым); злобу сорвал – и на душе легче. А там-то не сорвешь, там эта злоба так и будет в тебе кипеть, она будет тебя жечь – вот она, геенна огненная. Страсти греховные останутся, а возможности их удовлетворить не будет.

А человек, у которого одна только страсть – Бог, эту страсть сможет удовлетворить; он будет непрестанно Бога созерцать и прославлять, непрестанно Богом любоваться; он будет жить с Ним одной жизнью. Вот это, собственно, и есть вечная жизнь, это есть спасение, это есть Царствие Небесное, это есть святость – как угодно можно называть.

С завтрашнего дня мы вступаем в новый класс. Если за предыдущий год мы чему-то научились, слава Богу, пойдем дальше, не будем топтаться на месте, не будем зря время терять – оно очень коротко. Наша жизнь, к сожалению, ничтожно коротка. Будем же трудиться для Господа, чтобы достигнуть Царствия Небесного. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 13 сентября 1986 года, вечер

 

^ Всенощное бдение под Рождество Пресвятой Богородицы. Проповедь 1-я.
(21 сентября)

Сегодня мы вступаем в первый двунадесятый праздник церковного года – Рождество Пресвятой Богородицы. Прославляя Богородицу, мы прежде всего вспоминаем о Ее смирении. Это была главная добродетель, которой Матерь Божия достигла в самой совершенной мере. И понятно, что это было бы невозможно, если бы не Ее родители. Родители являются для ребенка самым высшим авторитетом и объектом для подражания. Так бывает не только у людей, но и у птиц, и у млекопитающих. Дети глядят на мать и отца и, подражая им, учатся, как вести себя в этой жизни. И родители Пресвятой Богородицы Иоаким и Анна обладали смирением в очень большой степени.

Об их жизни мало известно. Мы знаем, что они были из рода Давидова и Ааронова, то есть Богородица произошла из двух этих замечательных родов: священства и царства Израильского. Долгое время Иоаким и Анна были бесплодны, и окружавшие люди всячески их за это уничижали. Чтобы представить себе, что чувствовала Анна в то время, когда у нее не было детей, а она уже склонялась к старости своими годами, можно обратиться к современной жизни. Примерно то же самое испытывает сейчас многодетная мать: она терпит то же давление со стороны общества, то же презрение, те же попытки оттолкнуть ее подальше, всяческие оскорбления и от людей окружающих, и от соседей, и от чиновников. Просто в древнем Израиле было наоборот: если мать многодетная, ее прославляли; а если в семье не было детей, то она считалась проклятой, за это от общества было высшее поношение, потому что считалось, что эти бездетные люди чем-то очень согрешили. Весь Израиль жил ожиданием, что придет Спаситель, и каждая семья надеялась, что именно из их семени Он произойдет. И родители радовались каждому мальчику и каждой девочке, потому что она могла стать впоследствии матерью этого Мессии, Спасителя. Поэтому чем больше детей, тем больше радости и благодати.

В те времена люди жили Богом, а теперь живут собственным эгоизмом. Поэтому чем больше сейчас в семье детей, тем больше проклятий они слышат в свою спину. Мамочки так и воспитывают своих деток, говорят: живите для себя, а уже потом будете жить для других. А огромную массу детей просто убивают. У нас в стране официально убивают восемь миллионов в год, а на самом деле – около десяти миллионов. Можно себе представить. Гитлер убил, говорят, двадцать миллионов человек за четыре года войны. А здесь ежегодно, без всякого Гитлера, сами. Это говорит о том, в какую страшную эпоху мы живем.

Но Иоаким и Анна были перед Богом чисты. Все те заповеди, которые дал Моисей, они исполняли. Они были очень богобоязненные, очень молитвенные, очень скромные люди. И, тем не менее, у них не было детей. Но они не возроптали, как Иов, на Бога, а терпели это бесчестие, потому что доверяли Богу. Они знали, что раз Господь так распорядился, значит, так надо. И они не день, не два, а десятилетиями терпели поношение от всего окружающего общества, от соседей, родных, знакомых; терпели, когда все на них показывали пальцем. Однажды даже Иоаким пришел в храм, а священник не принял от него жертву, сказал: ты недостоин принести Богу жертву, потому что у тебя нет детей, ты великий грешник.

Они терпели очень долго, и терпели невинно, и это привело к созиданию в их сердце главной христианской добродетели – смирения. Потому что, чтобы приобрести смирение, нужно обязательно научиться терпеть поношения. Если человек этого не умеет, он никогда не научится смирению. А если он никогда не научится смирению, он никогда не получит благодати Божией, потому что приобрести ее может только тот, кто имеет смирение. Другого пути нет. Господь Сам обладает смирением в высшей степени. И благодать Божия может вселиться только в такого человека, чье сердце того же качества, что у Бога.

Иоаким и Анна долго терпели, молились, и наконец Господь внял их молитвам. Разрешилось неплодство Анны, и она уже в пожилых годах зачала и родила Девочку, ставшую образцом смирения. До трех лет Мария воспитывалась родителями, а потом была отдана в храм Божий, где жила под руководством опытных наставников и приуготовила Себя для того, чтобы родить Спасителя мира.

Мало ли было прекрасных, воспитанных девиц в Израиле? Почему именно на Нее сошел Дух Святой? Потому что Она была воплощенное смирение. Она была самая смиренная не только из всего Израиля, но из всего человечества. Именно поэтому Бог всей силой, всей мощью Своей благодати мог осенить Ее Духом Святым. И Она единственная могла израстить этот Плод чрева Своего, от Которого нам всем вышло спасение. Наш Спаситель родился в мир, и Он может теперь спасти нас от греха. Такое получилось небывалое чудо, и основой его является смирение.

Послушаем, что писал о смирении преподобный авва Исаия, который жил в четвертом веке. У него много глав, и очень пространных, о разных христианских добродетелях, но когда он стал писать о смирении, то смог написать только несколько строк. Это очень показательно. Так же и Матерь Божия: хотя роль Ее в нашей жизни огромна, в Евангелии Ей нашлось всего лишь несколько строк. И это именно потому, что Она была всегда тиха, смиренна, скромна и незаметна.

«Смирение есть думать о себе, что ты грешник и ничего доброго не делаешь пред Богом». Надо нам войти в такое чувство, чтобы постоянно помнить и чувствовать, что мы люди грешные, и, даже если нам удается сделать что-то на вид доброе, никогда не надо этим тщеславиться, а всегда приписывать это добро Богу. Надо глубоко понимать, что если Господь что-то через нас доброе делает, то это совсем не наше. Если же мы по-иному чувствуем, значит, смирения в нас уже нет.

«Дела же смирения суть молчание, немерение себя в чем-нибудь». Значит, когда мы много говорим или сами себя в чем-то оцениваем, измеряем (особенно это бывает в сравнении с другим: я вроде поумней, я вроде покрасивей, я что-то знаю получше), это есть отсутствие смирения. Поэтому если мы в себе заметим такое движение ума или души, надо тут же припадать мысленно к Богу и каяться, просить прощения и начинать сначала.

«Смирение суть нелюбопрительность». То есть когда человек не любит распри, прения, споры. Спорливость же – признак того, что смирение отсутствует.

«Повиновение». Когда человек охотно слушается. Если человек слушается неохотно или вообще не слушается, это говорит о том, что у него смирения нет. Именно поэтому многие святые, чтобы достичь смирения, отдавали себя в послушание и, что бы им ни приказали, ни попросили словом или даже просто мановением очей, сразу старались исполнять, чтоб отсечь свою волю, достичь смирения, а уже со смирением, конечно, и благодати Божией.

«Смотрение в землю». Смиренный смотрит в землю, а не по сторонам, потому что то, что вокруг, обычно нас развлекает. Много есть лиц, приятных на вид, которые хочется рассмотреть, ими полюбоваться, и от этого возникают всякие помыслы, нечистота и нескромность. Когда человек открыто смотрит в глаза другому человеку, это тоже проявление нескромности, отсутствие смирения.

«Имение смерти перед очами». Смиренный человек всегда, каждую минуту своей жизни помнит о том, что ему придется умереть. А раз он помнит о смерти, естественно, он не будет совершать легкомысленные поступки, а будет жить серьезно. Когда человека приговорят к смерти, он начинает жить серьезно, жизнь свою пересматривает и иногда даже полностью перерождается. Федор Михайлович Достоевский, например, пока ожидал казни, сумел переродиться, стал совсем другим человеком, и благодаря этому мы имеем такого христианского писателя. Хотя начал он очень плохо: был революционером, но, конечно, не в современном понимании.

«Блюдение себя от лжи». Почему люди врут? Чтобы себя обезопасить, чтобы сделать себе удобства, защитить себя от других людей. То есть когда человек лжет, он тем самым как бы отметает промысел Божий, он служит дьяволу, он хочет себе временного блага за счет порчи своей души. Поэтому если мы хотим достичь смирения, надо приучать себя не врать ни в коем случае. А мы очень часто даже если не прямо врем, то обязательно что-то приплетем не так, и настолько к этому привыкли, что не замечаем этой лжи и даже за ложь ее часто не считаем.

«Непозволение себе в беседах суесловий, противоречия старшему, настаивания на своем слове». Когда мы общаемся друг с другом, мы не можем совсем не говорить, что было бы, конечно, очень неплохо. И к нашей речи всегда примешиваются праздные разговоры: обмен новостями, какие-то оценки, очень много суетного, не имеющего отношения к спасению души. Наши беседы часто неназидательны. Нам хочется себя показать, о себе заявить, какую-то оригинальную мысль высказать, и тем самым мы теряем главное, потому что смирение уходит из нас.

«Противоречия старшему». Нет у нас никакого почтения к старшим ни по должности, ни по званию, ни по возрасту. Некоторые даже считают чем-то стыдным старшему оказать уважение, скромно промолчать. Наоборот: чем больше наглость проявишь, тем лучше. В этом и не совсем наша вина, нас так воспитывали с детства, и не только нас, но и наших родителей. Но если мы хотим достичь благодати Божией, надо это изживать. И детей стараться воспитывать в почтении к учителям, к начальству, к родителям и вообще к старшим.

«Настаивания на своем слове». У нас очень распространено настаивание на своем. Мы все считаем, что то, что мы изрекаем,– это истина в последней инстанции. А если встречаемся с иным мнением, то готовы этого человека и обличать, и ругать. Апостол Павел сказал: «Немощного в вере принимайте без споров о мнениях». Ведь совершенно очевидно, что никогда никого ни в чем нельзя убедить никакими словами. Если человек задает вопрос и хочет узнать истину, он ее примет и замолчит. А раз он вступает в спор, значит, он не хочет истину узнать, ему охота лишь тебя переубедить. И надо тут же прекращать с ним беседу. Конечно, нужно его выслушать, но никакой спор просто недопустим, поскольку он разделяет людей. Если мы будем настаивать на своем, спорить, что-то доказывать, то мы гораздо больше потеряем, потому что мы можем поссориться, что очень страшно и есть грех перед Богом. И мы потеряем мир души, который является величайшей драгоценностью.

Очень часто, особенно между супругами или между родителями и детьми, возникают споры по разным пустякам. Один не хочет уступить другому. Мама говорит: надень кофту. А сын отвечает: не надену, мне тепло. И из-за такой ерунды, как кофта, они портят друг другу нервы, вместо того чтобы кому-то уступить. Мы даже и не понимаем: а как это – уступать? Поэтому для нас, безумных, Господь дал предписание. Ведь раз человек сам не понимает, ему нужен писаный закон. Этот закон гласит: младший уступает старшему, а жена – мужу. Что тут непонятного? Все просто. Смирись, уступи, и не будет дома ни скандала, ни свары, ни ссор, ни драк. Мало ли что ты хочешь. Раз промыслом Божиим так устроено, что ты оказался в подчинении, уступи. Тебе дан повод смириться, то есть дан повод приобрести мирный дух, а с ним благодать Божию.

«Перенесение положения». Разные у нас бывают положения, иногда очень трудные. Вот у Иоакима и Анны было положение такое, что их все поносили. Но они не ходили ни в райисполком, ни в партком, ни в профсоюз, не требовали реализации своих прав. Они смиренно терпели то, что с ними происходило, и терпели совершенно несправедливо. А нас только задень, мы сразу ищем какой-то справедливости, как будто на земле может быть справедливость, особенно в нашем теперешнем обществе. Какая справедливость, если людей на улице уже убивают ни за что? И мамы собственных детей убивают ни за что. А некоторые, убивши двоих-троих, еще ищут себе справедливости. Да по справедливости тебя нужно три раза убить! Но три раза убить нельзя, значит, справедливость уже не может быть восстановлена. Как же ты смеешь ее требовать? Поэтому надо терпеть свое положение, терпеть смиренно. Сколько ни бунтуй, сколько ни протестуй: можно перевернуть страну, общество, порядки, можно монархию заменить демократией или диктатурой, – но что это изменит в твоей жизни? Ты удовлетворишь свои какие-то страстные желания? Ну и что? Все равно через несколько лет ты умрешь, и все кончится. Ради чего все это безумие? Не лучше ли просто мир и любовные отношения друг с другом? Конечно, лучше, это ясно. Жизнь земная у нас всего лишь одна, поэтому стоит ли тратить слова, кричать, что-то доказывать, с кем-то бороться. Хватит бороться, жить надо, уже пора. Надо, чтобы мир был между людьми. И начинать надо прежде всего с собственного сердца – чтобы в сердце был мир. Вот что важно, а не какая-то безумная попытка исправить свое положение, достичь земного счастья.

А многие в поисках счастья даже жертвуют своей жизнью. Это ли не глупость? Ну, хорошо, допустим, тебе удалось, ты его достиг. Ну и что? Сколько ты им попользуешься? Несколько лет. Ну, даже если десять лет, какой в этом смысл, если все равно потом у тебя инфаркт, инсульт, рак или СПИД или тебя просто ножом в подъезде зарежут, такого счастливого и довольного собой? Какой смысл жертвовать ради этого своим временем, здоровьем, силами, энергией, умом?

Вот поэтому авва Исаия и говорит, что нужно обязательно терпеть то положение, в котором ты живешь. Апостол Павел тоже говорит: «Каждый оставайся в том звании, в котором призван». Родился ты в семье академика – замечательно, у тебя есть шансы и лучшее образование получить, и лучше питаться. Родился ты в семье алкоголика – у тебя совершенно другая будет жизнь. Ну и что? Стоит ли из-за этого все ломать вокруг? Нет, раз уж промыслом Божиим так устроено, значит, Богу это зачем-то нужно. И надо использовать свое положение, свое страдание, свою болезнь или свои тяжелые обстоятельства для пользы себе, потому что это все способствует смирению.

«Ненавидение покоя». Вот это прекрасные слова. Все человечество стремится к покою. Чтобы даже сиденье в автомобиле было мягкое, чтобы не трясло на дороге, чтобы только кнопочку нажал – и вода полилась тепленькая. Пришел в магазин – очереди нет, сорок восемь тысяч сортов колбасы, и дешево-дешево, а в кармане очень много денег, синих, зеленых, коричневых. Куда хочу, туда еду. Врачи – пожалуйста, к услугам, бесплатно, на машине за тобой приезжают, отвозят, лечат. Чтобы все было спокойно, комфортно. Если работа, то только чтобы интересная. Чтобы на работе начальник – милейший, всегда бы отпускал, не бранил за опоздания, зарплату прибавлял каждый год, да побольше, и премии. И чтобы дети послушные, и диван мягкий, и квартира большая, и потолки высокие, и телефон в каждой комнате, и ванна с голубым кафелем. Вот такое стремление: чтобы был покой, комфорт, чтобы ничего не беспокоило.

Не дай Бог этого достичь. Потому что тогда мы совсем забудем Бога, совсем. Мы никогда не достигнем смирения. Потому что смирению можно научиться только в очереди. Смирению можно научиться только тогда, когда ничего нет в магазине. Смирению можно научиться, когда ты ничего не можешь вдолбить тупому чиновнику, а он тебе хитро талдычит свое и специально над тобой издевается. Вот когда он специально над тобой издевается, тогда-то ты и можешь достичь смирения. И то, что в нашей стране ничего не получается, как в других странах, а все идет наоборот,– это свидетельство не того, что начальство плохое, глупое или мы такие дураки, самый тупой народ на свете. Нет, это свидетельство того, что Бог любит нас и хочет нас заставить понять, что бесполезно нам идти против Бога, что надо нам к Нему возвращаться, надо искать того, что Он Сам имеет, то есть смирения. И все эти обстоятельства, нас постоянно смиряющие, помогают нам достичь самого главного в жизни, самой главной добродетели, которая цементирует все прочие.

«Нуждение себя на труд». Мы же все стремимся к праздности. Мы очень любим отпуск, праздники, мы очень любим с друзьями посидеть, поговорить о том, о сем, полежать, почитать. Мы все любим ничего не делать. Мы все любим покой. А это грех. Надо всегда понуждать себя на труд, надо никогда не быть праздным, ни минуты, надо все время что-то делать умом, сердцем, руками, все время быть в труде. Только тогда мы достигнем смирения – если не будем стремиться к покою, к ничегонеделанию, к которому, собственно, и стремится современная цивилизация. Зачем считать? Есть калькулятор: нажал на кнопку – и ответ готов. Лишь бы не думать. Зачем книжку читать? Это надо соображать. Включил телевизор – и все готовое, цветное прямо само в голову идет; совершенно мозгами не надо шевелить, лежи, пей чай и смотри. Все само, даже труда почитать и то нет.

И от этого нам тоже надо избавляться. Надо все время нудить себя на труд, все время заставлять себя что-то делать, ни в коем случае не быть праздным. Потому что как только ты начинаешь бездельничать, в этот момент к тебе приступает дьявол. Это всегда надо помнить. Отчего человек пьет? А нечего делать. Отчего люди в преступные группы собираются? Работать не хотят. Это же ясно совершенно. Зачем работать, когда можно у кого-то отобрать. Тем более что все воспитание на этом построено: у того, кто имеет, надо отнять. В пример ставят Ивана Болотникова, Емельяна Пугачева, Стеньку Разина – всяких бандитов, чтобы на их примере учились. А потом, когда ребенок становится бандитом, ему говорят: нельзя. Но почему же Емельяну Пугачеву можно, он герой народный, а мне нельзя? Какой-то чиновник или артист по сорок тысяч зарабатывает – так надо его грабануть. А если он не будет добровольно отдавать, я его еще и убью. А почему же нельзя убивать? Если в восемнадцатом году можно было убивать, почему нельзя в восемьдесят девятом? Разве что-то изменилось? Нет, ничего не изменилось. Поэтому нам нужно обязательно себя все время понуждать на труд и к этому приучать и детей. Потому что только в труде можно научиться смирению. Это первая заповедь Божия падшему человеку: «В поте лица твоего будешь есть хлеб».

«Никого неогорчение». Надо стараться жить так, чтобы никого ничем не огорчать, ни одну душу. Стараться со всеми быть ласковыми, приветливыми и спокойными. Стараться не отвечать злом за зло и, как говорил Амвросий Оптинский, «всем мое почтение». Апостол Павел тоже говорил, чтобы по возможности быть со всеми в мире. Каждому помоги, не отвергай человека. Бережно к каждому относись, как к образу Божию. Это тоже очень важно, это тоже способствует смирению.

Вот такое поучение аввы Исаии. Почему же смирение так важно? Потому что оно, как цемент. Если кирпичи положить, а цемента не будет, то тронешь стену – и она упадет. Так и смирение есть цемент всех добродетелей. Если у нас будет молитва, щедрость, любовь, вера и разные-разные добродетели, но не будет смирения, то все наше благочестие в один прекрасный момент рухнет. Но если у нас не будет никаких добродетелей, а только одно смирение, то из него одного можно стену воздвигнуть: делается опалубка, заливается раствор, и, когда он застывает, получается стена, хоть и не такая, как из кирпича, но все же стена. Поэтому одним смирением можно достичь спасения, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать.

Пусть мы не достигнем чрезвычайной святости, как все угодники Божии, которые совершали и пост, и молитву, и бдение, и многие подвиги. Но одним только смирением мы можем себя управить к Царствию Небесному. Поэтому постараемся эти слова аввы Исаии запомнить и очень внимательно в своей жизни исполнять, тогда мы достигнем самой главной добродетели, которая нас управит в Царствие Небесное по пути, проторенному нам Иоакимом и Анной и Пресвятой Девой Богородицей. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 20 сентября 1989 года, вечер

 

^ Всенощное бдение под Рождество Пресвятой Богородицы. Проповедь 2-я.
(21 сентября)

Святая Церковь празднует ныне Рождество Пресвятой Богородицы. Господь из всего Израиля и изо всего мира избрал только одну Деву. Ни в прошлых поколениях, ни в последующих Он не увидел больше никого, кто бы смог вместить в себя Духа Божия. Господь призрел на Пресвятую Деву, и дал Ей дар Духа Святого, и воплотился из Нее, и Она стала Царицей неба и земли, потому что была чистейшей, кротчайшей, умнейшей, трудолюбивейшей, послушнейшей из всех. Пресвятая Богородица была самым смиренным человеком за всю историю человечества, а Бог только смиренным дает благодать.

И по благодати, которую получила Матерь Божия, Она не сравнима ни с кем. Только один Человек на земле превосходил Ее – Сам Сын Божий. Но Он был Богочеловек, и Его Божественное смирение непостижимо для человеческого ума: будучи Содетелем всей вселенной, Создателем человечества, Господь принял добровольную смерть от этих же человеков, не уклонился от нее. Умер, чтобы спасти людей, совершенно потерявших совесть и человеческий вид. А Матерь Божия следует за Господом по Своему смирению.

Почему у Иоакима и Анны родилась такая дочь? Вот у нас с вами таких дочерей нет, дети наши – это «чума двадцатого века». Родители не в состоянии их ни управить, ни удержать от зла. Все только жалуются, рыдают, мучаются и не знают, что с ними делать. Самый страшный крест человек несет, терпя от детей, а Иоаким и Анна радовались, глядя на свое дитя. Как и нам этого достичь? С чего начинать?

Начинать нужно загодя. Естественно, что дети рождаются в браке (сейчас, правда, случается и по-другому, но ясно, что добра в этом не бывает). Человек, который избирает не путь монашества, а семейную жизнь, еще до того, как он вступит в брак, до того, как познакомится со своей суженой (или суженым), должен долго-долго просить, вымаливать у Бога, чтобы Господь послал ему супругу кроткую, мирную, трудолюбивую, благочестивую, верующую, любящую Бога, смиренную, не жадную, не спорливую, не злую, не клеветницу. И супруга нужно выбирать не потому, что он хорошо на гитаре играет, или очень веселый, или бесшабашный, или потому, что просто замуж хочется, а совершенно по другим признакам. Если мы по внешним качествам будем выбирать, то внешнее и получим – а нужно выбирать по христианским добродетелям. В человеке, даже молодом, всегда видны его наклонности: есть ли у него стремление к добру, есть ли любовь к молитве, к храму Божию, есть ли желание творить волю Божию, послушен ли он родителям, какие у него отношения с близкими, имеет ли он друзей и каковы они. Вот на что надо смотреть.

Брак служит не для плотских утех, он задуман Богом для продолжения рода человеческого и для возрастания людей в любви, чтобы они учились смиряться друг перед другом, друг другу служить и друг друга возводить к большей высоте небесной. Поэтому брак – это не борьба за то, кто окажется первым, будет другим распоряжаться и командовать, как это обычно происходит, а, наоборот, брак – это соревнование, кто кому больше послужит и кто принесет другому больше жертв.

Как-то я читал интервью – невестам в загсе задавали вопрос, чего они ждут от замужества. Из десяти девять хотели быть счастливыми и только одна сказала: «Я хочу дать счастье ему». И журналист подумал, что, наверное, только она будет счастлива, потому что хочет давать, а не брать себе. Так оно действительно и случается. Современные семьи потому и рассыпаются, что люди не знают, на чем зиждется брак.

А если супруги хотят, чтобы у них дети были благочестивые, надо в браке проводить жизнь целомудренную, надо постоянно в храм ходить, не читать гадких книг, не смотреть дурных фильмов, потому что это все отражается на будущем дитяти. Современная медицина доказала, что ребенок, находящийся в утробе матери, уже слышит то, что происходит снаружи. А мы это и раньше из Священного Писания знали. Вот сегодня как раз читали: как только Мария приблизилась к Елизавете, Иоанн Предтеча, который был у нее во чреве, взыграл. Он узнал Спасителя, Он, еще не рожденный, уже чувствовал благодать Сына Божия, Который был во чреве у Марии. И Сергий Радонежский трижды вскричал в утробе матери во время Божественной литургии, потому что ощущал благодать Божию. То есть нерожденный ребенок уже все чувствует.

Но еще и до зачатия супруги должны молиться – не о том, чтобы Господь им послал мальчика или девочку, а просить, чтобы будущий ребенок стал человеком добрым, чтобы он Бога любил. Родители рождают дитя не на утеху себе, не для того, чтобы игрушку заиметь или быть как все. Если они христиане, то должны молиться, чтобы Господь дал им новое чадо Церкви, которое они возрастят для Господа. И когда Господь подаст им чадо, когда понесет во чреве молодая мать, в это время она еще более должна храниться от всего злого, что есть в мире. Уже в древности люди знали, что если мать хочет родить красивого ребенка, то она должна видеть вокруг себя только красивые вещи. И так же с душой. Поэтому какое счастье, если ребенок родился в семье, где нет ни споров, ни криков, где постоянно не гудит телевизор, из которого несется Бог знает что.

К сожалению, нас окружают и уродливые дома, и уродливые улицы, и уродливые людские отношения, а мы впитываем в себя это зло и сами ему служим. Что же удивительного, что наши дети рождаются нравственными уродами? А по данным статистики, восемьдесят процентов новорожденных и физиологически неполноценны. По детской смертности мы на пятьдесят втором месте в мире – значит, отстали от многих стран Африки, где вообще никакой медицины нет. Жизнь детей отягчается и абортами, которые совершили родители, и пьянством, и руганью, и злобой. Когда бедный ребеночек растет в такой атмосфере, может ли он вырасти в добрый плод? Представим, что мы выберем самый хороший сорт яблони и посадим ее в глину, будем вместо навоза кислотой поливать и рвать на ней листья и ломать ветки. Можно ли с нее яблок дождаться? Да никогда! Она если и вырастет, то кривая, неказистая, будет еле-еле тянуть свое существование. Так же и наши деточки. Когда ребеночек только рождается, разве можно подумать, что он вырастет в чудовище? А кто этому служит, кто для этого трудится? Мы сами.

Женщина спасается чадородием, сказал апостол Павел. Основное послушание женщины в мире – производить на свет чад Церкви. И не просто производить, как кошка или корова. У коровы телята рождаются для того, чтобы их к осени резали, поэтому она ни о чем не заботится – как ее бычок или телочка растут, что они едят? Пока они маленькие, кормит их молоком, а потом уже ей все равно. Но человек не так, он прежде всего должен думать о будущем своих детей, каждый день ломать голову, глядя еще только на колыбель: что будет с моим младенцем, как мне его воспитать, чему учить, какие книжки ему читать? Это самая главная задача, задача высочайшая и помимо того еще очень трудная. А мы в основном детей от себя отпихиваем, стараемся отдать другим: дедушке, бабушке – слава Богу, если есть, а если нет, то в детский сад, да еще и на пятидневку; а кому-то вообще наплевать: я устал, мне некогда. Некоторые предпочитают лучше работать, чем с детьми заниматься. И поэтому естественно получается вот такой больной плод. В этом никто не виноват, кроме нас самих.

Скажут: что же, и поправить ничего нельзя? Сегодня утром мы в Евангелии читали, что можно: молитвой можно и гору сдвинуть.

Хотя будущее ребенка закладывается еще до его зачатия, а самый главный период жизни дитя – это когда он находится в утробе матери и потом первые четыре года его жизни, и хотя многое уже упущено, но тем не менее мы всегда можем это восполнить. Возьмем пример с той же яблоней. Взять и прекратить поливать ее кислотой и ломать ветки, а начать окучивать, навоз подкладывать, ветки обрезать только негодные, стараться эту яблоньку от непогоды защищать, привить к ней другие сорта – то есть потрудиться очень много. Глядишь, пройдет еще восемь-десять лет, и появятся плоды. Может быть, их будет немного, но хоть сколько-нибудь, и то слава Богу.

Конечно, лучше, чтобы сразу росло, тогда уже на четвертый год яблоки бы получили. Всегда лучше строить сразу, чем потом перестраивать, и чинить гораздо трудней, чем сделать заново, но если мы будем усердно и долго молиться Богу за заблудших наших детей, постоянно, с трепетом и с верой, что Господь наше прошение исполнит, то Господь даст нам это, наша молитва даром не пропадет. Может быть, к старости, может быть, после нашей смерти наши дети опомнятся. Поэтому начинать трудиться никогда не поздно, и чем скорее мы спохватимся, тем лучше.

Многое мы упустили и из-за этого много страдаем и мучаемся, но надо усугублять свою молитву за детей и веровать, что мы молимся – не просто горох в стену кидаем, а Господь слышит нас. А почему же медлит? Потому что мы должны своей молитвой восполнить все то зло, которое причинили своим детям. Господь, чтобы спасти человека, посылает ему скорби, и эти скорби человека воспитывают. И все, что мы свои детям недодали, все бессонные ночи и труды, – это нам гораздо позже вернется, и мы, глядя на духовный распад своих детей, будем трудиться своей душой, будем страдать и восполнять то, что им недостаточно уделили. Поэтому прежде, чем в брак вступить и детей заводить, нужно стать христианами, иначе намучаемся с детьми неизбежно.

Сегодня мы прославляем и чтим святых родителей Матери Божией, и на каждом отпусте всегда поминаем Иоакима и Анну, которые своей чистой жизнью, своей крепкой верой, своим смирением и своим долготерпением принесли добрый плод. Самое главное в воспитании детей – не терпение, а именно долготерпение. Это постоянное терпение родителей над своими детьми рождает в них смирение. А раз есть смирение, значит, привлекается благодать Божия. Раз привлекается благодать Божия, значит, она спасает, потому что очищает человека от греха, возводит его на небесную высоту и он становится чадом Божиим и наследником Царствия Небесного. Вот такой спасительный путь нам Господь предначертал.

У Иоакима и Анны очень долго не было детей, но они не отчаялись, не говорили: ну вот, сколько же можно молиться? И в церковь ходим, и свечки ставим, и баранов приносим резать для жертвы Господу – и ничего. Хотя они уже старые стали, а не возроптали на Бога, твердо веровали, что Господь даст по их прошению: нет за ними никакой вины – значит, надо просто потерпеть, Господь испытывает. И Господь испытывал их веру, и испытал, и они сдали этот экзамен, поэтому и принесли прекрасный плод – Пресвятую Богородицу, от Которой мы все с вами получаем спасение.

Главный смысл нашей жизни на земле – это воспитание детей. Господь сказал нам о любви к ближним – ну кто нам ближе, чем дети наши? Мы их любим не потому, заслуживают они того или нет, а только по природе, потому что премудрый Господь заложил в каждого человека, в каждое животное любовь к своим чадам. И надо, чтобы эта любовь расцветала, потому что только в семье, где есть любовь, можно воспитать христианина. Почему большинство детей выходят из повиновения? Потому что им не хватает любви и они ищут ее на стороне. А если в семье атмосфера любви, то ребенок не бежит из дома, он стремится домой. Рыба ищет где глубже, а человек – где лучше. Каждому – и кошке, и собаке, и слону, и человеку – нравится, чтобы его любили.

Ребенка обмануть нельзя: сколько его по головке ни гладь, он всегда прекрасно чувствует, искренне это или нет. Какой ему учитель нравится? Тот, который любит. А тот, который не любит, даже если он очень умный, деткам не нравится, и предмет его не нравится. Любовь должна быть, без нее ничего не достигнешь. А чтобы ее приобрести, надо сначала делать дела любви, потом и она появится постепенно-постепенно.

Когда рождается ребенок, обычно родители к этому не готовы, но нужно понуждать себя, а потом, войдя во вкус этого удивительного и высокого ремесла – воспитания детей, – они здесь обретут и самое выдающееся делание на земле, и счастье, и покой, и спасение.

С детьми прихода

В современном мире, который не только веры христианской не имеет, но противоположен ей, безбожен, родители, действительно желающие воспитать своих детей чадами Церкви, благочестивыми людьми, должны усиливать свои потуги. Если в прошлом веке достаточно было младенца приносить в Церковь причащать два или три раза в году, то теперь нужно делать это, если есть возможность, чуть не ежедневно, чтобы как-то противопоставить этому миру. Мы живем в такой тяжелой атмосфере, что должны детям уделять внимание учетверенное по сравнению с тем, какое могли уделять родители сто лет назад, когда и окружение было христианское, и в школах учили закону Божию.

Правда, батюшки разные могли попасться – один благочестивый, преподавал хорошо, деток любил, а другой равнодушный, думал только о том, как бы ему из этой гимназии вырваться на свободу, и предмет свой вел плохо, и не мог детям веру привить. Сейчас вообще закон Божий не преподается, поэтому мы должны сами все знать, сами всему учить и кропотливо над этим трудиться.

А когда ребенок в школу идет, что на него обрушивается? Море гнусности, всякого развращения. Те учебники, которые он читает, напитаны ложью, там почти все вранье и все перевернуто. Как семилетнему ребеночку с этим справиться? А ведь вокруг еще дети, которые и дразнятся, и говорят плохие слова, и не слушаются. И он все это видит. Какой же должен быть в нем заряд любви и добра, чтобы он мог противостоять этому злу и сохранить в себе добро: не озлобиться, не озлиться, не разучиться прощать, не выйти из послушания, по-прежнему любить папу с мамой, не стать как все – вместе со всеми воровать, блудными делами заниматься, банки гонять до позднего вечера. Сколько же нужно в это вложить труда, сколько нужно крови пролить над этим ребеночком! Как же это тяжело дается!

Но если этого не сделаешь – прольешь кровь, но позже, когда твой ребеночек начнет пьянствовать, когда по рукам пойдет, не дай Бог, еще в тюрьму сядет. Страдание, которое ты добровольно не приносишь, Господь взыщет с тебя позже. И это гораздо мучительнее, потому что самое мучительное – когда человек бессилен. Почему Господь говорит про геенну огненную: «Там будет плач и скрежет зубов»? Да потому, что поздно, ушла душа из тела, невозможно уже ее спасти.

Так вот, чтобы с нами этого не было, нам нужно стараться трудиться, трудиться, трудиться. А самый главный, основной наш труд – в молитве. Надо все время думать, как нашим детям помочь, надо все время Бога об этом просить и не терять терпение и веру, потому что если мы их потеряем, то ничего не получим. Только терпение может родить смирение, а Господь откликается на молитву смиренного сердца.

Нам надо хорошенько запомнить, написать и над кроватью повесить: без смирения спасение ни нам, ни нашим детям невозможно. Поэтому будем помнить об этом и, когда отчаяние к нашему сердцу подступает, будем вспоминать великий подвиг смирения и терпения Иоакима и Анны и просить Пресвятую Богородицу за нас и деток наших. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 20 сентября 1988 года, вечер

 

^ Рождество Пресвятой Богородицы. Проповедь 1-я.
(21 сентября)

Каждый праздник, вот как и сегодня, храм обычно бывает переполнен. Человек стремится в храм, но поскольку Господь создал нас существами разумными, неплохо бы каждому из нас по пути в храм задавать себе вопрос: а зачем я туда иду? И если мы будем так делать, это принесет нам огромную пользу.

Человек создан Богом, и в его душе Богом заложено много разных чувств – чувство справедливости, чувство любви или гнева. Есть у него и еще одно чувство – религиозное. И любому грешнику, даже если он бесконечно далеко ушел от Бога, все равно это чувство присуще. Но в силу того, что человек отпал от Бога и повредил свою природу, все его чувства искажены и действуют в противоположность тому, как они созданы Богом. Ну, например, естественно в человеке чувство гнева, но оно должно быть направлено на грех, на зло, а у нас чаще всего оно направлено на ближнего. Или, например, чувство любви должно быть обращено на кого-то или на что-то, прежде всего на Бога, а у нас обращено на самих себя.

Так же и религиозное чувство. Оно в нас существует само по себе и часто не направлено к Богу. Вот пришел человек в храм, но почему он так по-хамски себя здесь ведет? А потому, что его восприятие жизни только чувственное и он является рабом своих греховных чувств, которые возбуждает в нем диавол. Вот толкнули меня – мне, значит, надо обязательно: почему вы меня толкаете? То есть до человека дотронулись – и в нем возникает некое чувство, которое диктует его поведение. Понравилось мне что-то – и мне сразу хочется это иметь. Прогневался – значит, надо немедленно сказать что-то злое. И то же самое относится и к религиозному чувству. Это чувство зовет человека в храм, этим чувством он руководствуется, когда иконы лобзает или просто в храме постоит и на душе у него возникает что-то приятное. Многие так и говорят: меня храм успокаивает. И человек начинает думать, что это и есть религиозная жизнь. Ничего подобного, к духовной жизни это отношения никакого не имеет, потому что те же самые чувства человек испытывает, например, и в буддийском храме, где люди поклоняются не Христу, не Пресвятой Троице, а не будем говорить кому.

В чем же тут дело? Причина в том, что человек служит-то не Богу, а самому себе. Поэтому многие десятилетиями ходят в храм, но так ничего, собственно, и не понимают, не понимают, в чем же есть духовная жизнь. Не понимают самого главного, для чего пришел Христос на землю. А почему так? А потому, что ходим в храм бессознательно, не понимая, зачем пришли. Вот в день рождения или именин хочет человек причаститься. Чего причаститься? Зачем причаститься? Почему именно в день рождения, а не позавчера? Живем совершенно бездумно и неосознанно, а человек существо разумное, он так жить не должен. И вот Господь на землю пришел, чтобы вернуть нам этот разум духовный, чтобы каждое наше слово, дело, мысль были целесообразны.

Нельзя жить, повинуясь чувствам, потому что чувства наши лгут. И не надо думать, что, ублажая свое религиозное чувство, мы тем самым прославляем Бога. Нет, это ничего общего с духовной жизнью не имеет, ничего общего не имеет с Царствием Небесным, ничего общего не имеет с Законом Божиим. И поэтому многие из ходящих в храм, когда окажутся перед судом Божиим, очень удивятся. Как же так? Всю жизнь в храм проходил, а Господь говорит: отойди от Меня, делающий беззаконие. Вот так и фарисеи тоже очень удивились: почему это их вдруг Христос обличал или Иоанн Предтеча, называл порождением ехидниным. Как же так? Посты соблюдаем, в церковь ходим, милостыню даем, Священное Писание знаем наизусть, все правила исполняем, а они такие-сякие на нас говорят: порождения змеи, то есть змееныши.

К сожалению, у человека, ходящего в храм, может произойти страшное омертвение души. Он может дойти до такого тяжелого состояния, как бывает, когда течение болезни переходит в хроническую стадию и спасти человека уже нельзя. Ему уже ничего невозможно ни объяснить, ни внушить, потому что он укоренился во зле. Ну вот ребеночек, допустим, с пяти лет начинает врать и врет лет до шестидесяти – значит, пятьдесят пять лет. Представляете, как вранье укоренилось в его сердце. Одно дело отучиться человеку молодому: в одиннадцать лет ребенок перестал врать и следит за собой, старается не обманывать. Тогда он это маленькое деревце лжи из своего сердца выдернет. А если врал пятьдесят пять лет, это уже какое огромное дерево, попробуй его выкорчевать.

И так с каждым грехом, который растет в нашем сердце и все больше и больше укореняется. Многие думают: вот выйду на пенсию, тогда покаюсь, буду в церковь ходить. Да, будешь в церковь ходить, но к Богу не приблизишься ни на шаг, потому что в тебя уже ничего не войдет. Твоя кора стала уже, как у дуба, толстая, ее только пилой пилить, ничем ее не продолбишь.

То, что человек и крестик на себе носит, и все вроде исполняет, не имеет никакого отношения к духовной жизни. Это есть только внешние знаки причастности к чему-то. А Господь принес весть о Царствии Небесном, которое не от мира сего. И Господь хочет, чтобы мы это познали – познали прежде всего свою отверженность от Бога, познали в себе грех и все наше недостоинство. И если мы увидим в себе какой-то грех, увидим конкретно: вот я согрешаю этим и этим, – тогда Господь может нам помочь, если мы пожелаем исправиться от этого греха. Духовная жизнь – это есть исправление своего существа. Духовная жизнь от слова «дух» – когда Дух Божий поселяется в человеке. Если же человек скверен, Дух Божий в нем поселиться не может, хоть он и обвешается крестиками, иконочками, поясками или будет галлонами пить святую воду. Это все как мертвому припарки, потому что сколько на мертвого ни нацепляй, помочь ему уже нельзя.

Должна душа прежде всего ожить, а оживает она только через покаяние. Дух Божий может войти только в чистое место. Поэтому если мы покаянием освобождаем свою душу от греха, то (говорят же: свято место пусто не бывает), когда наша душа становится свята, вместо греха туда приходит благодать Божия. И вот тогда-то и начинается жизнь духовная, тогда в человеке живет Дух Божий, а не просто он расчесывает свое религиозное чувство: схожу в храм, потому что здесь очень приятно, здесь поют, здесь что-то такое рассказывают. Это как хождение в клуб и никакого отношения к небу не имеет. Можно и причаститься в осуждение себе, потому что, имея в душе зло, как причащаться Святых Христовых Таинств? Одно дело, если человек кается в грехе и просит у Бога помощи, чтобы избавиться от этого греха. И когда он причащается, Господь пламенем благодати Своей сжигает то, что человек выдернул из своего сердца. А если человек живет в грехе и не сознает в себе этого греха, а просто тупо наклоняет свою голову, тычется в крест и Евангелие и не собирается ни на миллиметр свою жизнь исправить – то тогда этот огонь попаляет его душу.

Представим себе поле, заросшее сорняками, и кое-где растут и добрые растения, которые посадил Господь. Как уничтожить сорняки? Если возьмем ведро с бензином, подожжем его и плеснем – сгорит и доброе, и злое. А чтобы сгорело только злое, надо его сперва выдернуть и отдельно сжечь. Вот какова роль покаяния: увидеть в себе зло, вступить с ним в борьбу и выдернуть его, и тогда в нас останется только то доброе, что насадил Господь. А причащаться без покаяния – значит сжигать свою душу и все дальше и дальше впихивать ее в преисподнюю. Поэтому апостол Павел и говорит: «Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает». Поэтому каждый наш приход в храм должен быть для нас шагом в Царствие Небесное, он должен быть для нас шагом навстречу Богу, шагом исправления, шагом видения своих грехов. Вот тогда посещение храма для нас будет не бессмысленным, а каждый приход в храм будет нас освящать, очищать, обоготворять и мы будем каждый раз, исходя отсюда, получать благодать Божию.

Многие люди, выходя из храма в умиротворенном, хорошем настроении, думают, что они получили благодать Божию. Это не так, потому что хорошее настроение можно получить и музычку послушав, и книжечку почитав, но душевное это переживание к духовной жизни часто не имеет никакого отношения. Благодать Божию мы получаем только тогда, когда исправляем в своей душе какой-то грех. Если мы вчера были в чем-то грешны, а сегодня это исправили, то на место этого греха мы получим крупицу благодати Божией. А так как грехов в нас миллиард, то нам нужно получить миллиард крупиц благодати Божией – до тех пор, пока мы не исполнимся духовной жизни.

Но для этого надо жить руководствуясь словом Божиим, а мы живем своими чувствами: нравится – не нравится, хочу – не хочу, люблю – не люблю, равнодушен – гневлив и так далее. Нами властвуют наши чувства, воспаляемые от геенны. Мы привыкли им доверять, постоянно анализируем свою псевдодуховную жизнь, основываясь на своих чувствах, забывая, что они искажены грехом. Это все равно, что узнавать время по будильнику, у которого стрелки ходят в обратном порядке. Это безумие и бессмыслица. Поэтому многие и обольщаются и, думая, что они живут духовной жизнью, на деле давно отверглись Бога, давно отверглись Его заповедей, живут сами по себе, по своим похотям, по своим чувствам, по своим представлениям, тем самым доставляя радость сатане, а Христу слезы.

Поэтому нам нужно прежде всего раскрыть свое сердце и ум для принятия Евангелия. Евангелие нужно читать ежедневно, надо проникнуть в эти слова, которые будут нами руководить в жизни. Понимаем мы это сейчас или не понимаем, чувствуем или не чувствуем, но только Евангелие есть истина. И если мы покоримся этой истине, то выйдем на свет Божий, и наши чувства исправятся. В послании апостола к Филиппийцам, которое мы сегодня читали, так и сказано: «В вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе». И вот когда мы их исправим, тогда в нас будет настоящая духовная жизнь. Для этого Господь и создал Церковь, для этого наши предки и построили прекрасные храмы, а святые отцы составили прекрасное богослужение. Все для этого, а не для того, чтобы мы поминали живых и умерших, записки читали.

За здравие и за упокой молятся не только христиане – и китайцы, у которых веры нет, тоже молятся за своих усопших родственников. Какая тогда разница между китайцем и православным человеком? И те и те за упокой поминают, и те и те в храм ходят, и те и другие из храма уходят умиротворенные, с таким приятным чувством. Что же, значит, все равно, в какой храм ходить? Многие так и говорят: а какая разница? Бог один. Да, Бог один, но все люди молятся разным богам, и многие молятся ложным богам. Как лисички в лесу бывают настоящие, а бывают ложные; бывают ложные и опята, ложные и белые – все бывает ложное. И духовная жизнь тоже бывает ложная: внешнее-то существует, а внутри прогнило. Как гроб накрашенный: снаружи все хорошо, ситчиком красненьким обит, цветочки лежат, беленьким все покрыто, а что внутри? А внутри мясо гнилое. Вот так и наша духовная жизнь. Вроде человек подготовился, платочек одел, пришел в храм Богу молиться – и тут его кто-то толкнул. И что? Сразу все слетело, уже костюмчик ни при чем, причесочка ни при чем – сразу видно, что там внутри. Снаружи-то вроде все хорошо, приятно и культурно, а внутри что?

Поэтому надо менять нам внутреннее, стараться жизнь свою посвятить этому – душу свою менять. А как менять? На что? Чтобы это понять, надо прежде всего познать этот идеал, познать Христа, и сравнить себя и Христа, и увидеть, в чем разница. И эту разницу надо изменить, чтобы жизнь наша не тупо проходила день за днем, в поисках неизвестно чего, а именно осмысленно. И каждый раз, идя в храм, хорошо бы нам подумать: зачем я иду, что мне там искать? И если мы будем задаваться этим вопросом, тогда Сам Господь нам пошлет ответ: мы идем искать Христа – искать Его, находить. И единственным препятствием к этому поиску в нашей жизни является грех, который заслоняет от нас Христа.

Всякие бывают обстоятельства: и дождь, и снег, и сутолока в храме, и духота, но это не может помешать человеку, если он правильного устроения. Потому что он же пришел не толкаться, не ругаться, он пришел Христа искать. «Научитеся от Мене, – сказал Христос, – яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим». Если кто-то тебе мешает, и тебе тяжело стоять, и ты возмущаешься – ты возмущаешься не потому, что он тебе мешает, а потому, что ты гневливый, грешный человек. Будь на твоем месте Пресвятая Богородица, или Серафим Саровский, или благоверный князь Александр Невский, они бы так, как ты, не поступили. Значит, дело-то не во внешних обстоятельствах, а в тебе самом. Вот тебе и поле деятельности для твоего исправления.

Как нам узнать, в чем мы согрешаем, если нас никто не искушает, если нам никто не досаждает? Допустим, есть в человеке раздражительность, но жизнь его так устроена, что никто его не раздражает. Он так всю жизнь и проживет и не узнает, что в нем есть этот грех. Придет на суд Божий, а Господь скажет: Я тебя не возьму в Царствие Небесное, потому что ты раздражительный. Поэтому Господь и попускает нам искушения, то есть испытания, в которых мы можем познать действующий в нас грех и, познав его, победить в себе. А побеждая грех, мы тем самым будем начинать настоящую духовную жизнь. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 21 сентября 1986 года

 

^ Рождество Богородицы. Проповедь 2-я.
(21 сентября)

Сегодняшнее Евангелие о Марфе и Марии рассказывает о том, как между двумя сестрами произошел разлад, потому что Марфа сочла поведение Марии неправильным. Человеку, который делает нечто руками, часто кажется, что, если в результате деятельности другого человека не виден какой-то реальный, материальный плод, значит, он ничего не делает. Например, Петр Великий запретил молодым мужчинам поступать в монастыри, потому что они там, мол, ничего не делают; только отслужившие срок солдаты, которые уже ни на что не годны, пусть в монастыре отдыхают после ратных трудов. То есть у Петра не было понимания, что духовное делание – это есть тоже труд. Но бывает крен и в другую сторону. Человек оставляет все свои земные попечения и занимается, как ему кажется, только своей душой: всячески украшает тот угол, в котором молится, иконами и старается устроить себе спокойную молитвенную жизнь, а на остальные, земные дела ему не хватает времени. Это реже встречается, но тоже бывает.

И вот Господь, Который пришел, чтобы людям открыть жизнь духовную, на этом примере показывает, что Мария совсем не бездельница, но и Марфу Он не укоряет за ее труды. Господу угодно, чтобы мы эти два подвига христианских – внутренний, духовный, и внешний, деятельной любви, – так в своей жизни осуществляли, чтобы в каждом из нас Марфа и Мария пришли в гармоническое сочетание.

Естественно, предпочтение должно быть отдано духовному, это благая часть. У христианина на первом месте должна быть встреча с Господом, поэтому самое главное дело нашей жизни заключается в том, чтобы подготовиться к святому Причащению. Если подготовка к Причащению занимает у нас второе место, третье, четвертое, одиннадцатое, то в этом наша неправота. Самая главная забота должна быть о том, чтобы принять Господа в свой дом, в храмину нашей души.

Второе наше духовное дело – это молитва, потому что без постоянного обращения к Богу, без постоянной просьбы к Нему о помощи, без постоянной просьбы об очищении наших грехов мы не сможем управить себя в Царствие Небесное. Если можно было бы спасти свою душу без обращения к Богу, путем собственных усилий, собственных подвигов, то Христос бы на землю не пришел. Достаточно было какому-нибудь пророку передать человеку, как нужно действовать, и человек путем этих прекрасных советов мог бы спасать свою душу. Но нет, Христос пришел на землю, прожил жизнь человеческую Сам от начала и до конца и тем самым дал нам пример и образ и получил власть прощать наши грехи. Поэтому каждый христианин имеет такое дерзновение к Богу: просить у Него прощение. И Господь, Который знает наши человеческие немощи, всегда готов нас простить, если мы только каемся не понарошку, а действительно серьезно и хотим исправить свою жизнь и просим у Него помощи. Поэтому молитва является вторым главным делом нашей жизни.

Третьим делом нашей жизни является слушание слова Божия, и не только слушание, но и сохранение его в своем сердце. Потому что можно слушать так: в одно ухо влетит, а в другое вылетит. Но хранить слово не значит просто запомнить. Многие из нас уже, слава Богу, достаточно начитаны в Священном Писании, и это очень хорошо. Но это еще, к сожалению, совсем не всё. Это всего лишь создает благоприятные предпосылки к усвоению слова Божия, но не есть само усвоение. Книжники и фарисеи израильские наизусть знали целые книги Священного Писания, знали всех пророков, которые говорили о Христе, но это не спасло их от того, чтобы распять Христа. Так и многие из нас, зная Евангелие, и даже очень близко к тексту, в своей жизни часто вместо того, чтобы принять Христа в свой дом, Его распинают. Иные скажут: «Как же так, Господи, где это видано, что мы Тебя распинали и гвозди в раны Твои вставляли?» А Господь ответит: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Поэтому нам надо обязательно, храня слово Божие в памяти, стараться его исполнять. Хотя нам и очень трудно покориться слову Божию, надо стараться обязательно вести христоподражательную жизнь. Вот это третье дело христианина.

Но и земных забот нам оставить никак нельзя. Апостол Павел говорит: «Кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного». Там не сказано, верующие эти домашние или неверующие, фарисеи они или саддукеи. Часто бывает, что наша жизнь домашняя и та жизнь, которую мы проводим на работе, в магазине или на улице, вступает в некое противоречие с нашей жизнью духовной. И это противоречие Господь Сам однажды отметил, сказав: «Враги человеку – домашние его». Очень часто наши домашние бывают врагами нашего спасения. Им не нравится, что мы молимся или вместо того, чтобы заниматься чем-то по дому, собираемся в храм; они этого не понимают.

Поэтому как соединить любовь к тому, кто нам оказывается ближним каждый день: сыну, дочери, жене, бабушке, племяннику, матери, мужу, – и в то же время нашу молитвенную жизнь, нашу подготовку к святому Причащению и наше восприятие слова Божия? Как сочетать это попечение о домашних с тем, что они часто эту любовь даже не в состоянии воспринять? Это можно сделать только одним образом: если мы достигнем внутренней гармонии между Марфой и Марией. И когда мы попытаемся такую жизнь проводить, то увидим, что если мы будем только молиться, то наши дела семейные и рабочие окажутся в небрежении, а если мы будем нашу семейную жизнь управлять, то на молитву не остается совсем времени. И что тут делать, если в сутках всего двадцать четыре часа? Вот тут-то и требуется от человека христианский подвиг, который заключается в самоотречении.

У каждого из нас свои способности и возможности. И если мы будем жить по этим возможностям, то окажется, мы ничего не успеем ни там, ни там. Поэтому нам надо упражняться в том, чтобы делать чуть-чуть больше своих возможностей, чуть-чуть меньше себя жалеть. Нам придется немножко и от сна своего отрывать, придется немножко пренебрегать тем, чем мы хотели бы заниматься, нам немножко придется ущемлять свой отдых – во всем чуть-чуточку ущемлять себя. Но мы часто идем не по этому пути, мы стараемся всю нашу жизнь и всех окружающих подогнать под некий стереотип, под свое представление о том, как все должно идти. И у нас ничего не получается, потому что подгонять нужно самого себя. Жизнь так многообразна и столько в ней всяких проявлений, что это все управить и наладить мы никак не можем. А вот самого себя управить – это мы можем. Поэтому христианский подвиг и заключается в том, чтобы быть предельно собранным, предельно дисциплинированным, предельно расчетливым в том смысле, чтобы стараться все успеть; стараться, как опытный пловец, экономить силы, все время плыть вперед.

Да, наша жизнь требует огромной мудрости и рассуждения. Поэтому Господь сказал: «Будьте мудры, как змии». Змея – символ мудрости. Вот что от нас требуется, но, конечно, моментально это недостижимо. Даже Марфе, одной из любимых учениц Христовых, и то не хватило мудрости разглядеть, что Мария совсем не бездельничает, сидя у ног Иисусовых, что она слушает Его слово и принимает его в свое сердце. А это самая драгоценная вещь. Поэтому христианин – это человек, который добровольно принимает на себя подвиг самоотречения ради любви к Богу и к ближнему. В исполнении этой заповеди, собственно, жизнь христианская и заключается. Очень часто можно слышать: ну ты же христианин, ты должен мне помочь. Эта фраза совершенно не из Евангелия. Ты христианин – вот ты и должен сам всем помочь, кому можешь, кому в силах и немножечко еще чуть сверх сил.

Среди нас есть люди очень сильные, есть люди очень слабые, а есть люди, которые сами себя не могут управить, просто такой мешок с киселем: молиться не может, поститься не может, правду говорить не может, исполнить ничего не может, вовремя прийти не может – вообще ничего не может. И Господь сказал через апостола: «Мы, сильные, должны немощи немощных носить и не себе угождать, но каждый из вас ближнему да угождает во благое к созиданию» – чтобы этот кисель немножко затвердел, чтобы какую-то постепенно форму смог принять. И вот в этом-то и проявляется христианская жизнь, чтобы все время стараться служить и Богу, и ближнему. А у нас же наоборот, мы всех хотим заставить сделаться христианами, а не себя – нет чтобы другому оказать снисхождение и немножечко-немножечко себя подтолкнуть.

И вот этот маленький путь, который мы проходим от того, что мы можем, к тому, чего мы не можем и что от нас требует неких усилий, – этот маленький отрезочек и называется подвигом. И только в этом маленьком отрезочке и существует христианство, а все остальное – это не христианство, не надо даже обольщаться. Можно ходить в храм, можно лоб расшибать, можно каждый день причащаться, можно наизусть выучить Священное Писание, но если не будет вот этого маленького подвига, то это уже не христианство, это сплошное самолюбование, это желание комфортной жизни, это желание и в Церкви устроиться как на курорте, это желание весь мир подчинить себе. И в этом отказе от подвига есть уже отказ от Христа.

Христос совершил подвиг, который уму человеческому непостижим: будучи Богом, который шире вселенной, Он стал маленьким человеком, прожил жизнь, всю полную гонений, полную непонимания, которая закончилась страшно. Мы так не можем, и от нас не требуется, чтобы мы смирились так, как Он, но подвиг ради того, чтобы ущемить свою гордыньку, мы должны предпринимать. Христос облагодетельствовал все человечество, Христос спас всех. От нас это требуется? Нет. Но мы должны стать Христом хотя бы для собственной семьи, хотя бы управить своих собственных детей. Христос явился примером для всех, а мы для самых ближайших родственников, для друзей должны являть образ доброй жизни, поведения нравственного, хотя бы в элементарных вещах: не врать, не орать, не раздражаться, не клеветать, не осуждать, хотя бы болтать поменьше.

Кто бы из нас согласился свое дитя отдать на смерть ради того, чтобы другое дитя жило? Кто на это способен? А Отец Небесный Сына Своего Единородного отдал, чтобы спасти всех, и спасти-то не праведных, а грешных, окаянных, которых утопить мало еще одним всемирным потопом. Мы способны на такой подвиг? Ну конечно, нет. Но немножечко в чем-то себя ущемить, немножко съесть поменьше, а другому побольше: вот яблочко разломить и большую часть отдать, а не меньшую – это же вполне возможно для нас.

Казалось бы, ну что там половина яблока! Неужели в этом заключается что-то очень важное? Ан нет, пусть наш подвиг будет минимальнейший, микронный, но вот в этом микронном подвиге будет христианство. Поэтому не надо гнушаться малыми делами и не надо мечтать о том, что мы можем облагодетельствовать весь мир, спасти все человечество, еще о всякой ерунде, потому что это всегда приводит к катастрофе. Когда кто-то возомнит, что он может спасти других, что-то такое переделать, то потом получается крах. Нет, христианство требует от нас личного подвига. Именно поэтому Господь сказал не «возлюби все человечество», потому что это невозможно, а «возлюби своего ближнего». Нам надо стараться все время по возможности уступать, отторгаться от своего. Хочется, конечно, и отдохнуть, и полежать, и что-то интересненькое почитать, и куда-то сходить, и что-то такое себе приобрести – а от этого приходится отказываться. И вроде бы мы отказываемся, а на самом деле обогащаемся.

Конечно, для нас невозможна высота подвига людей святых, но какую-то малую часть исполнить – к этому мы призваны все. Поэтому поскорее, дорогие братья и сестры, надо нам встать на этот путь ущемления себя: не так весь мир устроить, чтобы он мне приносил доходы и материальные, и душевные, чтобы мне было хорошо, а, наоборот, сознательно идти на то, чтобы мне было похуже, но кому-то рядом от этого стало немножечко получше. Вот и все.

Вот некогда мне молиться – ну урву немножечко от сна, немножко пострадаю, немножечко помучаюсь, и от этого будет великая польза. А то у нас все время как бы торговля с Богом: вот тогда не могу молиться, в храм идти не могу – и уделяем Богу в нашей жизни самое худшее время, все самое плохое. Богу идет все напоследок, сначала только своей жизнью занимаемся, а Бог – ну, Он, дескать, великодушен, Он добрый, Он нам все простит. Да, Бог простит, конечно. Бог рад и тем крохам внимания нашего сердца, которое мы Ему уделяем. Но совесть-то у нас должна все-таки быть. И что, своим нерадением мы Бога что ли окрадываем? Нет, Бог всеблажен и вседоволен. Мы окрадываем самих себя, потому что ищем-то, оказывается, не того. И вот сегодняшнее Евангелие пусть будет руководством в нашей жизни: Марфа и Мария должны быть двумя родными сестрами. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского, 21 сентября 1990 года

 

^ Суббота пред Воздвижением

Завтрашнее воскресенье называется Неделей пред Воздвижением. Потом будет Воздвижение, а потом еще – Неделя после Воздвижения. И получается, что Воздвижение Креста Господня мы празднуем больше двух недель. Так Cвятая Церковь печется о нас, чтобы мысль о кресте нас не устрашала, а, наоборот, подвигала мужественно совершать жизненный путь, или, как святые отцы говорили, земное странствование. Потому что все мы на земле странники, мы бываем здесь временно, очень недолго.

В сегодняшнем Евангелии от Марка рассказывается, как воскресший Господь «явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов. Она пошла и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим; но они, услышав, что Он жив и она видела Его, – не поверили. После сего явился в ином образе двум из них на дороге, когда они шли в селение. И те, возвратившись, возвестили прочим; но и им не поверили».

Когда Христа распяли, ученики, конечно, горько плакали, потому что утрата была уж очень велика. Никогда еще они не видели такого прекрасного человека, и вот Его убили ни за что. Невинная смерть всегда нас ужасает, и это очень понятно. Но вот приходит Мария Магдалина, которую апостолы прекрасно знали, потому что она всегда с ними ходила и тоже была ученицей Спасителя. И она говорит: я была у гроба и видела воскресшего Иисуса, с Ним беседовала, и Он мне сказал, чтобы все мы шли в Галилею, там Он нас встретит. А они ей не верят.

Почему смерти легче поверить, чем бессмертию? Ведь когда умирают наши близкие, душа наша плачет. Это говорит о том, что душа никак не может со смертью согласиться. И люди стараются даже о смерти не думать, боятся произносить это слово, говорят: если что случится. Человек хочет смерть совсем изгнать из своей жизни, хотя каждый знает, что он умрет. Это нежелание думать о самом главном моменте нашей жизни – переходе в вечность – связано с помраченностью нашей природы. Поэтому о таких важных вещах нам не хочется размышлять, а когда нам кто-то говорит истину, то, даже если мы умом с ней вроде соглашаемся, сердце наше в силу своей порочности отказывается в нее верить.

Почему, если кто-то объявит себя врачом и целителем, у него сразу будет очень много пациентов, а если скажет: ходи в храм, молись Богу, и Господь тебя исцелит, – то на эти слова откликнутся единицы из десятков тысяч? Почему всякой неправде человек верит охотней? Потому что он сам состоит из неправды, и всякая неправда, всякая ложь ему ближе. Вот поэтому, хотя Господь три года говорил Своим ученикам, что Ему надлежит быть схвачену в Иерусалиме, распяту и в третий день воскреснуть – не могли же они это забыть, – но это ушло из их сознания.

И нечто подобное с нами тоже происходит. Сколько человеку ни говори, что тот, кого ты оплакиваешь, отмучился; что у него ничего больше не болит; что земная жизнь его закончилась в самый благоприятный для него момент; что Господь забирает человека тогда, когда он наиболее готов к этому, и поэтому смерть не зависит ни от того, что врачи упустили, ни от какой-то другой случайности, – но человек все равно не соглашается, все равно плачет. Происходит неверие истине. И это наша большая беда, потому что Господь сказал: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет», даже если крестится.

Крестятся-то почти все, но этого недостаточно. Крещение может быть спасительным, только если оно сопряжено с верой в то, что существует Бог и существует загробная жизнь. Но и этого, оказывается, недостаточно для спасения души. То, что Бог существует, очевидно, а нужно веровать Самому Богу. Нам надо научиться веровать тем словам, которые Господь сказал. А вот этого часто нам не хватает, потому что мы как-то забываем о словах Господних.

Господь сказал: «Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам». А апостол Иаков говорит: когда ты просишь у Бога, не думай о том, что Господь тебе не даст, потому что если ты будешь думать: то ли даст, то ли нет,– ничего не получишь. И если бы мы каждый раз, когда у нас есть в чем-то нужда, действительно, как в дверь, стучали своей молитвой с твердой верой, что Господь даст, – то Господь бы и дал.

Обычно люди спрашивают: какую молитву читать? Человек думает, что все от слов зависит: в таком порядке читать или в таком, молитву одного святого или другого. Какая разница? Можешь вообще одну молитву читать: Господи, помилуй. Этого достаточно. Но человек не верит в это. Ему говорят: не бойся никаких бабок, колдунов, чародеев, знахарей, чумаков. Что ты так трепещешь? Это все идолы, это все ничто. Но нет, человек маловерен, и поэтому он устрашается: а вдруг нападут? а вдруг убьют? а вдруг заболею? Как будто это может быть вдруг. В Евангелии сказано, что без воли Божией волос с головы человека не падает, а мы все равно этому не верим, мы считаем: это мне сделали, та мне наколдовала, врачи виноваты, еще что-то. И пока мы будем так думать, пока у нас не будет твердой надежды на Бога, мы никогда не сможем ни стать христианами, ни спасти свою душу, потому что спасение души требует от человека именно веры.

С чего начинается духовный путь человека? Не с того, что его сразу осеняет благодать Божия и он становится святым. Нет, сперва он должен поверить. Вот Церковь учит: исполняй заповеди, и тогда, в результате исполнения этих заповедей, на тебя сойдет благодать Божия. Можно этому не поверить и ничего не делать – и тогда благодати Божией не достигнешь. А можно поверить: раз Господь сказал, что так оно будет, значит, так и будет. Мы ведь знаем Христа, мы читали о Нем в Евангелии, наше сердце же говорит нам, что Такой Человек не может врать. Как может врать Тот, Кто с неба сошел только для того, чтобы нас спасти, и принял за нас такую жестокую смерть? И хотя Его не понимали и не слушались, Он все равно старался учить и Своей жизнью и смертью засвидетельствовал об истине. Какие еще нужны доказательства? Никакие доказательства не нужны. Нужно только доброе благорасположение слушать слова Господни, слагать их в своем сердце и исполнять в своей жизни.

Путь к Царствию Небесному, к благодати Божией очень долог. Это все равно что научиться какому-то трудному ремеслу. Чему-то обучиться можно легко: например, машину водить можно научиться за месяц. А вот сапоги шить – это уже дольше. А чтобы хорошо готовить, надо еще больше времени. А чтобы играть на фортепиано более-менее сносно, нужно десять лет потратить. А чтобы живописи научиться, нужно потратить лет пятнадцать. А есть еще такие вещи, которым вообще никак не научишься, потому что нужен талант, дар от Бога. Сколько ни учись во всех институтах, педагогом хорошим ты не станешь. Ты можешь стать честным, добросовестным, отдающим всю свою душу, но если тебе от Бога не дано, то ты хоть лоб расшиби.

И каждое дело требует обязательно труда: чтобы чему-то научиться, надо обязательно вложить силу, время и веру. Вот так же и спасение души, которое святые отцы называли наукой всех наук и искусством всех искусств. Это сложней и музыки, и живописи, и кулинарии, и чего угодно, сложнее даже воспитания детей, которое тоже есть высочайшее искусство. Много ли в Москве людей, которые могут сказать: да, мои дети прекрасно воспитаны? Может быть, полтора десятка и найдется на десять миллионов человек, а может быть, и меньше, потому что какие-то изъяны сразу видны – и значит, не хватило искусства, мастерства, терпения.

А спасение своей души – это еще сложнее. Поэтому Господь на спасение души отводит нам всю жизнь, чтобы мы с самого начала до самого конца этим занимались. Но пока мы не поверим, что в результате этого подвига, в результате этих трудных усилий мы достигнем спасения, мы, конечно, не сможем ничего сделать. Если человек не верит, что он когда-нибудь станет художником,– сколько он ни занимайся, ничего не выйдет. Так же и здесь. Если мы не верим своему спасению, не верим, что Господь спасает нас от грехов; если мы больше верим в то, что нам кто-то что-то сделал и, значит, он сильнее нашего Бога, который нас отдал на растерзание всяким колдунам и чародеям, всяким негодяям; если мы забываем о том, что Бог вообще всем управляет: каждым процессом и во Вселенной, и в нашем организме,– если мы забываем, перестаем в это верить, то сразу начинаем тонуть.

Как в Евангелии, когда Господь приблизился к лодке, и ученики испугались, подумали, что это призрак, а Он им говорит: «Это Я, не бойтесь». И Петр сказал: «Если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде». Господь говорит: «Иди». И Петр сразу поверил. (Он был человек порывистый, очень крепкой веры, поэтому Господь и назвал его камнем – «Петрос» значит «камень». Господь сказал: «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою», потому что Церковь может стоять только на вере.) И вот Петр пошел, сделал по морю один шаг, второй, третий. А тут волны. Он отвлекся на секундочку, помысел какой-то в голову вошел, и он испугался. Раз испугался – значит, сразу стал тонуть. И закричал: «Господи! спаси меня». Господь ему говорит: «Зачем ты усомнился?» – взял его за руку и втащил в лодку.

Но сначала-то Петр шел по воде. И не один Петр, много людей в истории Церкви ходили по воде, даже не задумываясь над тем, вода это или суша. Надо на ту сторону перейти – взял и пошел, и ничего в этом особенного, сверхъестественного нет. Гораздо более сверхъестественно, когда человек был жадным – и стал добрым. Вот это гораздо более чудесно.

А почему Петр все-таки смог сделать несколько шагов, а Мария Египетская вообще всю реку перешла? Почему они смогли? Потому что нисколько не сомневались в Боге. Но наше сомнение тоже понятно. Оно происходит оттого, что Бог от нас далеко; оттого, что мы все время от Него отвлекаемся; оттого, что мы о Боге не думаем и не молимся Ему. А если бы мы Богу молились, то мы бы во всем, во всем Ему доверяли. Мы бы знали, что ничего с нами не случится никогда без промысла Божия. А если по промыслу Божию с нами что-то случается, значит, это зачем-то Богу нужно. И действительно, если мы оглянемся назад, то увидим, что нашей в жизни есть закономерности. И многие вещи, которые мы когда-то воспринимали как страшную трагедию, принесли нам огромную пользу – не материальную, конечно, а духовную, потому что благодаря этому мы смогли приблизиться к Богу.

Но человек, как правило, стремится именно к земному счастью, которое есть избавление от страданий. Вот хочешь есть, а не на что купить – это уже страдание. Значит, чтобы избавиться от этого страдания, нужно деньги иметь, нужно их зарабатывать. Или все вокруг настолько противно, что хочется забыться – взял две бутылки, выпил и забылся. Тоже избавился от страдания. Но это временно, потом опять протрезвеешь, и опять надо пить, и помимо этого еще всякие побочные явления: головная боль, белая горячка, потеря жены, работы и много всяких неприятностей.

А если человек в Боге, тогда никакие эти суррогаты не нужны. Человек все воспринимает от Бога с полным доверием. Поэтому Господь и говорит: будьте как дети. Маленький ребенок полностью доверяет отцу и матери. Вот его подбрасывают вверх и ловят, а он не боится. Ему в голову не может прийти, что мать или отец его уронят. Если взрослого человека поднять на большую высоту и начать его вертеть, он испугается, а маленькому человеку даже в голову не приходит бояться, потому что он чувствует прикосновение рук отца или матери или еще какого-то родного человека и он полностью доверяет. Пока ребенок не вкусил зла, он доверчив, он еще не знает, что дяди бывают хорошие и плохие. Потом он уже начинает различать, кого-то бояться, кого-то не бояться, но изначала такого не было.

Вот так же и человек, который имеет полное доверие Богу, совершенно страха лишается. Потому что, когда человек соединяется с Богом, вся его земная жизнь как бы меркнет, перестает иметь большую ценность. Бог есть Дух, Который живет в ином, высшем мире. Поэтому когда человек соединяется с Духом, он соединяется с иным миром и, живя здесь, на земле, сердцем принадлежит тому миру, а все то, что происходит в этом мире, совершенно иначе воспринимает.

Что самое страшное для современного человека? Это смерть. И когда он сталкивается со смертью, то ужасается. А для человека духовного, который соединился с Духом Божиим, смерти нет. Потому что вот душа в теле, а вот эта душа вышла из тела. И что? Человек же жив, он есть, он существует. Какая трагедия? Что вышел из своего тела в двадцать шесть лет, а не в шестьдесят два? А разве это принципиальная разница? Любое конечное число по сравнению с бесконечностью есть бесконечно малая величина, поэтому двадцать лет или сто – это неважно. Раз уж Бог так распорядился, то человек это принимает, потому что он обращен туда, и он знает, что он может молиться за умершего, может продолжать с ним общение.

Для того, кто не знает иного мира, смерть – трагедия, потому что он с умершим человеком расстается, как ему кажется, навсегда. Он свою жизнь, вот такую короткую, воспринимает как вечность, а тот человек уже ушел туда, в мир иной. Так и говорят: его не стало, ушел от нас. Но ведь это же временно, он временно недоступен для непосредственного общения, но, если мы молимся за него, разве наши души не общаются? Разве мы не чувствуем, что Господь слышит наши молитвы и что сам он тоже это воспринимает?

Поэтому надо нам действовать по своей вере всегда, упорно, борясь с собой, борясь со своими страхами, борясь со своей ленью, со своим малодушием, маловерием, все время прося у Бога, чтобы Господь нашу веру укрепил. Как Он Фоме сказал: «Не будь неверен, но верен». Цель нашей жизни в этом: верны ли мы? И если верны, тогда Господь примет нас навсегда, тогда наша вера разрешится.

Когда женщина носит в себе ребенка, она не знает, какой он: будет он послушен или непослушен, шатен или блондин, мальчик или девочка, – ничего она не знает, она его только чувствует и его любит. А когда приходит время родить, она скорбит, потому что это больно, и страшно, и полно всяких переживаний. Про роддома вообще лучше не говорить, это часто жуткие заведения. Чем там ребенка заразят? Подойдут врачи к роженице или не подойдут? Но когда уже родится ребенок, все забыто: и как хотела жалобы писать, и как кричала, и как мечтала, чтоб был обязательно мальчик или девочка, – все забыто. Родился, назвали, покрестили – и мать радуется, и все вокруг радуются.

Так же и мы, живя здесь, на земле, Бога чувствуем, начинаем Его любить, но не увидели Его еще пока лицом к лицу. Лицом к лицу человек начинает видеть Бога только тогда, когда его сердце соединяется с Духом Божиим. Господь так и сказал: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Поэтому многие люди никогда Бога так и не увидят ни в этой жизни, ни в той. Бог есть огонь поедающий, и человек может соединиться с Богом, только если он сам огонь. Поэтому чтобы войти в Царство Божие, нам надо самим гореть тем же самым духом. И если будет в нас это горение, то мы познаем Бога и станем Его наследниками, мы наследуем Его Царство.

Понятно, что Господь избирает нас не по крови. Чтобы быть принцем и наследовать земное царство, достаточно, чтобы у тебя папа был король, больше ничего не надо. Но каждый живущий на земле человек рождается не только папой и мамой. Папа и мама создают ему плоть, а душу вкладывает Бог, поэтому каждый человек есть дитя Божие. И каждый человек, какого бы цвета кожи он ни был, какой бы национальности, на каком бы языке ни говорил,– каждый призван к Небесному Царству. Но ведь от наследства можно и отказаться. И большинство людей отказываются от этого добровольно. Они не верят в то, что они принцы; они не верят в то, что Бог есть их Отец; они не молятся Ему, не говорят: «Отче наш», а если и молятся, то автоматически, забывая, что это обращение именно к Отцу.

Бог нам Отец. Поэтому как ребенок на руках отца чувствует себя спокойно, так и мы должны. Мы должны быть очень спокойны, нам нечего бояться, если мы Богу верны. Если мы непослушны, если мы капризны, если мы машем ручкой: «Уйду от тебя, плохой ты», тогда, конечно, мы лишаемся благорасположения Отца. Как капризный ребенок: ему говорят, а он не хочет слушать, и в результате он ссорится с родителями, его ругают, ставят в угол, ему говорят: «Отстань, ты мне надоел».

Конечно, Господь так не поступает. Он долготерпелив, Он каждого зовет, но Он никого не заставляет. Он предоставляет каждому из нас полную свободу. Евангелие есть? Есть. Сын Божий на землю приходил? Приходил. Церковь создал? Создал. С помощью таинств крещения, а потом покаяния, причащения ты можешь соединяться с Богом? Можешь. Ты можешь свою душу очищать от греха и возвращать себе подобие Божие, чтобы действительно войти как принц в Царствие Небесное. А если не хочешь – не надо, никто тебя заставлять не будет.

И таких, кто хочет, очень мало. Большинству Царство Небесное не интересно, не нужно, не хочется. Вот программа «Взгляд» – это человеку интересно, не оторвешь за уши, а Царства Небесного душа даже не просит. Но и мы – вроде мы в храм пришли, вроде мы верующие, но если глубже копнуть, то и в нас полно всякого неверия. Мы все время по мелочи отвлекаемся от Бога, все время отрекаемся, все время идем назад, все время падаем. И нужно, как только упали, встать, отряхнуться и опять делать шаг вперед. Нам нужно быть очень твердыми, терпеливыми и мужественными, потому что другого пути нет. И каждый шаг на этом пути – это шаг веры.

Верь! Каждый раз, когда вечером или утром встаешь на молитву – хочется тебе молиться или не хочется, спешишь ты или не спешишь, – постой секундочку и подумай: ведь ты с Богом разговариваешь. Верь, что Он тебя слышит. И как только ты проникнешься этой мыслью, ты уже не сможешь читать шаляй-валяй и лишь бы как, тебе будет стыдно. Потому что Господь за тебя кровь пролил, а тебе, видишь ли, некогда, у тебя, оказывается, на земле есть какие-то еще дела. Так же и с храмом: плохо себя чувствуешь, хорошо ли, можешь идти, не можешь, в гости ли тебя позвали – тоже хорошо сходить в гости, но встреча с Богом, она же все-таки важней всяких гостей, она же дороже папы и мамы, она дороже детей и жены, она дороже любимой работы. Всего дороже должна быть встреча с Богом, потому что это – соединение с самым любимым, самым желанным, самым ожидаемым. А мы об этом забываем и этому не верим.

Поэтому это Евангелие написано для нас. И не надо нам осуждать апостолов за то, что они оказали такое неверие на первых порах. Мы ничем не лучше их. А надо нам становиться все лучше и лучше и очищать свое сердце до такой степени, чтобы и на нас, как на них в Святую Пятидесятницу, Дух Святой сошел, и мы познали, что такое Царство Небесное, и увидели бы Живого Бога. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 23 сентября 1989 года

 

^ Воскресное всенощное бдение. Память мучениц Минодоры, Митродоры и Нимфодоры
(22 сентября)

Сегодня мы в воскресном Евангелии читали, что, когда жены-мироносицы возвестили апостолам о воскресении Христовом, те не поверили их словам. Сказано в Евангелии, что их слова были для них как ложь. Отчего в одном случае человек верит, а в другом нет? Это зависит от того, есть ли у него аналогичный опыт. Вот когда человек знает, что Земля по форме шар, ему очень легко понять, какой формы Луна. Но если он думает, что Земля плоская, как блюдце, его ни за что не убедить в том, что Луна – шар.

Любая вера основана на опыте. Найдем в Африке какого-нибудь дикаря, покажем ему радиоприемник и скажем: вот сейчас мы нажмем на кнопочку, и ты услышишь человеческую речь – он ни за что не поверит. А когда радио заговорит, он очень удивится и получит некий опыт. И если ему потом кто-нибудь покажет другой ящичек и скажет: вот я сейчас нажму на кнопку, и ты увидишь изображение человека – он, уже имея аналогичный опыт, может поверить на слово.

Ученики Христовы никогда не видели, чтобы человек мог воскреснуть, у них не было такого опыта. Они были свидетелями, что Господь кого-то воскрешал, но чтобы человек сам, своей силою вдруг воскрес – это невозможно. И поэтому, когда жены-мироносицы говорили им о воскресшем Спасителе, они не могли поверить.

Всякая вера основана на реальном опыте, в том числе и вера в Бога. Если человек никогда в жизни не молился, то он, конечно, веровать в Бога не может. Но если человек хотя бы однажды о чем-то молился и Господь именно это ему и дал, тогда – пусть ему всю жизнь внушали, что никакого Бога нет, – у него появляется этот опыт (его иногда называют духовным опытом), человек уже не сомневается. Сколько его ни бей, сколько ни уговаривай, сколько ему книг ни подсовывай, где отрицается существование Бога, его разубедить нельзя. Как можно разубедить, когда у него есть живой опыт общения с Богом?! Что вы мне рассказываете, какие-то теории строите, когда я знаю, что Бог есть: достаточно помолиться.

Сегодня празднуется память святых сестер-мучениц Минодоры, Митродоры и Нимфодоры. Эти три молодые девицы ушли в пустынное место и там предавались молитве, посту, жили как монахини. Это было в начале четвертого века, тогда еще не было женских монастырей, но уже многие благочестивые люди уходили от мира для того, чтобы отдать себя Богу, потому что не находили в мире никаких радостей для себя. Один из даров, который сестры принесли Христу, – это их девство. Они не желали выходить замуж, отказывались от радостей супружества и от скорбей, которые с ним связаны, ради Христа, потому что Господь сказал, что кто может это вместить, тот вместит.

Неужели в браке есть что-то нечистое или нехорошее? Нет, конечно. «Брак… честен и ложе непорочно», как сказано в Писании. Но самой большой высоты в духовной жизни можно достичь только вне брака, потому что в семейной жизни, особенно женщина, вынуждена очень о многом заботиться: о муже, о детях, о доме, – а отдаться целиком духовной жизни просто нет возможности. Тому, кто хочет всю жизнь свою Богу посвятить, конечно, о супружестве лучше не помышлять, потому что придется эту любовь разделять между Христом и еще кем-то и чем-то. Поэтому многие люди, устремленные к Богу с детства, уходят в монахи. Монах – от слова «монос», «один», но не в том смысле, что он один во всем свете, сирота, а что весь он принадлежит Богу: есть только он и Бог.

Такие же были и эти три девицы. И они весьма преуспели в молитве, так что даже своей молитвой больных исцеляли. В то время было воздвигнуто гонение на христиан, и их схватили. А по закону каждый, кто исповедовал христианскую веру, должен был либо отречься от нее, либо быть убитым. Но конечно, они не хотели от Христа отречься, потому что Его любили. Правитель, который их схватил, сначала склонял их лаской, потом угрозами, а потом стал пытать. Сначала старшую, Минодору, пытали, пока не убили. Последние ее слова были обращены с молитвой к Богу: «Господи, прими дух мой». Потом средней сестрички, Митродоры, подошла очередь. Правитель ей показал истерзанное тело старшей сестры. Она, конечно, скорбела, плакала, устрашалась – слабая девица; мы говорим: слабый пол, – но тем не менее от Христа все равно не отказалась и разделила участь Минодоры. Дошла очередь до третьей. Перед ней тела убитых сестер. Она самая хрупкая, самая маленькая – и тоже проявляет твердость и не соглашается отречься от Христа. Достаточно сказать: «Я в Христа не верую» – и все, ты будешь свободна, никто тебя не убьет. Даже можно просто солгать; в душе-то веровать, а на словах сказать: «Не верую». И уйти, и продолжать молиться. Но она этого не пожелала, и тогда ее тоже убили – били железным прутом до тех пор, пока она не умерла.

Когда мы читаем о мучениках, то удивляемся. У нас чуть что заболит, мы уже ноем. А как же могли такие хрупкие существа, иногда даже дети – мученицы Вера, Надежда и Любовь были просто маленькие девочки, – как же они могли выдержать такую злобу, такие пытки? Как возможно, глядя на растерзанные тела своих собственных сестер, не ужаснуться, не поседеть, с ума не сойти? Откуда такая сила? И мы поневоле начинаем сомневаться: а было ли это? не придумано ли? может быть, кто-нибудь это сочинил? Хотя, конечно, сомнений быть не может, потому что римляне, которые мучили христиан, – это создатели права; даже современная юриспруденция в основе своей содержит римское право. И римляне уже в то время составляли протоколы. До наших дней дошли мученические акты, где подробно, скрупулезно записано, кто что говорил, описаны все мучения, которым подвергали христиан, и какие применялись пытки.

Эти мученические акты являются документами. Допустим, человек нам говорит, а мы не верим. Тогда он показывает бумажку, где написано: Петров, и печать. Так и мученические акты: в них документально показаны эти мучения, хотя нам и трудно в них поверить, поскольку у нас нет соответствующего опыта. Мы не в состоянии представить, как можно выдержать такие истязания.

Перенести и пытки, и любые страдания дает благодать Божия («благодать» в переводе на русский язык значит благой, то есть исходящий от Бога, дар). Благодать – это присутствие Бога в человеке через нетварный, несозданный свет Божества. И она помогает человеку вытерпеть крест, который посылает ему Господь, чтобы возвести человека от земли на небо.

Господь как Сам распялся на Кресте и поэтому вознесся на небо и одесную Бога пребывает в теле Своем, так и человеку, чтобы его спасти, дает крест, каждому свой: кому болезнь, кому мучения за Христа. Мученичество – великий крест; оно возводит человека на наибольшую духовную высоту и дается не всем. Это удел только отдельных избранников, у которых действительно вся душа устремлена к Богу. Такой крест – величайшая награда человеку, и ее не каждый сподобляется.

Был такой случай, о котором рассказывается в житиях святых. Поссорились два христианина и расстались в ссоре. Потом начались гонения на Церковь, и одного из них схватили, долго пытали, и он все муки страшные вытерпел. Ему надлежало сделать последний шаг – на следующий день его должны были казнить. Когда его вели на казнь, к нему подошел брат, с которым он поссорился, и говорит: «Прости меня, мученик Христов». А тот ответил: «Не прощу тебя ни в этом веке, ни в будущем» – и когда пришел на место казни, то моментально испугался, исчезло его мужество. То есть он испытал страшные мучения, потому что благодать Божия была с ним, но, когда в последний момент отказался простить, нарушил заповедь Божию – благодать моментально отошла, и он стал обыкновенным человеком, сразу отрекся от Христа, и погибла его душа. Из таких сведений мы знаем, что страшные мучения и смерть за Христа можно вынести только по благодати Божией. И святые мученики, которые жили до нас, только благодатью Божией совершали великие подвиги терпения.

Мы много в своей жизни переносим всяких скорбей, то есть несем каждый свой крест. Без креста нет ни одного человека на земле. И чтобы легко нести крест Христов (как Господь говорит: «Иго Мое благо и бремя Мое легко есть»), который дает Господь, нужна благодать Божия. Почему люди с одной и той же болезнью бывают один в отчаянии, унынии, ужасе, а другой благодушествует и говорит: «На все воля Божия»? В силу того что благодать Божия в одном присутствует, а в другом нет. Если человек исполняет заповеди Божии, если имеет смирение, то Господь посылает ему благодать. Господь не лишает человека креста, потому что без креста спастись нельзя, но Он дает человеку благодать, чтобы все скорби перенести. И если у нас в сердце будет благодать Божия, мы те страдания, которые нам выпадают, перенесем очень легко, спокойно, стойко ради Христа, ради спасения души своей, ради того, чтобы нам избавиться от грехов.

В Писании сказано: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать». Уже давно известно: кто громко себя хвалит, говорит, какой он сильный, какой могучий, хвастается своими подвигами, рассказывает о своих славных похождениях, тот, если случится какая-то критическая ситуация, сразу в кусты. А человек скромный, незаметный, который о себе не трубит, чаще всего оказывается мужественным. Что дает ему мужество? Смирение. А оно проявляется в скромности. Еще древними замечено: дикий ураган деревья толстые вырывает с корнем, а тростник нагнулся, ураган прошел – и он опять встал. Кто горд, кто превозносится, тот не может иметь благодати Божией, а кто не считает себя за что-то, как раз тому в трудную минуту Господь за его смирение помогает.

И надо нам стараться благодать Божию приобретать, то есть иметь в себе благой дар от Бога. Это, собственно, и есть цель христианской жизни. Но мы должны знать, что с каждым нашим грехом благодать от нас отходит, а когда мы заповедь Божию исполняем, она поселяется в нашем сердце. Если мы поступаем против заповеди Божией: допустим, приняли в ум свой какой-нибудь скверный помысел, не откинули его сразу, не помолились Богу о том, что он нам мешает, а рассматриваем его, он нас оскверняет – благодать отступает. Нет ничего страшнее ее потери, но мы этого не чувствуем, так как благодати, собственно, почти не знаем, иногда только какими-то краткими секундами во всей нашей жизни она нас осеняет. Кто крестился во взрослом состоянии, помнит тот короткий благодатный период после своего крещения, когда душа его очистилась и он пребывал в каком-то удивительном восторге, в неосознанном блаженстве.

Мы получаем благодать и через другие таинства. Когда мы подходим к исповеди и каемся в своих грехах, Господь видит наше покаяние и прощает нам грехи, тогда душа наша очищается и в это очищенное духовное пространство входит благодать Божия. И если наше покаяние истинное, мы отходим от исповеди совершенно другими, новыми людьми.

Благодать дается и в молитве, потому что когда мы молимся Богу, то находимся в Царствии Божием. Ведь Бог где? В Царствии Божием. И если молитва наша не рассеянная, а истинная и идет из глубины сердца, то мы стоим перед Богом, мы с Ним беседуем и получаем благодать.

Если мы исполняем какую-то заповедь Божию, например заповедь послушания – нам не хочется делать, а мы делаем, – то тоже получаем благодать. Часто благодать посещает нас после того, как мы сделали какое-то доброе дело ради Христа. Бывает, что мы измучены, нам трудно, у нас болит голова, но в нашем сердце мир, радость, и тишина, и отсутствие помыслов. Это свидетельство того, что нас посетила благодать Божия за наш труд, за нашу любовь, проявленную к кому-нибудь. И если мы на следующий день не растеряем ее, не прольем как через решето, а наоборот, потрудимся так же, то примем благодать на благодать, и она будет в нашем сердце прибывать.

Бог не только всемогущ, Он и бесконечен. Поэтому и рост благодати в сердце человека бесконечен. Как бы ни был облагодатствован человек, он может быть еще более благодатен. Как бы человек ни был свят, он может быть еще более свят. Но тот, кто хочет приобрести дар от Бога, должен войти в Церковь – не только ногами войти, а всем своим существом принадлежать Церкви. И здесь, приступая к таинствам, изучая слово Божие и воплощая слово Его в своей жизни, предстоя Господу в молитве, вкушать благодать, чтобы воочию увидеть, «яко благ Господь».

Крестовоздвиженский храм, 22 сентября 1984 года, вечер

 

^ Воздвижение Креста Господня
(27 сентября)

Воздвижение Креста Господня, помимо предпразднства и попразднства, помимо отдания, которое есть у большинства двунадесятых праздников, имеет еще и свое начало в субботе пред Воздвижением. То есть практически Святая Церковь торжествует этот праздник не одну неделю, а целых две, литургически подчеркивая его важность и уделяя ему особое внимание для того, чтобы и мы приобщились к нему. Своим духовным опытом, своим духовным оком Церковь прозревает истину и тайну Христа и через богослужение, в котором все мы в свою меру участвуем, пытается посеять эти истины, эти тайны и в наших сердцах.

Вот перед нами в центре храма лежит Крест, украшенный цветами. Он очень красив, этот Крест, а на нем – истекающий кровью Христос Спаситель. В христианстве ничто не поддается простой логике, а наоборот, как говорят философы, все антиномично. Например, Бог Троица и Бог един – как это возможно? Понять этого нельзя, можно это только созерцать, можно к этому приобщиться через духовный опыт. Любой догмат Православия нельзя просто логически объяснить, вычислить, просчитать, он выше чисто практического понимания. И в Кресте Господнем заключена такая же тайна.

Каждый из нас по опыту знает, что крест имеет великую силу, и большинство христиан боятся буквально на минуту снять с шеи крест, чтобы не лишить себя его ограждающей силы. Крестом мы начинаем каждую молитву, и крестом мы ее заканчиваем. Крестом мы осеняем свою постель перед тем, как отойти ко сну. Крестом мы освящаем свои жилища, украшаем священные облачения и храмы. Крест сам по себе замечательно красив, имеет совершенную форму, но не из-за своей красоты он обладает такой силой, а потому, что на нем был распят Христос. Поэтому когда на душе у нас мрачно, а это бывает оттого, что демонская рать нагоняет на нас уныние, достаточно нам взглянуть на Крест Христов и сравнить свою печаль с печалью Христовой – и наша печаль покажется нам просто смешной по сравнению с той, которую носил в сердце Он, видя наши грехи. Когда у нас что-то болит и нам трудно переносить боль, достаточно посмотреть на Крест Христов – и нам сразу станет стыдно, что мы пищим и скулим от малых испытаний по сравнению с теми испытаниями, которые Господь претерпел за нас. Когда мы остались одни, и нам кажется, что мы всеми брошены, и в сердце у нас тоска, достаточно взглянуть на Крест Христов – и нам станет стыдно, потому что мы-то никогда не бываем одни. Господь сказал: «Я с вами во все дни до скончания века». То есть держа память о Кресте в своем уме, мы можем жить, ничего не боясь.

Все страхи и смущения, которые мы испытываем, все наши трудности, все недоумения, все наше непонимание духовной жизни, нежелание нести свой крест, все малодушие, маловерие, вся наша слабость происходят оттого, что мы ум наш и сердце отдаем на поругание дьяволу. А те мысли, которые дьявол пытается поселить в нашем уме и через ум завладеть нашим сердцем, он навевает для того, чтобы мы отверглись Креста. Дьявол постоянно нас уводит, и он изощряется настолько хитро, что все человечество уже удалил от Креста, потому что Крестом человек спасается, а если удалить его от Креста, то спасение делается невозможным.

Если человеку создать длительный, безболезненный, нетрудный уют, создать ему жизнь блестящую, красивую, мирную, счастливую, сытую, интересную, то он погибнет для Царствия Небесного. Стремление к счастью, к сытому, спокойному, безмятежному, безболезненному и долгому существованию – это есть стремление в ад, это есть стремление уйти от Креста Господня, стремление устроить Царство не Небесное, а царство земное, продлить земное спокойное счастливое благополучие. Это есть дьявольская затея, в которой он изрядно преуспел, и все человечество просто заворожено, оно просто жаждет земного счастья. А спасение – в Кресте. Крест, и на нем окровавленный Человек, избитый, оплеванный, преданный и брошенный всеми, кроме Матери Своей, нескольких женщин и одного любимого ученика.

Поэтому, совершая сегодняшний праздник, Церковь пытается в наше сердце вложить мысль о спасительности Креста и спасительности страданий. Господь взошел на небо через Крест, и христианин восходит на небо только через несение креста. Страдания есть благо, утверждает Церковь. Поэтому если мы пребываем в страданиях, в скорби, в какой-то душевной сумятице, в отчаянии и обращаемся с молитвой к Богу, то эта молитва должна быть не о том, чтобы Господь нас избавил. Многие смущаются тем, что церковная молитва содержит прошение «избавитися нам от всякия скорби». Но речь здесь идет вовсе не о том, чтобы нас избавить от креста – а от нашего неправильного отношения к скорби, потому что человек правильно, по-христиански устроенный скорби не имеет, независимо от того, страждет ли его тело, или он брошен, или он хочет есть или пить, или у него какие-то тяжелые обстоятельства. Такой человек переносит скорбные страдания с благодушием, а святые – даже с радостью. Они скорбят лишь о своем несовершенстве.

Кто-то скажет: но Христос же скорбел? Да, Христос скорбел, и Матерь Божия скорбела, и скорбели многие святые и сейчас скорбят. Какая же скорбь в христианском сердце Богу угодна? Только одна – скорбь сострадания, когда сердце, видя страдания других, состраждет им; состраждет, видя, что ближний уклоняется от истинного пути, уклоняется от креста. И зрение этого, конечно, трудно переносимо, без скорби это видеть невозможно. Каждый из нас по опыту знает, что страдания наших детей приносят нам больше муки, чем наши собственные, и многие матери согласились сами бы страдать, только бы не страдали их дети – именно потому, что сострадание приносит скорбь бо́льшую.

Поэтому скорбь – естественное свойство нашей души, но мы, извращенные грехом, потерявшие способность на любовь, которая извратилась у нас в самолюбие, начинаем скорбеть от тех невзгод, которые случаются с нами, а это не есть христианская скорбь. И Господь, взойдя на Крест, скорбь нашу, от наших грехов содеянную, пригвоздил ко Кресту и тем дал знак, что мы можем очиститься от греха через скорби, неся свой крест и следуя заповедям Христовым.

Почему же Крест Господень имеет такую ужасающую силу для всей бесовской, демонской рати? Почему, когда нас осаждают какие-то помыслы, навязчивые мысли, идеи или еще какие-нибудь искушения, достаточно спокойно, с верою осенить себя крестным знамением – и наш ум освобождается, дьявол отходит? Почему крестное знамение, как огнем, сжигает всякое бесовское наваждение? В чем здесь тайна? Почему дьявол не может видеть крестного знамения и постоянно хочет его каким-то образом уничтожить? Потому что Крест напоминает сатане и его приспешникам о величайшей силе смирения Божества. Дьявол отпал от Бога гордостью. Господь победил дьявола Своим смирением. Смирение невыносимо для сатаны, поэтому ему невыносим и вид Креста – этого величайшего проявления смирения Господа нашего Иисуса Христа.

Только представим, как Он смирил Себя – начиная от рождения и кончая Голгофой это был путь величайшего смирения. Ведь Он был Богом, одного слова Его было бы достаточно, чтобы эта земля исчезла и возникла новая; другого слова – чтобы возник новый Адам, новый человек, и всю историю Вселенной можно было начать сначала. Но Господь этого не сделал. Он пришел, из Вседержителя стал человеком, маленьким ребеночком родился в мир, был гоним, поруган, непонимаем, был предан, оплеван, избит, убит, наконец. Какое величайшее смирение! Какой Он показывает нам путь! Какое указывает спасительное средство для победы над дьяволом!

Основная причина всех наших грехов, основная причина того, что мы Бога не видим, что мы плохо переносим скорби, что мы привязаны к миру, привязаны к плоти, к еде, к одежде и прочей чепухе и только иногда и как-то не в полную силу у нас возникает желание Царствия Небесного, – основная причина этого наша гордость и отсутствие в нас смирения. И преуспеяние в смирении, собственно, и есть спасение души, потому что смирение – основное свойство Христовой души. А то, что в нашей жизни идет против смирения, – это есть шествие против Христа. Если мы смиряемся, то это путь на Голгофу, это путь к совознесению нашему на небо и путь совоскресения со Христом. Вот это нам нужно усвоить. И тем, что Церковь выкладывает Крест посредине храма и поднимает его на купола, что Церковь благословляет нам крест носить на шее, что мы осеняем себя знамением креста, и тем даже, что чисто фонетически «крест» и «христианство» очень близки по звуку в нашем языке, – всем этим Господь помогает нам эту истину благодатную, спасительную, истину крестную, эту тайну христианства усвоить глубоко и прочно: что нет другого пути на небо, кроме смирения и добровольного принятия страданий.

Но как достичь вожделенного смирения? как вообще понять, что это такое? Путь ко смирению, учит нас Священное Писание, идет через терпение. У нас даже есть пословица: «Бог терпел и нам велел». И особый промысл Божий, особая любовь Бога к нам выражается в том, что хотя мы все любим комфорт, любим безмятежную, сытую, спокойную жизнь, любим хорошее к нам отношение всех вокруг, любим вежливость, похвалу, чистоту, порядок, всяческое вообще благое внешнее устроение, – несмотря на это, каждому из нас постоянно приходится скорбеть. Скорбеть телесно, скорбеть душевно, скорбеть духовно – всеми составами нашего естества; скорбеть от непонимания, от предательства, от непослушания детей, от болезней, от жизненных обстоятельств, от погоды, от всяких катаклизмов. И если мы хотим воспитать в себе смирение, привлечь эту царицу христианских добродетелей, необходимую для нашего спасения, нам надо все это терпеть.

Все святые были украшены многими и разными добродетелями, но их всех объединяло одно – смирение. В Царстве Небесном среди бесчисленного множества святых нет ни одного человека, который бы не имел этой добродетели. Чтобы человеку взойти на небо, ему просто необходимо умалиться, стяжать нищету духовную. Поэтому терпя и себя, терпя и свои обстоятельства, и свою греховность, и свои болезни, перенося это без ропота, отсекая в себе ропот, отсекая недовольство, нежелание, преодолевая свои похоти, человек постепенно, шаг за шагом, месяц за месяцем, год за годом приходит в это блаженное состояние – он учится терпеть, а через учение терпению постепенно приобретает смирение.

Поэтому когда с нами случается нечто, как нам кажется, страшное, мы должны благодарить Бога от всего сердца за то, что Он Сам дает нам возможность потерпеть, – потому что, претерпя это, мы получим еще маленькую крупицу смирения, которое будет очередным нашим шагом на Голгофу, а через нее – к воскресению вместе со Христом. А каждый раз, когда мы уклоняемся, когда мы ропщем, когда мы отвергаем терпение, тем самым мы отвергаем наше спасение и убегаем от Креста. Убегая же от Креста, мы убегаем и от Христа, а значит, и от Церкви, и от своего спасения, и от благодати – от всего.

Вот эта блаженная мысль должна засесть в нашем уме, а через ум войти и в наше сердце, чтобы мы не только чисто теоретически, умом, но и сердцем своим приняли всю спасительную силу страдания. И вот перед нами на аналое наиболее полное воплощение этой идеи, реально зримый нами Крест, на котором – распятый человек и Бог Иисус Христос.

Церковь украшает этот Крест цветами, и лобзает его, и поклоняется ему, и возносит его, потому что только через крест, только через добровольное и благодушное перенесение страданий мы спасаем свою душу от греха и восходим от земли на небо. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 27 сентября 1986 года

 

^ Попразднство Воздвижения и неделя по Воздвижении
(28 сентября)

Воскресное Евангелие, которое мы сегодня читаем, повествует нам о том, как Мария Магдалина пришла ко гробу и ей явился Господь. Она была первым человеком, увидевшим воскресшего Христа. Почему Мария сподобилась такой чести, ведь изначала она была вовсе не самой праведной, и недаром о ней говорили, что Господь изгнал из нее семь бесов? Святые отцы усматривают у человека семь главных страстей, которые нами руководят в жизни; и можно предположить, что все эти страсти, которые воспаляются от бесов, присутствовали в Марии Магдалине. Для того, чтобы она познала Сына Божия, Господь изгнал бесов, то есть освободил ее от страстей, но явился Он ей первой не поэтому. Мария возлюбила много – она очень любила Христа, и вот за такое ее сердце, открытое Христу, Он пришел, чтобы ее утешить. И она пошла, как сказано в Евангелии, и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим. Но они, услышав, что Он жив и она видела Его, не поверили.

После этого Он явился в ином образе двум другим ученикам. Лука и Клеопа шли в Эммаус, и повстречался им Путник, Который из Священного Писания доказал, что то, чему они удивляются – что Христос распят, – должно было произойти, что Он должен был пострадать. И когда они сели вместе ужинать, Господь преломил хлеб, и они узнали Его в преломлении хлеба. Они тут же вернулись в Иерусалим к братьям и сказали: Христос жив, Он будет встречать нас в Галилее, идемте туда. А те опять не поверили.

Наконец, Он явился одиннадцати, возлежащим на вечери, и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшим не поверили. И сказал: «Идите по всему миру, проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет». Марию ученики хорошо знали. Знали, что она уже давно отошла от греховной жизни и ей нет никакой нужды обманывать. Лука и Клеопа тоже были их друзья и вместе с ними ходили за Господом, слушали Его слова. И вот они говорят, а им не верят. Отчего это происходит? Господь через Евангелие отвечает: Он «упрекал их за неверие и жестокосердие». Жесткое сердце не дает человеку веровать. Человек свое сердце так ожесточил, что оно стало твердым и в него не проникает слово истины. Отсюда сомнения в истине. Про маленького ребенка говорят: он наивный, доверчивый, потому что верит тому, что ему скажут. А когда становится постарше, взрослые развращают его ум своей лживостью, чистота и прямота души уходят от него, и он начинает сомневаться: а правду ли они говорят, можно ли им верить? Ведь они одно говорят, а делают совсем другое. И сердце его начинает все более и более ожесточаться от этой лжи, от этого служения дьяволу, который отец лжи.

Вот мы читаем Евангелие (многие его даже несколько раз уже прочли), мы слушаем проповеди, а жизнь наша не меняется. От чего это происходит? От того, что ум наш и ухо воспринимают слово, а сердце жесткое не пускает его в себя. Господь сказал: «Не судите – не судимы будете», а мы осуждаем. Господь сказал через апостола: «Всякий гневающийся на брата своего есть человекоубийца», а мы продолжаем людей убивать своей злобой, раздражительностью, гневом. Господь сказал: «Не пожелай того, что тебе не принадлежит», а мы проявляем зависть то в одном, то в другом. И так постоянно. Получается, нам хоть кол на голове теши. Мы ходим в церковь, делаем поклоны, читаем утренние и вечерние молитвы, причащаемся, некоторые даже читают книги святых отцов о молитве, о подвиге, о том, как избавиться от страстей, – но все как об стену горох, в нас ничего не входит. Мы вроде числимся в учениках Христовых, но, когда слышим слово Христово, мы его отвергаем, потому что не верим.

Если бы мы действительно поверили словам: «Не судите – не судимы будете», то устрашились бы осуждать. Если бы мы действительно поверили словам, что всякий гневающийся на брата есть человекоубийца, то не гневались бы. Если бы мы действительно поверили словам, которые Господь сказал: «Научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» – мы бы обрели этот покой. Но мы не верим этому. Мы эти слова слышали, мы их запомнили, мы их знаем, но в сердце наше они не входят; не происходит этот благодатный процесс, когда из ума они опускаются в сердце; сердце наше не принимает истины.

Господь сказал: «Кто уверует и крестится, спасен будет, а кто не верует, тот осужден будет». Осужден будет несмотря ни на что: на то, что он в церковь ходил, молитвы читал, причащался Святых Христовых Таин. Потому что если бы человек веровал словам Господним, он бы свою жизнь исправлял. А он не верит, ему не страшно, что его ждет геенна огненная, он не боится смерти и того, что будет суд Божий. Человеку не страшно и не стыдно, потому что сердце его представляет собой твердыню несокрушимую. Он знает, что делать дурно нельзя, но нахально делает. Знает, что нельзя завидовать, – и завидует. Знает, что нельзя блудить, – и блудит. Или знает, что в храм надо ходить, – и не ходит, до того обнаглел. Почему? Просто не верит. А тот, кто не верит, осужден будет, потому что знает и не делает того, что надо.

Мы все любим справедливость; если кто-то незаслуженно нас обидит, мы сразу возмущаемся. А один святой сказал: не называй Бога справедливым; если бы Бог был справедлив, ты был бы давно в аду. Бог милостив, и поэтому мы еще живем. За все наши грехи мы должны быть оплеваны, растерзаны, поруганы, преданы, избиты и убиты – так с нами надо поступить по справедливости. А Господь дал нам изумительную возможность, абсолютно умопомрачительную (в том смысле, что мы не можем этого постичь) – те грехи, которые мы сотворили в этой жизни, Он может нам простить. Господь имеет власть их прощать, потому что Он взошел на Крест для того, чтобы взять наши грехи на Себя, и умер именно за них. Нам даром дан великий дар – святое крещение. Дар, потому что его нельзя ни заработать, ни заслужить, ни купить. Мы по своей падшей природе совершенно не готовы к принятию этого дара. Нам дана эта благодатная возможность – святое крещение; нам дана хоть малая, но вера: мы же не сомневаемся в том, что Бог есть. Чего же нам не хватает? Нам не хватает того, чтобы эту чисто умозрительную веру сделать движущей силой нашего сердца. Умозрительную веру имеет и сатана, и все бесы; имел ее и Каиафа, который отдал на распятие Христа; и многие члены синедриона – они знали, Кого распинали, и все-таки Его распяли и не ужасались, потому что Христос был им ненавистен.

На словах мы вроде неплохо относимся ко Христу, нельзя сказать, что мы Его ненавидим, но получается так, что наша жизнь является постоянным поруганием Христа, мы как бы издеваемся над Богом. Мы носим крест, ходим в храм, дом наш украшаем иконами, мы молимся, прикладываемся, дерзаем даже крест целовать в знак того, что, дескать, Господи, мы Тебя любим. Но, выйдя за порог храма, а некоторые даже в храме, тут же от Христа отрекаемся, тут же Ему ругаемся, тут же Его поносим, на деле доказывая, что слова Христовы для нас пустой звук. Пустой звук то, что Христос за нас распят; пустой звук то, чему Он учил. Господь прожил страшно тяжелую жизнь, Господь пытался научить нас истине, а мы упорно, нагло этому противодействуем, хотим откупиться какими-то лицемерными внешними жестами, то есть обманываем. Но обмануть можно кого угодно, только не Бога, потому что Он смотрит на самое сердце наше. А сердце наше жестокое, и это жестокосердие мешает нам веровать, веровать истинно, по-христиански, так, как веровали святые, то есть получается, наша вера – это вера бесовская, не настоящая.

И пусть никто из нас не обольщается тем, что он верует в бытие Божие; в этом нет никакой заслуги, потому что только купленный человек или человек, совершенно превратившийся в животное, может сказать, что никакого Бога нет. Присутствие Бога очевидно, и Воскресение Христа – научно доказанный факт. Но это никого не удивляет и никого не приводит в трепет и в ужас. Мы и так, собственно, знаем, что Христос воскрес, но все равно жизнь свою ведем не в зависимости от этого. Выходит, что, воскрес Он или не воскрес, на нас это никак не отражается, мы продолжаем жить в грехе.

Мы живем в грехе, потому что наши ум и сердце по-разному устроены: умом мы уже приняли веру, а в сердце это еще не вошло. Как же сокрушить твердыню нашего сердца?

Когда жены-мироносицы шли ко гробу, они между собой говорили: «Кто отвалит нам камень от двери гроба?» Наше сердце привалено камнем, и, чтобы увидеть Христа, надо этот камень отвалить, перевернуть. Переворот этот есть покаяние. Мы должны глубоко осознать свою падшесть, глубоко осознать свою виновность перед Богом, глубоко поскорбеть о том, что наши дела никак не соответствуют тому, чему учил Христос. Мы должны пролить об этом слезы, вперить ум наш в эту страшную трагедию: Христос жил, Христос умер, Христос проповедовал, а мы продолжаем жить в грехе.

Жить в грехе после того, как Христос ходил по земле, совершенно невозможно, для этого нужно иметь просто бесовскую наглость. Зная, что Христос есть Победитель, зная, что Христос разрушил и попрал врата адовы, бесы все-таки продолжают делать свое черное дело, вредить делу спасения людей. И мы вместо того, чтобы слушать нашего Учителя, вместо того, чтобы, познав в себе грехи, удерживаться от них, продолжаем их совершать. Бывает, что человек ослеплен каким-то грехом и не видит его в себе, не чувствует – это еще понятно. Но ведь есть такие грехи, которые для нас уже совершенно очевидны. Мы знаем: вот это мы сейчас сделаем – и это есть грех.

Например, наступает вечер, а нам не хочется молиться, нам трудно, мы устали, еще какие-то причины. И мы знаем, что если мы ляжем спать без молитвы, то потом придем на исповедь и скажем: «Батюшка, я так устала, что не помолилась, простите. А можно мне причаститься?» И батюшка скажет: «Ну, причастись». Мы причастимся, а через две недели будет то же самое. То есть человек, зная, что он совершает грех, заранее зная, что он будет в этом каяться, все-таки это делает. Как это назвать? А если он этой ночью умрет? Что он, не может даже это малое совершить?

Наше сердце в таком состоянии, что в него ничего не проникает, ни одно слово. Постояли, послушали, умилились: ах, вот как здорово, за душу прямо задевает… вышли из храма – и начинаются опять раздоры, подозрения, какие-то склоки, мелкое брюзжание. Перед нами лежит крест и на нем распятый Христос, облитый кровью, а человек приходит и начинает ныть: вот у меня то, вот она мне это… Лежит распятый Христос перед нами, а мы жалуемся, что кто-то нам что-то сказал. Что в тебя, гвоздь, что ли, забили? Не можешь потерпеть такую малость, что тебе там кто-то что-то сказал? Вообще тогда на что ты годен? И так во всем: постоянно каждым своим помыслом, жестом, каждым своим делом, каждой мыслью мы отрекаемся. Тогда зачем мы крест носим, если мы не можем понести то, что нам Господь дал? Каждая встреча с любым человеком, каждое слово, которое мы слышим, – все промыслительно. Господь ведет каждого, Господь каждому жизнь свою выстраивает, но это все как будто мимо нас.

Получается, живем мы, живем, время идет, а сердце наше не оживает. А нам ведь надо достичь того блаженного состояния, о котором Господь говорит: «Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный». Об этом даже страшно подумать, но ведь к этому нас зовет Евангелие, именно к такому совершенству. В нас должны быть те же самые чувствования, что и во Христе Иисусе. Когда Его ко Кресту прибивали, Он говорил: «Господи, прости им, не ведают, что творят». Он молился за тех людей, которые Ему вбивали гвозди в руки и ноги. А мы? Нас чуть тронь – мы готовы тут же убить, на месте. Только немножко задень мое «я», и я сразу покажу, какой я есть на самом деле христианин. Мы постоянно ленимся помочь ближнему нашему, ленимся проявлять христианскую любовь, молиться, вообще делать что-либо духовное – и пребываем тем не менее в благодушии, как будто ничего такого не происходит, как будто мы действительно верующие. Но наша вера номинальна, она пока не настоящая, она еще из нашего ума не вошла в наше сердце.

И только постоянным усилием, постоянным подвигом, постоянным насилием над своей греховной волей и над своим нежеланием спасения можно заставить свое окаменелое сердце опять зажить, стать духовным. Когда человек внезапно умрет на операционном столе, ему делают укол в сердце; если это не помогает, делают электроразряд; когда и это не помогает, делают прямой массаж: разрезают грудную клетку, и врач рукой массирует сердце. Он как бы выполняет работу за сердце, и оно начинает немножко трепетать, а потом и биться само. Оно опять оживает, и к человеку возвращается жизнь.

Вот так и мы, будучи по природе своей порочны, злы, завистливы, блудливы, имея в себе только саможаление и никакой жалости к ближнему не испытывая, должны заставлять себя жить так, как будто мы это все имеем. Нужно волю свою, всю силу души направить на спасение. Не хочешь молиться – заставь себя молиться; не хочешь делать доброе дело – а ты заставь себя сделать это доброе дело; не хочешь читать книги духовные – заставь себя их читать. И так во всем; надо все время переламывать себя, все время совершать насилие над этой каменной коркой, которой покрыто наше сердце. Тогда постепенно оно начнет трепетать, постепенно начнет реагировать, в нем появятся человеческие свойства: жалость, смирение, кротость, любовь, милосердие. Мы научимся любить не только себя, а будем иметь сострадание к другому, будем иметь какое-то терпение, снисхождение.

Мы ведь даже простить никого не можем: чуть нас зацепи, и мы готовы уже слезы лить, что вот он мне там что-то сказал, что-то подумал, как-то посмотрел. Ну а ты прости его, прости, ведь Господь этого требует: «И остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим». Он против тебя прегрешил? Да, он не прав, он нехорошо сделал. Ну так ты его прости, будь великодушен, как Бог, Который прощает тебе миллионы грехов. Тебя же за твои грехи не положено к храму пускать на пушечный выстрел, а ты каждое воскресенье здесь блаженствуешь. Господь тебя прощает, а ты не можешь такую малость простить. Нету ни благородства, ни благодушия, ничего! Сердце каменное, против ближнего каждое лыко в строку.

Господь сказал притчу про человека, которому прощено было десять тысяч талантов, а он не простил несколько динариев своему товарищу, своему другу. Вот так и с нами будет: свяжут и в геенну огненную. А мы слушаем: геенна огненная, и думаем, что так все, хихоньки да хахоньки. Геенна огненная – реальность, и если мы свое сердце, эту каменную твердыню, не разрушим, если мы не научимся любви к ближнему, то наша жизнь окажется бесплодна, это все будет просто пустоцвет, «медь звенящая и кимвал звучащий». И Царства Небесного нам не видать, потому что Царство Небесное есть царство любви. И то, что мы ходим в храм и что-то из себя изображаем, улыбаемся, прикидываемся кроткими, – это все не имеет никакой цены. Ничто внешнее никакой цены перед Богом не имеет, а только внутреннее, только наше устроение христианское.

И нам надо стать именно такими, какими хочет нас видеть Господь. Мы не таковы, но за жизнь, которая нам осталась до смерти, надо успеть таковыми стать. Сколько же нужно труда приложить, сколько нужно сил затратить, чтобы человеку больному и хилому стать здоровым? В любом деле, чтобы что-то сделать, начиная от табуретки и кончая электронно-вычислительной машиной, нужно обязательно вложить труд. Но самый большой труд вкладывается при достижении Царствия Небесного, потому что оно требует от человека всей воли, всего времени, всего напряжения ума, всего напряжения сердца, рук, ног; мы должны всем естеством, каждой клеточкой нашего существа Богу служить, то есть постоянно думать о том, не согрешаем ли мы, постоянно думать о том, не делаем ли мы того, что противно заповеди Божией, и все время себя переламывать и заставлять. Постоянно себя перемалывать – должна идти именно такая «мясорубка» нашего сердца, потому что оно есть сплошной грех, от начала до конца, а надо его сделать милостивым.

И это возможно не иначе, как только с помощью благодати Божией. Ведь чтобы починить какой-то прибор, нужен человек, который знает, как этот прибор устроен. И чтобы наше сердце исправить, то есть вернуть ему эту чистоту изначальную, нужна сила, которая сердце создала. Только Сам Господь может нас исправить. Потому Церковь и называет Его Спасителем, что только Он, Сам Христос, может нас спасти из этого состояния. И если Господь увидит, что действительно наша воля, все силы нашего сердца, весь наш ум – все обращено к спасению, что мы изо всех сил жаждем его, не на словах, а на деле, то есть постоянно делаем усилие над собой, постоянно стремимся к тому, чтобы исправиться, – то постепенно мы будем исправляться. Господь будет нам давать силу, Господь будет нас очищать, потому что мы труд приложим, и Господь, видя этот труд, не оставит его втуне, Он обязательно нам поможет, Он обязательно придет, потому что Господь знает, что мы немощны, Господь знает, что мы никчемные люди XX века, растерявшие все добро, которое Он в нас вложил. Господь все прекрасно знает: наши немощи, наши заботы, наши неустройства, – все Господь знает и от нас требует только то усилие, на которое каждый из нас способен.

Спасение есть христианский подвиг, нам надо всегда двигаться. Каждый прожитый день должен быть движением ко спасению. Не просто прожить его, проплыть по течению, заснуть вечером и проснуться утром – каждый день нужно стараться заповедь Божию исполнить, каждый день нужно стараться к Богу приблизиться, каждый день нужно обязательно сделать этот шаг. И это шествие наше так трудно, так напряженно, как хождение под водой, где каждый шаг дается с большим трудом. Нам мешает то, что нас облепило, – наши грехи. Но в преодолении, собственно, и есть спасение. Поэтому спасается только подвижник, спасается тот, кто старается Богу служить и Ему угодить. И если мы это усвоим, то Господь нам будет помогать, Он нас исцелит. По милости Божией нам дарована вера – начало уже положено; по милости Божией нам даровано крещение; и по милости Божией мы получим и спасение, только надо этого возжелать.

Это желание должно выражаться не во внешней жизни, а в изменении своей природы и в умягчении собственного сердца. Апостол Павел так и говорит: если ты молитвой своей двигаешь горы, если ты даже тело свое отдал на сожжение, но не приобрел любви, то это ничто. И вот любовь наша к ближнему или нелюбовь проявляется повсюду и постоянно. Это не какое-то чувство, которое возникло, а потом исчезло. Любовь – это качество души, это созидающая сила. Она не зависит от чувства, она не зависит от погоды, от состояния здоровья. Если человек имеет любовь, то он не может, даже когда он болен или устал, раздражаться, потому что любовь не раздражается. Она не ищет никогда пользу себе; любовь никогда не уничижает другого; любовь все терпит, все прощает; она всегда готова принести себя в жертву ради другого, независимо от того, жена это или враг твой, ибо любовь не различает. Враг твой голоден, сказал Господь, накорми его. И такое качество для своей души надо приобрести. Но под лежачий камень вода не течет, поэтому надо делать постоянное усилие, постоянно заставлять себя, постоянно принуждать.

Вот настал праздник Рождества Богородицы, и человек решил, что надо отметить его каким-нибудь добрым делом – допустим, он с кем-то не разговаривает. Тогда он идет и разрушает эту стену отчуждения, чтобы между ними воцарилась любовь. И сразу Господь помог, и сердце другого умягчил, и наладился мир. Какая красота, как порадовали Господа! А ведь это же пустяк, случай такой незначительнейший, но на Небесах по этому поводу торжество, потому что еще две души объединились в любви. Когда человек помирится с тем, кто наговорил ему дерзости, и война между ними кончится, это будет действительно подвиг – человек двинется навстречу Царствию Небесному.

И таких подвигов мы можем совершать каждый день десятки, постоянно преодолевая рознь века сего, постоянно преодолевая недоброжелательство, злобу. Ты мне в лицо плюнул – ну ладно, я утрусь, я тебя прощаю. Если тебе хочется, плюнь еще раз, только успокойся. Вот и все, а я потерплю. И если мы будем всегда так поступать, то постепенно начнем больше переживать не за себя – что нас кто-то ущемил, прижал, что-то нам не так сказал, – а за того человека, который испытывает скорбь. Ведь когда человек на нас злится, на нас ругается, нас жмет, он от этого еще больше страдает, потому что мы его раздражаем; значит, надо его пожалеть и стараться так свое поведение исправить, чтобы его не раздражать. Вот огромное поле деятельности для проявления нового качества души. И даже если нет такого качества, надо стараться все равно делать это ради Бога, преодолевая тот грех, ту лень, гордость, тщеславие, злобу, зависть, которые в нашем сердце присутствуют.

В этом преодолении себя грешного и есть ценность наших усилий перед Богом, Который видит, что мы стараемся, не просто живем, плывя по течению, а усердствуем для того, чтобы приплыть в Царствие Божие. И только так, усердствуя, можно его достичь, потому что спасение зависит от двух факторов. Первый, самый главный и важный, – это воля Божия, которая направлена на наше спасение. Сам Сын Божий пришел, умер на Кресте, чтобы нас спасти. Второй фактор – воля человеческая. Именно поэтому Господь сказал: «Аще кто веру имать и крестится, спасен будет». Уверуешь словам Христа и крестишься – вот два фактора и объединились. «А кто не верует, осужден будет». Господь желает нашего спасения, но если мы не веруем словам Христа, если мы постоянно от этих слов отрекаемся, значит, мы будем осуждены.

Понять это очень просто. Православие есть глобальное мировоззрение, самое совершенное из всех существующих в мире. Это самый строгий, самый всеобъемлющий взгляд на мир. Любое философское течение мысли, любая стройная система расшибается в своей несостоятельности о твердыню Православия. В нем есть ответ абсолютно на все вопросы бытия, и в то же время оно имеет изумительную простоту. Но это все теория; а любая теория без практики ничто, абстракция. И нам не хватает именно этой практики, желания действовать, у нас слишком расслаблена воля. Мы так: «Неплохо бы, конечно» – но сами палец о палец не ударяем. Мы все лежим, а надо понудить себя сначала сесть, а потом, раскачавшись, хотя бы встать на свои слабенькие ножки и начинать делать по шажку – первый шаг, потом второй, третий, чтобы каждый день был шагом к Царствию Небесному. Тогда это шествие и будет нашим крестным путем на Голгофу, путем ко спасению, к очищению, к освобождению от груза греха.

Духовная жизнь состоит только во внутреннем делании. Христианская жизнь есть отречение себя. Нам, будучи грешными, надо постоянно отрекаться от своего греха. Но мы и грех так срослись, мы настолько ко греху пристрастны, что, когда мы отрекаемся от него, нам делается больно. А боли нам не хочется; нам хочется только сидеть в своей скорлупе, чтобы нас все жалели, ублажали, хвалили, чтобы нас кормили, и чтобы у нас еще ничего не болело, и было много времени, и все вообще было. А жизнь не из этого состоит. Жизнь – это постоянные удары, потому что Господь пытается нас расшевелить, попускает нам скорби, которые нам как бы внушают мысль о том, что это бытие, которое мы себе пытаемся устроить, очень зыбко. Ну полежишь в комфорте минут десять-пятнадцать – и уже бок отлежал, надо переворачиваться на другой, опять неудобство. То есть Господь постоянно заставляет нас двигаться, шевелиться, хотя бы лежа на кровати. И надо нам стараться свою душу, свое сердце, всю волю свою собрать и понуждать себя. Господь так и сказал: «От дней Иоанна Крестителя Царствие Божие нудится, и только употребляющие усилие восхищают его». Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

27 сентября 1986 года, вечер

 

^ Память преподобного Сергия Радонежского
(8 октября)

Сегодня мы прославляем преподобного Сергия Радонежского, великого во святых, поэтому читалось Евангелие о заповедях блаженства. Господь призывает нас к высокому совершенству. Он говорит: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный». И сегодняшнее Евангелие показывает, в чем это заключается – «блаженны нищие духом», блаженны алчущие и жаждущие правды, блаженны те, кто плачет о своих грехах. Когда человек идет по этим ступеням блаженства, он достигает совершенства.

«Блаженны нищие духом». Обычно средний человек считает, что он хороший или уж, во всяком случае, лучше многих. Но тот, кто находится в таком чувстве, не может достичь духовной жизни. Ее основа есть нищета духовная. Человек должен сознавать себя не только хуже всех остальных людей, а хуже всякой твари. И не потому, что он что-то себе придумает или поддастся самовнушению. Нет, это сознание приходит, когда у него открывается духовное зрение.

Действительно, возьмем любого человека и сравним его с насекомым. Ну конечно, насекомое не делает таких грехов, как человек. Оно поступает точно по тем заповедям, которые дал ему Бог: питается тем, что ему Бог предначертал; ест столько, сколько ему надо; размножается так, как это ему заповедано Богом. Вся его жизнь может быть поставлена в пример. Человек гораздо хуже насекомого: какие безобразия он совершает, как он извращает свою природу, как губит себя, уродует. То есть чтобы подняться хотя бы до уровня насекомого, нам нужно пройти очень сложный путь духовного развития. А ведь насекомые Царствия Божия не наследуют. И многие люди – действительно хорошие, которые не делают никому никакого зла, а даже иногда делают кому-то какое-то добро (детям своим, племянникам, подруге на работе), – они тоже не наследуют Царствия Божия, потому что это удел только святых.

Святость – это значит, что пришла к человеку благодать Божия. Свят ведь один Бог. Значит, если человек имеет в себе свет Божий, то он свят. А как почувствовать в своем сердце благодать Божию? В чем проявляется то, что человек начинает жить духовной жизнью? Апостол Павел говорит: «Плод духовный есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание». То есть когда человек стремится к духовной жизни, она приносит вот такие плоды. А если этого нет, то и никакой духовной жизни нет.

Дальше апостол говорит: «Те, которые Христовы, распяли плоть со страстьми и похотьми». В нашей плоти гнездятся всякие страсти: зависть, чревоугодие, тщеславие, сребролюбие. И тот, кто Христов, то есть святой, он свою плоть распинает. Господь Сам дал нам этот образ. Он добровольно, взяв на Себя наши грехи, распял Свою плоть на Кресте, тем показав, как и нам нужно свою плоть распинать. Мало ли что ты хочешь? Мало ли что ты считаешь нужным? А надо делать так, как Бог велит. И все свои греховные желания надо именно распинать – тогда ты будешь Христов.

«Если мы живем духом, то по духу и поступать должны». Если человек духовный, то он и поступает духовно – живет по Евангелию, по заповедям Божиим, то есть подчиняется Богу, Который есть Дух. А если человек в чем-то противоречит Богу, то он не живет духовной жизнью.

«Не будем тщеславиться, друг друга раздражать, друг другу завидовать». Если человек раздражается, пребывает в гневе, если у него есть зависть, тщеславие, значит, в нем нет духовной жизни. А если у него есть тщеславие, зависть, раздражение, но он находится в постоянной борьбе с этими проявлениями своей души, то, значит, в нем есть духовная жизнь. Дух Божий противится духу греха, духу бесов – и человек своим духом старается уничтожить в себе грех. Человек, который постоянно противится живущему в нем греху, является соратником Божиим. Христос пришел победить грех – поэтому каждый, кто непрестанно борется с грехом, является Христовым учеником, воином Христовым.

К сожалению, у нас, как у людей начинающих, духовная жизнь идет пунктиром: то мы грешники, то мы святы; то мы грешники, то мы святы. Вот встали утром, помолились, взялись за дела. Пока все идет хорошо, памяти о Боге мы не теряем. Но стоит сыну или внуку сделать не по-нашему, и мы тут же закипаем, нам хочется стукнуть, наорать, что часто и происходит. Если мы устоим в искушении, если не совершим никакого зла, хотя оно в нас кипит и мы готовы убить виновного (как нам знакомо такое чувство!), если мы все-таки будем поступать в духе кротости, то мы исполним закон Христов. Как апостол Павел нас призывает: «Братья! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости». А если мы поддадимся нашим греховным чувствам, то, значит, мы дадим волю дьяволу, который в нас сидит. Мы опять падем, и весь день наш пойдет насмарку, потому что только «претерпевый до конца, той спасен будет». Спасен от греха.

Когда человек гневливый на протяжении дня, недели, месяца, года, десятилетия, всей своей жизни не дает вырваться из своих уст слову гнева, то этот гнев в нем исчезает. Страсть уходит, он эту страсть душит. Вот как огонь можно водой заливать, а можно накрыть одеялом – и тогда без кислорода все сразу погаснет. Так и любую страсть: если ей не давать волю, то она постепенно будет заглушаться, заглушаться, а потом погаснет совсем. Но к сожалению, мы страсть то глушим, а то снова даем ей волю, снова это одеяло снимаем, и она разгорается с новой силой, и опять все сначала.

А Господь говорит: «В чем застану, в том и сужду». Когда мы будем умирать, в чем нас Господь застанет, в какой части этого пунктира – в грехе ли или в святости? Это зависит не от случайности. В процессе жизни человек возрастает либо в грехе, либо в благодати. Третьего не дано; не бывает, чтобы он задержался на каком-то уровне и так и остался. Человек либо трудится, взращивает в себе добродетели упорным трудом и через падения, искушения, какие-то духовные трудности все-таки увеличивает в себе добро. Либо наоборот: его духовная жизнь все ослабевает, ослабевает. Допустим, он начинает молиться Богу и борется с посторонними мыслями, с рассеянностью, напрягает свой ум. Проходит год, напряжение слабеет, человек привыкает рассеянно молиться, а потом уже просто отчитывает молитвы. Прочитал – и все, и дело с концом; а в голове-то ничего не осталось. Спрашивается: что ж, жизнь прошла, а у тебя все мимо?

Поэтому в каждой добродетели нужно обязательно упражняться, тогда Господь, придя, застанет нас в тот момент, когда мы пребываем в бодрости. Господь так и говорит: добрый раб не знает, когда придет хозяин дома, он всегда бодрствует, а ленивый раб спит. Сколько трудов кладем мы, чтобы квартиру прибрать, что-то приготовить, вообще устроить свою земную жизнь, а о жизни небесной совсем не помышляем, все проходит как-то мимо. А надо и это, конечно, делать, но и того не оставлять. Потому что жизнь духовная, жизнь небесная – это гораздо важней, ведь здесь мы живем краткий миг, а там будем жить вечно.

Вот как далее апостол Павел говорит: «Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную». Человек, который не вкусил благодати Божией, будь он трижды хорош, будь он самый симпатичный и милый на земле, никогда в Царствие Божие не войдет. В Царство Божие входили и убийцы, и прелюбодеи, и разбойники, и князья, и нищие – разные люди совершенно, из разных состояний души, но они все были святы. Какие только преступления некоторые из них не совершали! А когда очнулись и начали новую жизнь, они смогли в себе грех победить и приобрели благодать Божию.

Святой – это не значит безгрешный. Святой – это тот, кто непрестанно находится в борьбе с грехом. Иногда, по милости Божией, грех совершенно отступает от человека, но это бывает с избранниками Божиими, у которых уж очень большая решимость и очень большая любовь к Богу. А для нас, обычных людей, эта борьба против греха должна быть уделом всей нашей жизни, начиная от младых ногтей и кончая смертным одром. Иначе, хотя мы, возможно, никого не убили, никого не ограбили, но Царствия Божия мы не увидим, потому что ничего не делаем для того, чтобы его увидеть. Оно нам как бы не нужно, мы все пытаемся здесь свою жизнь организовать. Но даже если мы здесь все прекрасно устроим, помирать нам все равно придется, и это наше прекрасно организованное устройство придется здесь оставлять. А жизнь духовная имеет вечное продолжение. Поэтому в грехе жить невыгодно и глупо.

«Кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя». Это опять о смирении. Если бы Бог устроил все справедливо, взыскивал с нас за каждый грех, то мы ни одного часа не прожили бы на земле. По нашим грехам ничего хорошего мы просто не заслуживаем. И если мы еще живем, и солнышко светит, и мы хлеб можем в магазинах купить – это чудо и неизреченная милость Божия. Просто удивительно, как земля еще рожает хлеб, потому что, когда землю пашут, ее не молитвой и слезами поливают, а матом. Мы сами хлеб не сеем, не жнем, а едим – разве это не чудо? Мы не ткем, обувь не шьем, а обуты и одеты – разве это не чудо? Нам все дано, хотя мы этого совершенно не заслужили, не создали, не заработали. Кто-то, тети и дяди, нам это делают, а мы еще разбираем: ага, это плохо, это нехорошо. Плохо тебе – сшей, сотки сам. Мы все получаем даром: и жизнь свою мы даром получили, и веру. По грехам своим мы недостойны даже в телогрейке ходить и в резиновых сапогах, а каждый из нас квартиру имеет, одежду, обувь, еду. Будучи нравственно гораздо хуже насекомых, мы тем не менее живем в шикарных условиях, да еще нам мало: видите ли, у нас здесь дует, видите ли, воды нет, лифт не работает.

А почему мы всем недовольны? Потому что по глупости своей, по неразумию, в ослепленности гордостью считаем, что заслуживаем лучшей участи. Поэтому мы постоянно требуем – от детей, от внуков, от начальников на работе, от жизненных обстоятельств. Мы все время в недовольстве, раздражении. Поэтому, если мы хотим вступить на путь святости, на путь приобретения благодати Божией, нам нужно прежде всего искать смирения. Нужно считать себя недостойным не только Царствия Небесного, а недостойным и в храм ходить, и молитвенник раскрывать, и вообще среди людей жить. А если мы не приобретем смирения, то наша жизнь окажется бесполезна. Если у нас вместо смирения будут гордость и тщеславие, то любая добродетель наша пойдет нам во вред. Хоть ты облагодетельствуй все человечество, пусть миллионы людей будут у тебя в долгу – но что толку. «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» Смирение есть та основа духовной жизни, без которой невозможно спасение.

Как же смирение ищется? Прежде всего через терпение. Надо терпеть свое раздражение, свое недовольство и постоянно напоминать себе о том, что ты хуже всех. А чтобы увидеть себя таким, надо просить у Бога: Господи, открой мне мои грехи. И когда Господь покажет тебе твои грехи, ты уже не будешь других осуждать, не будешь ни на кого раздражаться. Потому что как можно раздражаться на человека, если ты хуже его? Ты будешь просто не вправе раздражаться, и у тебя действительно раздражение уйдет. Смирение есть лекарство от многих и многих страстей и грехов. Поэтому нам нужно стараться его приобретать.

Мы, будучи злыми по своей натуре, должны стараться делать добро. И, как апостол Павел нас призывает, «делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем». То есть надо доводить дело до конца. Вот представим себе человека, который подобрал калеку, шестьдесят пять лет его мыл, одевал, кормил, а потом сказал: нет, Господи, больше не могу, я его отдам куда-нибудь или отнесу на улицу, туда, где его взял. Получит этот человек награду? Нет, не получит, и все эти шестьдесят пять лет пропадут даром. Потому что если мы рубашку постирали, а воротник остался грязным, разве кто-нибудь скажет, что эта рубашка чистая? Нет, конечно. Или висела люстра двести лет, потом упала и разбилась вдребезги – все, это уже не люстра. Если человек всю свою сознательную жизнь был свят, а потом пал, то, чтобы вернуть себе потерянное, ему нужно начинать все сначала. Поэтому каждое духовное делание надо обязательно доводить до конца. Очень важно до конца сохранять эту верность Богу и, когда делаем добро, не унывать. А чтобы не унывать – опять нужно смирение. Нужно все время считать себя хуже всех и достойным худшей участи.

Тогда и все остальное можно наращивать потихонечку: стараться молиться, почаще в храм ходить, почаще Евангелие читать. Если представляется случай сделать кому-то добро, ни в коем случае эту возможность не упускать, а с радостью ее использовать. Обычно у тех, кто только начинает в церковь ходить, возникает вопрос: с чего начать? Один книжку дал, другой сказал Богородичное правило читать. Съездил в Лавру – там велели поклоны делать, триста штук. И человек обычно в растерянности. В Евангелии, которое мы сегодня читали, Господь говорит: нельзя наливать новое вино в мехи старые. Потому что вино молодое будет бурлить, бродить, и старые мехи прорвутся. Нам более понятна другая притча, которую тут же Господь сказал: к ветхой одежде ставят такую же ветхую заплатку, потому что если мы к ветхой одежде пришьем заплатку из новой ткани, то новая ткань раздерет ветхую одежду, и будет дырка еще больше. Эта притча учит, что не надо брать на себя то, что нам не по силам. Прежде чем в нас вольется новое вино благодати Божией, нужно свою душу подготовить подвигом, чтобы избавиться от страстей, от ветхости своей. Поэтому духовный труд должен быть постепенным. Есть такое старое монашеское правило: если ты увидишь, что молодой монах изо всех сил стремится на небо, возьми его за ноги и стяни на землю. Потому что если человек, не умея летать, залетит слишком высоко, он может оттуда упасть и разбиться вдребезги.

Шествие в духовной жизни должно быть постепенным, от простого к сложному, и никогда не надо на себя брать больше, чем мы можем сделать. А то многие на себя наберут-наберут, а потом бросают все и ничего не могут уже сделать. Вот то, что понял, то, что усвоил, то, что попробовал, – то и делай. Если годик прошел и твое делание стало тебе привычным и легким, можешь немножечко прибавить. И так во всем: и в посте, и в молитве, и в чтении Писания, и в делании добрых дел. Во всем нужна мера, а мы по нашей гордости, по тщеславию, по неразумию, глупости всё стремимся куда-то. Вот Псалтирь по кругу читают – и я буду. Мне четки подарили – значит, я буду по четкам молиться. Я читаю одну главу из Евангелия, узнал, что кто-то по пять читает – значит, и я буду так читать. Кто-то куда-то съездил – и я туда поеду. И в результате человек не приобретает ничего.

Дерево не может расти с макушки, а от корня, постепенно. Сначала зелененький росточек, потом обрастает корой, потом долго-долго растет, пока плодов не будет. Вот сколько дуб растет, пока на нем желуди появятся. Так и человек-христианин. Не надо нам удивляться тому, что у нас молитва рассеянная, что у нас ничего не получается, что мы скользим и падаем. Многие говорят: вот уже сколько времени прошло, а я все ни с места. Что ж тут странного? Мы только начинаем, мы еще ничего не поняли, ничего не создали. Этот процесс должен быть поступательным. Если произойдет иначе, то будет обязательно надлом, и вино прольется – молодое вино благодати Божией раздерет нашу греховную, ветхую плоть.

Поэтому святые отцы говорили: если кто начинает богословствовать или стремится к чистой молитве, не освободив свое сердце от страстей, – это путь к безумию. Не то что молитва Иисусова приводит к сумасшествию – нет, она не может привести к сумасшествию, – но неправильный образ жизни. Допустим, человек ежедневно читает «Отче наш»: «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». И тут же он на кого-то обижается и не прощает ему. Только что Богу говорил: прости мне мои грехи, как я прощаю, – а сам не простил. Значит, он ставит себя в такие условия, что Бог его не прощает. А что это значит? Это значит, что тот грех, который он совершил, останется на нем. И человек очень быстро под грузом грехов падает и потом удивляется: в чем тут дело? А дело в том, что он вроде молится, Богу угождает, а в действительности живет не так, как Бог заповедал.

Поэтому если мы ходим в храм, причащаемся Святых Христовых Таин, но жизнь наша не меняется, мы продолжаем жить в своих грехах, не боремся с ними, то мы готовим себе страшную участь. Потому что тот, кто не знает и не делает, тот биен будет, а тот, кто знает и не делает, биен будет больше. С нас, с верующих, спрос гораздо больше, потому что мы знаем, читаем, слушаем. Поэтому нужно стараться, чтобы это поступательное движение к святости, к благодати Божией у нас обязательно было, чтобы у нас в душе постоянно был духовный труд. Вот тогда каждый – не как преподобный Сергий, а хоть в свою меру – достигнет благодати и сможет достичь Царствия Небесного. В Царствии Небесном обителей много, у каждого своя: у Сергия одна, у Серафима другая, у Матери Божией еще выше обитель. И у нас пусть где-то с краешку, пусть самая последняя, но все-таки будет там, потому что между Царствием Небесным и преисподней огромная пропасть, которую никто не может перейти. Поэтому лучше быть последними, но там, в Царстве.

И вот если мы окажемся верны Богу, если несмотря на усталость, на собственное неразумие, слабость душевную мы все-таки будем усердствовать, все-таки будем желать Царствия Небесного, трудиться для него, то Господь по милости Своей нам поможет. Он знает наши немощи лучше нас. Более того, Он всех нас хочет спасти. И для каждого рождающегося на земле человека уже есть обитель на небесах. Только по собственной любви ко греху человек в нее не входит. И Господь тогда ждет, чтобы новый человек на земле появился: может быть, он эту обитель наследует. Все человечество живет только для того, чтобы заполнить обитель, которую создал Господь.

Поэтому каждый, кто потрудится, тот туда входит, а кто ленив на духовное, тот идет в преисподнюю, в геенну. Вот строят дом, материал завозят, распиливают доски, делают полы, крышу, стены – и остались обрезки. Куда их девать? Их распиливают, сушат, а потом в печку, потому что они больше ни на что не годны. И человек, который не стяжал благодати Божией, – он, собственно, ни на что не годен. В нем только один грех да гнилое мясо, и все. Это только в печку, больше никуда. Поэтому не надо удивляться, что существует геенна огненная. Все хорошее, все доброе уже обстругано и пошло в дом, в домостроительство спасения человека. А что гнилое, что не годится, что само себя истребило – то надо порубить, высушить да и сжечь.

Мы не доски, мы не поленья, мы живые существа. И каждый из нас сам может либо занять место в том доме, который ему Господь уготовал, либо сгнить – и тогда уже только в печь. Поэтому каждый из нас сам решает свою судьбу. Вот преподобный Сергий решил свою судьбу – ушел от мира, стал Богу молиться и очистился от грехов. Он стал «добродетелей подвижник», все добродетели, которые только возможны, приобрел. И не только себя спас, но и сотни и сотни людей. Масса его учеников стали святыми, и ученики учеников тоже стали святыми. Он своей святостью наполнил всю Россию. Всю Россию монастырями покрыл, вернул ей духовный стержень. Поэтому Россия смогла от татар освободиться. А не было бы этого, все бы так и сгнило, превратились бы мы в холопов у татар.

Вот так и нам надо, как Сергий. А вокруг нас злоба, распри, ненависть, зависть, какие-то пересуды, осуждение, крики. Почему так? Да потому, что мы в этом котле кипим. А если бы мы сияли благодатью Божией, вокруг нас люди тут же в святых бы превращались, тут же. Потому что невозможно при святом человеке скверное слово произнести, потому что присутствие благодати Божией человека перерождает. Вот недавно мне рассказали: один батюшка пришел навещать жену в больницу. А соседка по палате как-то почувствовала, что он священник. И интересно, как на нее это подействовало. Она тут же пошла к мужу, который лежал в этой же больнице, и они поругались, – и попросила у него прощения. Никто ничего ей не сказал, никто не уговаривал, но сама благодать Божия вошла и вот так благотворно на человека подействовала.

Благодать Божия перерождает человека, она заставляет его делать добро. Поэтому если у нас в семье ссоры, свары, драки, еще какие-то неурядицы – это происходит не от того, что люди все плохие, не слушаются, не понимают, а оттого, что у нас нету благодати Божией, нету этой силы, которая могла бы все переродить. Если вокруг нас в мире, в городе, в подъезде – зло, скандалы, пьянство, это оттого, что мы обессилели, у нас благодати не хватает на самих себя, не то что на детей, на внуков, на племянников. Поэтому нет ничего удивительного, что у нас неверующие дети. Вера – от благодати, а если у нас, как у юродивых дев, елея настолько мало, что себе-то не хватает посветить – живем во тьме, в грехе, в зависти, в злобе, в осуждении, в гневе, в блуде, – то что там говорить о ком-то еще. Какими словами можно кого-то в чем-то убедить? Нет, слова не убеждают, убеждает только благодать. Поэтому как ни говори, какой оратор красноречивый ни будь, это все как об стену горох. Только благодать есть истинное свидетельство. Поэтому цель нашей жизни – стяжание благодати. Вот тогда мы будем святы. А будем святы – достигнем Царствия Небесного. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 8 октября 1986 года

 

^ Всенощное бдение под Покров Пресвятой Богородицы
(14 октября)

Покров Пресвятой Богородицы – это чисто русский праздник. Из всех Православных Церквей только у нас его так почитают и уже с глубокой древности начали возводить храмы в честь этого события, которое произошло во Влахернской церкви в Константинополе, где хранился мафорий Пресвятой Богородицы, Ее пояс.

Первого октября (по старому стилю) народ под воскресенье собрался на всенощную, вроде как мы сегодня, молиться Богу. Вошел и преподобный Андрей, Христа ради юродивый. И вот посреди ночи он возвел свои очи горе и увидел Пресвятую Богородицу, Которая стояла на воздухе, и Иоанн Креститель, и Иоанн Богослов были рядом с Нею, и множество святых ангелов, и много других святых. И над всеми молящимися Матерь Божия простирала Свой покров. Завороженный чудным видением, преподобный Андрей сказал своему ученику Епифанию: «Видишь ли ты?» – «Вижу, отче».

Больше никто Божию Матерь не удостоился видеть, потому что Господь такие видения дает только великим угодникам Божиим. Поэтому когда люди, живущие во грехах, говорят, что им являлись ангелы, они заблуждаются: это обычно не ангелы, а бесы в образе ангелов являются. Так что основная часть видений, которые бывают у людей грешных, они порядка другого, бесовского, и называются прелестью, потому что даются от дьявола, чтобы человека прельстить, чтобы он о себе возомнил, что он этого явления достоин. Сподобиться истинного духовного видения и не повредиться может только человек чистой жизни, исполненный глубочайшего смирения, который ни в коем случае не сочтет себя достойным чего-либо значительного.

Об этом видении стало известно людям, весть о нем дошла и до Руси. И хотя в Константинополе в честь этого события не было установлено праздника, но на наш народ оно произвело очень глубокое впечатление, оно умилило сердце русского человека, и Покров вскоре стал у нас великим праздником, как Усекновение главы Иоанна Предтечи и Обрезание Господне. Князья уже с древних времен строили Покровские храмы в память о том, что Пресвятая Богородица над всеми, кто Ей молится, простирает Свой покров. Благоверный князь Андрей Боголюбский на Нерли построил в честь Покрова один из самых известных русских храмов, который своей красотой, изяществом, благородством затмевает многие храмы. Он очень древний, одиннадцатого века, и существует до сих пор. Конечно, пока еще там службы нет, но Бог даст, и будет.

Предание говорит, что преподобный Андрей, Христа ради юродивый, по происхождению славянин. Неизвестно, русский он был или нет, но, во всяком случае, родом из славян, может быть, и из русских племен, так что он нам особенно близок, и память его празднуется на следующий день после Покрова Пресвятой Богородицы.

Из истории мы знаем, что наш народ часто прогневлял Бога и Господь посылал ему скорби для вразумления. Самое страшное – это было нашествие монголов, татаро-монгольское иго, которое длилось не одну сотню лет. В то время между удельными княжествами постоянно происходили безобразные драки, братоубийственные войны, междоусобицы и постоянно лилась кровь. Все, что стяжала святая Киевская Русь, разорялось, князья друг друга грабили; из храмов забирали и честные мощи, и иконы и везли к себе, а людей убивали. Господь долго терпел и наконец попустил орде кочевников напасть на Русь, и целые века она была в пленении. Забирали в плен лучших людей, самых красивых девиц, отбирали деньги, всячески русских унижали, долго-долго, до тех пор, пока они в разум не пришли, пока не опомнились и стали собираться вокруг Церкви, стали единым государством, объединились вокруг Москвы и смогли прогнать злодеев.

Нашествие Наполеона тоже было не случайно, а попущено Богом за грехи, за то, что многие наши соотечественники отступили от Бога, поверили всяким западным учениям. Люди просвещенные, особенно дворяне, очень увлекались французскими философами, французской революцией, и вот эта французская революция выпустила на нашу страну исчадие ада – Наполеона. Двенадцать народов напали на Россию и много горя принесли, море крови, слезы, пожары; сердце России – Москва – была сожжена. И опять бедствие на некоторое время сплотило, объединило всех. Уже во время войны дворяне вспомнили, что мужики, оказывается, им братья, а не какие-то их рабы; что у них тоже есть и чувства, и сердце; что у них общая земля. Люди вспомнили о Боге и смогли очень быстро прийти к победе.

Но всегда так бывает, что человек добра как-то не понимает, не чувствует. И опять постепенно зло проникло в среду русского народа, от Церкви начали отходить не только дворяне, но это пошло и дальше, ниже, целые слои общества стали от Бога отрекаться. Тогда Господь попустил как генеральную репетицию революцию в 1905 году, чтобы люди немножко поняли, к чему это все может привести: к братоубийственной стрельбе, к убийству людей в городах и весях без всякого нашествия извне. Но народ не опомнился. Чуть ранее Господь попустил войну с Японией – маленьким островным государством, в котором живет совершенно нехристианский народ. И вот этот народ, крошечный по сравнению с могучей Россией, вышел победителем, русские потерпели безобразное поражение, и пришлось заключить позорный мир.

Но основная масса народа опять никак не вразумилась, не послушала своих пастырей. А тогда пастыри были прекрасные, отец Иоанн Кронштадтский был известен всей России. И Господь попустил еще одну войну – мировую, чтобы все объединились вокруг Церкви и этим прекратили бессмысленную бойню. Люди уже стали гибнуть десятками, сотнями тысяч, но так и не покаялись. И тогда разразилась катастрофа, плоды которой мы пожинаем до сих пор. Был уничтожен цвет нации, уничтожено все, что накопила империя за долгие годы. Теперь-то мы просто вычерпываем остатки недр той земли, которую Бог нам дал, живем за счет того, что Господь вырастил: за счет леса, нефти. А если бы не было их, и если бы нас не кормили другие страны, огромным потоком не лилось бы зерно, то у нас нечего было бы даже и есть, и мы просто бы умерли с голоду. Вот к чему пришли. И это все следствие наших грехов.

Но и на протяжении последнего, катастрофического периода жизни нашего государства Господь тоже нас вразумлял. Какое было попущено нашествие Германии, страшное дело. И опять на некоторое время народ как-то объединился вокруг своей Церкви, стали больше Богу молиться, стали храмы открывать, а потом снова все пошло постарому. К шестидесятому году началось такое пьянство, которого не видали еще никогда на Руси, а уж к восьмидесятому стали пить в двадцать раз больше, чем в тринадцатом году. И конечно, все пришло в страшное разорение, потому что на этот путь становиться – это значит все пропивать, все спускать. Вот так мы и доматываем то, что еще осталось в России.

Попущенная Богом страшная катастрофа началась с отречения императора, которого окружали трусы, предатели и изменники и склоняли к тому, что для спасения России ему надо отречься от престола. А государь был очень смиренный, кроткий, богобоязненный. Если бы на его месте оказался его отец Александр III, он бы просто их вышвырнул за шкирку, но Николай Александрович был не такой, у него был характер не Петра I, и он склонился на уговоры: раз просят лучшие представители России, как они себя называли, то для спасения России уж пожертвую собой, пожертвую и троном: хотите – пожалуйста. То есть он повел себя так, как подобает христианину; поступил так, как поступали все святые, как поступил преподобный Сергий. Когда возроптали братья на то, что у него строгий устав, Сергий взял и тихо ушел из того монастыря, который сам создал.

И вот в день отречения императора явилась чудотворная икона «Державная», на которой Матерь Божия изображена как императрица, с жезлом и державою – символами царской власти. То есть этим самым Пресвятая Богородица дала понять всем русским людям, которые еще веровали в Бога, что отныне Она Сама есть Заступница наша и кто будет к Ней взывать, кто будет Ей молиться, кто будет к Ней обращаться за помощью, того Она будет и спасать, и защищать.

И вот сейчас мы все больше и больше видим, что люди стараются к Богу обращаться: многие стали креститься, даже взрослые, восполняя то, что они когда-то не сделали; многие вразумляются, начинают интересоваться духовной жизнью. И Господь дал нам ослабу. Мы этого совсем не заслужили, мы за это не боролись, никаких писем не писали, не бастовали, даже особенно и не просил никто. Но, тем не менее, мы видим, что происходят чудеса: начали открываться монастыри, церкви, новые семинарии духовные.

И за последние дни два удивительных чуда произошли. Первое – это канонизация Патриарха Тихона, который был на патриаршем престоле всего несколько лет, и из них огромную часть времени – в тюрьме и под домашним арестом. Он застал самое жуткое время и пытался всячески оградить свою паству от зла: призывал своими посланиями хранить веру; всех, кто посягал на Церковь, предавал анафеме, никого не боялся. Поэтому его и травили, и пытались убить два раза, и наконец на третий раз все-таки отравили хитрым образом. И вот теперь Патриарха, которого все последние десятилетия обливали такой грязью, что, если любую статью взять по истории этого периода, ну все какие есть слова нехорошие, все по его адресу были сказаны, – теперь его причислили к лику святых. Был только один человек, которого еще больше обливали грязью, – это наш император. Но несмотря на всю эту вылитую грязь, тем не менее, их имена сияют, и Святейший Патриарх Тихон теперь прославлен как святой. Это не значит, что в прошлом году он не был святым. Он был святым еще до того, как взошел на патриарший престол. Но одно дело – человек прославлен у Бога, а другое дело – прославлен еще и на земле. Теперь каждый из нас может к нему с молитвой обращаться, просить его помощи. Это чудо из чудес Бог совершил Сам, Своей властью, хотя и через людей.

И второе чудо: сегодня прошло первое богослужение в Успенском соборе в Кремле. Там не служили с восемнадцатого года, и вот теперь была служба, пока еще очень осторожненько, пока еще только панихида и молебен, но уже престол стоит, покрытый специальным облачением, Евангелие на нем лежит, два креста, дарохранительница. Митрополит совершил молебен, вокруг все епископы Православной Церкви собрались. Много, конечно, еще шероховатостей, народ туда пока не пускают, то-се, но уже гора сдвигается. Конечно, не по нашим заслугам, все это Господь нам дарует как Свою милость, за молитвы Пресвятой Богородицы. И душу нашу переполняет радость, и восторг, и благодарность за то, что люди, от которых зависит это разрешение, склоняют свое сердце на милость. Вот как в молитвах Василия Великого, которые произносятся на Божественной литургии, есть такие слова о властях: «Внуши им благое о Церкви Твоей». И носители теперешней власти как бы услышали молитвы Церкви и склоняются к этому благу.

И мы должны свои молитвы усилить, потому что, когда человеку тяжело, когда он сидит в тюрьме, или ему оторвало ногу, или у него болит желудок, или умер любимый сын, тогда у него молитва глубокая, сильная, со слезами. А сейчас мы живем в пору доброго отношения к Церкви, пусть еще не во всей полноте, нам хочется все больше и больше, но все-таки то, что происходит сегодня, еще три года тому назад было невозможно даже представить. И вот пожалуйста, чудеса совершаются на глазах. Ведь это огромное чудо: в самом сердце не только Москвы, а всей России вдруг совершается молебен, и все собрались, и все молятся. А так как Москва – это же пример для всех, то начальство где-то на местах, в каком-нибудь Омске или в Хабаровске, услышит, что в Москве служба – и надо, мол, и нам. Так вот оно все и пойдет.

Но мы можем с вами, братья и сестры, оказаться недостойными этого дара, вот в чем дело. Потому что когда человеку хорошо, когда ему спокойно, когда его никто не жмет, не обижает, он как-то расслабляется, перестает Богу молиться, и постепенно огонек угасает. А раз угасает, то Господь это долго терпеть не будет.

Вот Россия была вся покрыта храмами, а все храмы – покрыты золотом. И было триста пятьдесят тысяч священников, и полмиллиона монахов, и тысяча сто монастырей – мы даже не можем представить такую цифру. Пятьдесят тысяч храмов, пятьдесят семинарий. Это же сколько там было профессоров! А сколько, значит, книг! Сколько библиотек! А в каждом храме сколько икон! А сколько облачений! И ведь все Господь отнял, буквально в течение нескольких лет это как пшик кончилось, потому что это все было дутое. В Болгарии, которая, так сказать, со спичечный коробок, сейчас сто пятьдесят монастырей, а у нас – только двадцать.

Ведь Богу-то не нужны ни золото, ни мрамор, ни обилие свечей, ни богослужения торжественные. Нет, Богу нужно только одно, Он так и говорит: сыне, дай Мне твое сердце. Господь хочет, чтобы сердце человека принадлежало Ему. Поэтому мы должны в своем сердце никогда от Бога не отрекаться, а быть Ему верными во всем, в каждой малейшей заповеди. И если мы будем вот так проводить свою жизнь христианскую, тогда и внешняя наша жизнь тоже процветет; а если будем только храмы строить, да украшать, да только все внешнее творить, а внутри себя будем вести совсем не христианскую жизнь, то Господь опять, в который раз все отнимет. И это окажется уже раз последний, потому что по пророчеству духовных людей известно, что да, будет и служба в Успенском соборе, и Россия еще воспрянет, еще храмы начнут открываться, и начнут много людей к вере приходить. Вот мы живем в начале этого рассвета, а потом настанет конец, потому что это будет уже последний всплеск. Это мы совершенно отчетливо видим, понимаем и чувствуем.

И насколько это окажется глубоко, насколько будет широко время этого благодатного периода, который мы не знаем, сколько продлится – может быть, сто лет, может быть, двести, может быть, тысячу, может быть, пять лет, – этого мы совершенно не знаем, это все сокрыто у Бога. И как, может быть, ни странно звучит, но зависит это только от нас с вами и больше ни от кого, потому что Господь сказал про Своих учеников: «Вы – соль земли». Поэтому пока мы с вами являемся этой солью, пока мы солены, мы осаливаем весь этот мир и предохраняем его от гниения. А если наше благочестие дутое, если наше христианство пустое, если в церкви-то мы благочестивы, а в душе у нас мрак и грязь, если в домах своих мы не можем даже мир сохранить, не можем семьи свои напитать благочестием, то тогда это возрождение никакого смысла не имеет. Поэтому мы, братья и сестры, должны с вами трудиться духовно еще более усиленно, еще больше стараться молиться, никак не расслабляться. Пусть наша радость по поводу того, что наступает сейчас для Церкви мир и благоденствие, не кружит нам голову, а оставляет нас трезвыми, в сознании нашего недостоинства таких милостей Божиих, и подвигает нас на труд духовный для того, чтобы эти благие дни продлить.

Сказано: не стоит село без праведника. Если хотя бы один человек в нем Богу угождает, это село будет стоять ради него. Почему мир еще до сих пор не погиб? Вы думаете, Господу Богу приятно смотреть на всю эту порнографию, на всю эту банду, на все это пьянство? Думаете, приятно Богу смотреть, как люди перед телевизором Кашпировского слушают, сатане кланяются? Бог для чего кровь проливал, чтобы люди порчу на себя наводили, сами лезли в пасть к дьяволу? Нет. Но Господь терпит. Почему терпит, почему не прихлопнет всю эту бесовщину, весь этот блуд, пьянство, воровство, матерщину, весь духовный развал по всему миру? Только ради тех людей, которые пока еще стремятся к истине. А стремящихся к истине можно встретить только в храме, больше нигде. Потому что истину в книгах не найдешь, ее можно только непосредственно сердцем воспринять через церковные таинства.

Поэтому как мы с вами ни грешны, но мы все являемся избранниками Божиими. Он нас избрал для того, чтобы от нас спасение пошло дальше. Хотя мы и немощные, и многого не понимаем, и грешим постоянно, но тем не менее мы все-таки веруем, мы все-таки каемся, мы все-таки надеемся на прощение. И надо нам стараться быть потверже, помужественнее, быть более верными Богу; стараться изо всех сил показать образ благочестия, чтобы Господь, хотя бы глядя только на нас, радовался. А то ведь, когда Он ходил по земле, Он говорил: Мне негде приклонить главу, – хотя Он и пришел к Своему народу, который ждал Его не одну тысячу лет. А теперь единственный большой православный народ остался только здесь, на Руси, больше нигде нет.

И вот Господь на одного смотрит, хочет у него в сердце главу приклонить – а он водку пьет; другой к чужой жене пошел, третий кого-то сейчас грабит, а ведь тоже крещеный, мать когда-то его крестила, бабушка, может, в церковь водила. Тогда Господь опускает взгляд на храм Божий. Много храмов на Руси за последние два года открылось – три тысячи. И смотрит Господь: а что в храмах? А в храмах и алчность, и свары; одни к одной партии принадлежат, другие – к другой; друг на друга письма пишут, злятся, всех осуждают, всякие споры, драки – не хватает у людей любви. Иногда приедешь в какую-нибудь деревню: в храм-то ходят человек пятнадцать, но и там мира нет. Даже диву даешься: бывает, люди на одном клиросе поют, служат одному Богу, и все равно и зависть, и обиды, и нет смирения, и постоянные друг против друга козни. Господь сказал: когда приду на землю второй раз, найду ли веру на земле? И мы должны эту веру в сердце иметь, чтобы Он нас нашел, чтобы Он нас собрал, чтобы Он нас спас. Вот к этому мы все призваны.

За молитвы Пресвятой Богородицы о нас, грешных, сейчас наступает для Церкви мир. Но это мир только от внешних обстоятельств. Это не значит, что дьявол уснул, вышел на пенсию или уехал к себе на дачу отдыхать. Нет, все остается по-прежнему, борьба идет, только она меняет свои формы. Дьявол старается человека прикупить, обмануть, соблазнить. Сколько обманутых православных у телевизоров смотрят этих врагов рода человеческого, этих чумаков! Сколько смакуют: вот тарелки прилетели, на них какие-то инопланетяне. Родненькие, это же бесы, а не инопланетяне! Нигде, ни на одной планете жизни нет и быть не может. Ну представим: если есть две планеты – что же, значит, Христос и туда, что ли, пришел? И там тоже кровь пролил? И там тоже из гуманоидов Церковь создал? Это же бред, неужели не понятно?

Земля наша есть центр всей вселенной, но центр не математический, потому что вселенная из одной точки летит в разные стороны, а центр духовный – здесь пролита кровь Сына Божия. И пришел Он на эту маленькую планету, чтобы человека спасти. А человек чем занят? Вот инопланетяне там, эзотеризм, буддизм, Чумак… и пошло и поехало. Сам Бог кровь пролил за него, а он еще думает: Христос – йог или не йог? Вон Чумак по телевизору за раз сколько исцеляет народу! Может быть, еще скажут, что он посильнее Самого Бога?

Все упирается в то, кому человек верует и чему. Как Господь сказал: «Кто от истины, тот слушает слова Божии». А если человек соблазняется на то, что предлагает ему сатана, то он уже не от истины и, если даже и в церковь ходит, он все равно пропащий, потому что вот антихрист пришел, а он к нему в лапы, прямо сам, добровольно. Ему же никто к затылку ружье не ставит, как раньше, лет пятьдесят назад: приставят к затылку дуло и спрашивают: «Ну, как, голубчик, есть Бог?» – «Есть». Пух, и все, очень просто. А здесь никто не заставляет, сам человек идет, как кролик в пасть удава. Сам, сам смотрит блудные фильмы, сам читает всякую порнографию, сам детям выписывает газеты, которые обучают жизни сексуальной с пятилетнего возраста. Почему? Потому что уже зараза, уже тлен внутри. Если б был человек от истины, он бы это все отверг с гневом, а слушал бы только слово Божие. А ему слово Божие говоришь – он начинает сомневаться, не верит, оно не ложится ему на душу, потому что отец-то его уже не Бог, а отец его стал дьявол. Он внутренне уже давно от Бога отрекся, поэтому и слово Божие в него не проникает.

Но в нас-то слово Божие проникло. Это же тоже чудо из чудес! Разве нас так воспитывали? Некоторые говорят: меня воспитали так, что я в Бога не верил. Но с нами вот это чудо произошло, Господь нам даровал веру. И надо ее возгревать, надо заповеди Божии исполнять, надо себя на молитву понуждать, надо в храм все время ходить, стремиться к святому причастию, стараться все время изучать слово Божие, исправлять всю свою жизнь для того, чтобы Господь в нашем сердце поселился, чтобы мы вот это избранничество свое не потеряли.

А глядя на нас, может быть, и еще кто-то захочет такой жизни: и деточки наши, и внуки, и соседи; может быть, не все, но кое-кто. Ведь Бог есть огонь. Если этот огонь разгорится в нашем с вами сердце, он пойдет и дальше. Но если он в нашем сердце потухнет, тогда и мир весь потухнет, он уже не сможет существовать. Понимаете, поэтому это зависит от нас с вами, от всех православных христиан, которых на самом деле очень мало. Крещеные-то все, еще немного времени пройдет – и венчаться будут все. Но это еще ничего не значит, потому что для Бога важно, принадлежит ли наше сердце Ему.

Поэтому надо нам стараться этому учиться. Учиться тому, чтобы самих себя, и друг друга, и всю нашу жизнь отдать Христу Богу. И тогда покров Пресвятой Богородицы всегда будет над нами. А с Матерью Божией ничего не страшно: ни голод, ни тягота, ни болезни, ни войны и никакие страдания. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 13 октября 1989 года, вечер

 

^ Покров Пресвятой Богородицы
(14 октября)

Все люди стремятся к блаженству, к счастью, все хотят жить хорошо. И в сегодняшнем Евангелии Господь нам говорит, как этого достичь: надо слушать слово Божие и хранить его в своем сердце. Кто учился в школе, знает, что учителя наши чаще всего были недовольны тем, что у нас в одно ухо влетает, а в другое вылетает и ничего не остается. Это им было больше всего обидно.

Так и Господь. Он принес на землю слово Божие и хотел бы, чтобы оно как-то осело в человеке, чтобы он хранил его в своем сердце. Не только в уме хранил – этого недостаточно, потому что просто запомнить мало, это ничего не даст – до тех пор, пока человек не примет его сердцем. Только всем сердцем согласившись со словом Божиим, он будет жить так, как оно велит. Вот этого Господь и хочет, поэтому Он сказал: «Блажени слышащии слово Божие и хранящии его. И нам надо этому научиться.

Мы ходим в храм и каждый раз слышим здесь отрывки из Евангелия, то есть маленькие частицы слова Божия. Евангелие нам надо вместить в себя полностью, но невозможно на каждом богослужении прочитать его целиком. Поэтому святая Церковь избирает отрывки – они называются по-славянски «зачала», – которые читаются в каждый день года и в каждый праздник особенный. Богослужение наше так устроено, что если ходить в храм ежедневно, то мы услышим все Евангелие. Однако мало кто может быть на службе каждый день, поэтому во всех странах мира воскресенье – день выходной, когда никто не работает. Так Господь устроил для того, чтобы в этот день люди могли прийти и послушать слово Божие. Для воскресных и праздничных чтений святая Церковь избирает такие отрывки из Священного Писания, которые наиболее для нас важны. Но, конечно, просто прийти в храм недостаточно, можно все мимо ушей пропустить и выйти пустым, потому что ты ничем не наполнился, ничего не понял, ничто в твою голову не проникло.

Сегодняшнее Евангелие от Луки, отрывок, который мы часто в храме слышим, называют Богородичным. Когда бывает праздник какой-нибудь иконы Божией Матери, или Ее Рождество, или отмечается любое другое событие, с Ней связанное, читается это зачало о Марфе и Марии. Чему же оно нас учит? Мы знаем, что у человека очень много земных забот: ему надо поесть, попить и постель приготовить, надо и постирать, и убраться; все это занимает очень много сил и времени. И Господь не говорит, что это маловажно, но Он учит, что есть вещи более важные. Более важная вещь – это заниматься своим сердцем, духовной жизнью.

Можно и обед сготовить, в этом нет ничего дурного; можно и постель убрать после того, как встал, и это неплохо; можно даже полы подмести, и это хорошо. Но если мы живем так, что просыпаемся, готовим, чистим, моем, потом на работу идем и приходим домой уже обессиленными, дома отдыхаем, телевизор смотрим, ну а потом, сколько у нас осталось сил и времени, молимся Богу – то Господь говорит, что такая жизнь неправильная. Если мы будем так жить, мы не достигнем того, к чему стремимся, не достигнем блаженства. Надо, наоборот, сперва в храм сходить, сперва помолиться, сперва заняться своей душой, Евангелие почитать, а если время останется, тогда можно и покушать; если время останется, можно и поспать, и квартиру убрать, и постирать.

Но мы самое главное, к сожалению, оставляем на потом. Некоторые так и заявляют: мне некогда часто в храм ходить, я с внуками сижу. Что же в этом плохого? С внуками сидеть надо? Да, бывает такая необходимость. Но представь себе, что ты завтра умрешь. И что, твои внуки на улице останутся без призора? Нет? Значит, найдется возможность куда-то их пристроить? А вот спасут ли тебя твои внуки от вечной погибели? Господь учит: едино на потребу только есть. Потому что сколько ни стирай белье постельное – поспишь на нем некоторое время, и оно опять испачкается; сколько квартиру ни мой, все равно она будет грязная; сколько ни ешь, все равно есть захочется. То есть эти дела в некотором роде бессмысленны, потому что мы едим, едим, едим, а потом все равно умираем. Спрашивается, зачем мы истребили такое огромное количество пищи, если тело наше умрет; какой в этом смысл? Никакого. Но мы все о телесном помышляем и заботимся, а вот о душе нашей, которая бессмертна, которая никогда не умирает, – о ней нерадим.

Хорошо, если кто раз в неделю в храм придет; хорошо, если раз в несколько дней или раз в месяц подготовит свою душу к причастию; хорошо, если постарается какие-то заповеди Божии исполнять. Но ведь нужно, чтобы человек научился молиться непрестанно, заповеди Божии исполнял все – а он сидит телевизор смотрит. Ты что, уже Евангелие выучил? У тебя времени очень много? Как же ты кино смотришь? Ну какое может быть кино, когда ты еще не знаешь наизусть Священного Писания? Сперва ведь нужно знать, а уж потом исполнять. А человек не знает, и ему неохота. За чем-то другим он в очереди стоит, а Евангелия у него до сих пор нет, не может купить – лень или денег жалко.

Вот в чем наша беда. Поэтому жизнь наша такая тяжелая и мрачная, поэтому мы попадаем во всякие беды. Потому и с детьми мы так мучаемся, что кормить мы их кормили, поить поили, одевать одевали, да еще старались получше одевать, и все это оказалось никому не нужным делом. А вот душой ребенка никто не занимался, никто его не учил молиться, никто не учил его заповедям Божиим, никто его в храм не водил, никто его не причащал, на ночь его в постельке не благословлял. Так вот он и вырос. Естественно, мир-то злой, греховный; и он этим всем грехом пропитался. Порча ведь не сразу бывает, а постепенно. Даже яблоко в корзине, оно же не сразу гниет: сначала бочок немножко промялся; потом в этом месте начинает подгнивать, а потом все-все потихонечку и сгнивает. Так и душа человека: допустил зло – сначала злится немножко, потом все больше, больше, и так постепенно совершенно в злодея превращается, уже готов и детей малых, и жену свою бить смертным боем, и вообще все вокруг плохие, один только он хороший.

У каждого человека есть предрасположенность ко злу, мы люди грешные, уже рождаемся такими. Но один с помощью воспитания это зло в себе подавил и дал жить добру, а другой, наоборот, в результате своей жизни стал лицемером: прикидывается только добрым, а дома – злодей, истязатель, фашист, садист, от которого житья просто нет. На вид-то все благочестиво, все хорошо, улыбочка на устах играет – вот такое подлое лицемерие. Но Бог все видит, Бог все знает.

И если мы хотим быть христианами, хотим достичь блаженства, которое Господь нам обещает, то нам нужно жизнь свою исправлять. На первое место мы должны ставить участие в святых таинствах, посещение храма Божия, молитву, чтение Священного Писания. А если после всего этого время у нас останется, и силы, и возможности, то можно немножко и постирать, это не грех; если останутся силы, можно и обед сварить, можно даже и поспать. Это все совсем не плохо, но только если останется время. А у нас наоборот. Нам некогда молиться; некоторые так и говорят: мне молиться некогда. Ничего себе; как же это так? Бог нам все дает, а нам молиться некогда, некогда в храм сходить.

Такое наше отношение к Богу называется грехом. Поэтому если кто у нас спросит когда-нибудь: объясни мне, пожалуйста, что такое грех, надо отвечать: грех – это наше поганое, неблагодарное, совершенно свинское отношение к Богу, Который нам дал и солнце, и землю, и воду, и жизнь всю нашу, и то, чем мы питаемся. Вот что Господь нам дал; мало этого, Он нам дал Церковь, Он отдал нам Свою жизнь, Он отдал нам Свою Кровь – Он все для нас отдал, только чтобы нас от греха спасти, отвратить нас от зла. Все, что у Него было, Он нам дал, а мы вместо благодарности Богу его забываем, то есть живем не по-Божьи, а живем жизнью дьявольской. И многие из нас, когда умрут, будут уверены, что их ждут райские кущи, Царство Небесное, но ничего этого не получат, потому что всю жизнь прослужили дьяволу – всю жизнь, от начала и до конца. Для молитвы выбирали самые неудобные часы своего дня, Богу уделяли какие-то крохи, как пословица говорит: «На Тебе, Боже, что нам негоже».

Мы отдаем Богу только остатки – вот если осталось немножко от того времени, которое мы себе уделяем, тогда уж Ему. Понятно, что такого отношения к Отцу Небесному быть не должно, оно недостойно Бога. Как же мы можем быть Его наследниками, наследовать Царство Небесное, вечное блаженство, когда к Богу так относимся, когда мы хотим себе только славы от людей, чтобы нас хвалили, чтобы себе все иметь, все себе приобрести, а истинного добра не ищем, истинного труда ради Бога у нас нет.

Вот этому нас учит сегодняшнее Священное Писание. Видите, маленький отрывочек, всего несколько строк, а открывается в нем бездна всякой премудрости. А если бы мы все Священное Писание знали, то вся голова наша и все сердце наполнились бы этой премудростью Божией. Вот и надо нам стараться свою жизнь таким образом устроить, чтобы наше сердце и голова, ум наш напитывались словом Божиим. А то бывает так: воскресный день наступил или праздник, а у человека какие-то дела. Ну есть ли на свете дела важнее, чем спасение собственной души? Душа ли не драгоценней всего на свете?

Конечно, возможны такие обстоятельства, когда человек ну никак не может прийти в храм: собрался на службу – а его парализовало или трамвай переехал. Как ты с перерезанными ногами пойдешь? Понятно, никак. Ну так лежи и плачь, что все в храм пошли, а ты не можешь. Но нет, человек еще оправдывается: мне некогда, мне надо с людьми встретиться, они меня ждут, у меня очень важные дела. Какие дела? Ты посмотри на свою душу, сколько в ней зла, ненависти и всякого хамства, грубости! Чтобы эти авгиевы конюшни, полные навоза, очистить, сколько тебе времени понадобится!

Поэтому мы должны устремляться в храм, чем чаще, тем лучше. Чтобы действительно душу свою очистить, нам надо каждый день в храм ходить и быть здесь с утра до вечера. Но, к сожалению, так жизнь устроена, что многим приходится на работу идти, поэтому ну не может человек постоянно в храме молиться, но в воскресенье-то это наша святая обязанность. Раз ты крест на себе носишь, ты должен в храм ходить; хочу – не хочу, могу – не могу, а раз ты уж назвался христианином, раз ты крещеный, то надо. Потому что кто три воскресенья в храме не был, тот уже от Церкви отлучен, он уже, значит, никакой не христианин. Поэтому нам надо обязательно свою жизнь в этом наладить. Тогда и Господь, глядя на нас, будет доволен, что мы начали свою жизнь исправлять. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 14 октября 1989 года

 

^ Вечерняя служба под память праведного Авраама
(21 октября)

Святая Церковь завтра вспоминает праведного Авраама, которого называют отцом всех верующих. В Библии говорится: «Веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность». Авраам жил четыре тысячи лет назад, а по нашему, христианскому, понятию в те времена праведников быть не могло, потому что человек уже давно от Бога отошел и жизнь его наполнилась всяческими мерзостями, примерно так же, как и сейчас. Господь сказал: «Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» И мы видим, что действительно вера иссякла. Возразят: ну нет, как же, сейчас все ходят в церковь; сколько храмов ни строят, все мало. В Америке вообще девяносто пять процентов населения пишут в анкетах, что они верующие. Но, как говорил Тарас Бульба, это все не то, братья. Потому что веры бывают разные: бывает вера Авраамова, а бывает вера бесовская.

Авраам был скотоводом и жил простой жизнью, исполненной всяких трудов. И от окружающих людей его отличало только то, что внутри своего сердца он хранил одну-единственную истину, что есть единый Бог. Язычники, среди которых жил Авраам, веровали во многих богов, обожествляли то, что они видят вокруг, примерно как сейчас: один обожествляет свою квартиру, ею живет; другой обожествляет своих детей; третий обожествляет свою работу; четвертый свое здоровье обожествляет, стремится его как-то улучшить, гимнастикой занимается, ищет пути продления своего биологического существования. Язычество из этого и возникает, когда человек обожествляет то, что вокруг него. А Авраам нет, он знал, что есть Бог невидимый, и веровал в Него. И Господь испытывал страшным образом веру Авраамову, чтобы в испытаниях она еще выросла. Авраам был уже глубоким стариком, а Господь ему открыл, что у него будут дети, причем сказал, что его потомство будет как песок морской. Когда бездетному старику это говорят, ну как можно в это поверить? А Авраам нисколько не сомневался: раз Господь сказал, значит, так и будет. И когда родился наконец этот долгожданный сын, можно представить, как Авраам его любил. А Господь повелел: иди и принеси Мне его в жертву.

Вот приходят люди в храм и ставят свечи. Что это такое? Жертва. Взял от себя оторвал тридцать копеек, поставил и сжег. А раньше не было свечей, не было таких изящных обычаев, а брали быка или ягненка, закалали, сжигали на жертвеннике и веровали, что Господь обоняет дым, восходящий к небу, и дает человеку какое-то ослабление. Но все люди, окружавшие Авраама, приносили жертвы языческим, ложным богам, совсем как и современные люди, которые жертвы приносят чему угодно, только не Богу. Богу так, по мелочи, копеек по тридцать, а ложным богам уж служат вовсю. Современный человек, даже такой, который считает себя верующим, – сколько он в неделю посвящает Богу времени? А сколько телевизору? А сколько пустым разговорам? А сколько хождению в гости? А сколько прочей всякой бессмыслице? Если это сравнить, сразу наглядно видно.

Авраам же нисколько не усомнился в слове Божием, не подумал: вот я стар, а единственного сына, от которого по обетованию Божию произойдет великое потомство, теперь надо принести в жертву. А когда же будет следующий сын? Нет, он все эти мысли отмел, сделал жертвенник, сына связал, занес нож – и тут Господь послал ангела, который его остановил. То есть Господь испытал Авраама до последней черты. Какая могучая вера была у этого человека! И поэтому Господь ему эту веру вменил в праведность. Хотя Авраам много совершал неблаговидных поступков с точки зрения христианской и жизнь его не представляет образец морали, нет, упаси Бог. Но была вот эта единственная у него добродетель, огромной силы, и она укрепилась в таких испытаниях. Поэтому в смысле веры Авраам стал как бы нашим праотцем.

Конечно, по силе веры мы во многом ему уступаем, потому что мы забываем о том, что вера есть добро-детель, то есть ее надо совершать. Вера – это не просто какое-то качество ума: один человек знает, что Бог есть, а другой не знает. И тот, который знает, начинает считать себя верующим, хотя это еще совсем не вера. Дьявол тоже знает, что есть Бог, но он из этого выводов никаких не делает. Поэтому вера, которая знает, что есть Бог, но из этого не делает никаких выводов, называется бесовской. А вера, которая движет жизнью человека, называется верой Авраамовой, верой подлинной.

И вот, если мы пришли в храм, следовательно, мы знаем, что есть Бог, Который создал всех нас. Бог создал и все законы. Бог придумал математику, физику, химию, биологию. Он это все сочинил. Бог – первый Художник. Это Он так раскинул Памир, Альпы, реки, пески – эту всю красоту. Господь и законы нравственной жизни создал: законы любви, терпения, взаимного снисхождения. А мы что? А мы живем так, как будто ничего этого нет. Что нам люди скажут, что в газетах написано, что по телевизору покажут, что у кого в книжечке прочтем – вот из этого состоит наша жизнь. То есть Бог Сам по Себе, а мы сами по себе. Что нам в голову взбредет, то мы и делаем и никак или только в очень малой части руководствуемся тем законом Божиим, который Он создал.

Спрашивается: в чем тогда состоит наша вера? Чем мы отличаемся от людей, которые не знают, что Бог есть? Ничем. Прическа та же, походка та же, одежда та же. В квартиру одного зайдешь, в квартиру другого – все то же самое. И нравственная жизнь такая же: так же ругаемся, так же завидуем, так же превозносимся, так же осуждаем, так же клевещем, так же нервируем друг друга. Мы знаем, что Бог есть, но это никак на нашей жизни не отражается. А почему? Потому что мы не относимся к вере как к добродетели, которую надо постоянно укреплять: то есть жить не по чувствам, жить не по тому, что взбрело в голову, а стараться руководствоваться в своей жизни повелениями Божиими. А для этого надо нам познать волю Божию: что Бог от нас хочет.

Священное Писание для нас, для дураков, зачем написано? Чтобы человек хотя бы писаным законом руководствовался. Написано у апостола Павла: «непрестанно молитесь» или «за все благодарите». Вот такое повеление Бога к нам. Что значит жить по вере? Вот день прошел, среди этого дня было очень много хорошего: мы, может быть, и встретились с людьми хорошими, и какое-то известие радостное получили – но может, кто-то нас и толкнул или чем-то обидел. Так вот, если мы несмотря на то, что с нами происходит дурного или трудного, – если мы все равно не будем входить в мрачное устроение, а, наоборот, будем все время в радости, в благодарности Богу пребывать – значит, мы живем по вере. А если настроение испортилось, что должен делать верующий человек – на ближнем свое зло сорвать, что ли, чтобы ему полегче сделалось: отстань, отвяжись, мне не до тебя? Нет, верующий человек должен молиться Богу и просить Его до тех пор, пока не снизойдет мир в его душу, а потом продолжать жить дальше.

И если мы будем вот так руководствоваться хотя бы одним словом из Священного Писания: «за все благодарите», – мы сразу увидим, что жизнь наша очень сильно изменится, она будет резко отличаться от жизни всех остальных людей. А если присовокупим второе: «непрестанно молитесь»? А что значит непрестанно? А есть когда, а спать, а разговаривать? А программу «Время» глядеть когда? Как же это все время молиться – а работать, а учиться? Никак нельзя! Но нельзя ведь и просто Священное Писание пролистать, как будто это к нам не относится. Нет, раз мы признаем, что Бог есть, то мы должны обязательно учиться тому, чтобы непрестанно молиться. А если мы не можем и даже пока и не понимаем, что значит непрестанно, ну хотя бы надо все время расширять свою молитву. Начать с того, чтобы чаще ходить в храм и дома свободное время стараться посвящать молитве, а не пустому времяпрепровождению, не изобретать себе всякие дела, чем бы нам отвлечься от самого главного дела. А самое главное дело – это молитва. Потому что молитва, собственно, по преимуществу и есть вечная жизнь. Потому что если Господь сподобит нас Царствия Небесного, в Царствии Небесном люди чем занимаются? Только непрестанной молитвой, больше там никаких дел нет: там не надо ни пенсию зарабатывать, там не надо ни в очереди стоять, ничего этого не требуется. Царствие Небесное – это есть непрестанная молитва. Поэтому, живя здесь, надо в эту молитвенную стихию, в эту жизнь молитвенную и входить.

А сколько мы времени из двадцати четырех часов в сутках уделяем молитве? Ну в воскресенье чуть побольше, а в остальные дни? Сколько утром мы молимся? Некоторые даже правило умудряются не читать, говорят: некогда. И вечером хоть и помолится человек, но сам положа руку на сердце знает: то, что я делаю, молитвой назвать нельзя. Хорошо, а когда же ты молишься? Где же твое исполнение закона Божьего о непрестанной молитве? Значит, ты его просто отодвигаешь, как будто он к тебе не относится, то есть ты отвергаешь волю Божию.

Вот если мы так поисследуем Святое Писание, все повеление Божие, обращенное к нам, то увидим, что мы не друзья Божии, а враги Его: мы всё делаем наоборот, мы всё ищем только своего. Поэтому у нас и вера такая пустая, ничего не может совершить, поэтому мы и не можем ничего в своей жизни управить. И нам надо это менять, надо все время стараться упражняться в этой добродетели – в вере: все время заставлять себя жить по вере, все время свою жизнь исправлять по закону Божию, по Священному Писанию. А для этого надо его глубоко изучить – ну, насколько у нас хватит мозгов. У многих уже не хватит, для многих это уже совсем поздно. Поэтому те люди, которые думают: ну вот, сейчас это, это, это, а уж потом буду в церковь ходить, Богу молиться. Нет, потом уже ничего не будешь, потому что ничего просто не сможешь, тебе уже ничего не объяснишь, а если даже и объяснишь, ты не запомнишь, потому что в одно ухо у тебя влетело, а в другое вылетело. Вот такая может с нами случиться беда.

Поэтому с того самого момента, когда мы уже опомнились, с этого момента надо изменять свою жизнь, надо жить по вере. И когда Господь увидит, что у нас появилось это усердие, это желание, Он нам начнет помогать. Потому что сам человек, конечно, ничего с собой сделать не сможет. Если бы это было возможно, то можно было бы и без всякого Бога жить и спастись. Вот как многие люди утверждают: у меня никаких грехов нет, я живу хорошо. И тут же присовокупляют: как все. А что, все живут хорошо? В этом-то и большая ошибка, к сожалению. Поэтому нам нужно стараться жить не как люди живут, потому что люди живут безобразно. Просто они принюхались к этой грязи, и им незаметно. Но если каждому человеку показать всю его жизнь, это просто самое натуральное вонючее свинство. А надо жить по-Божьи.

Каждый из нас, даже если он самый неученый человек, самый простой и бестолковый, в душе у него все равно есть некое чувство, чтó такое по-Божьи. Как поступить по-Божьи? Вот мне хочется это сделать. Но если прежде чем что-то сделать, задуматься: а это Богу угодно или нет? – то, как только человек задаст себе такой вопрос, вот это самое внутреннее чувство скажет тихонечко-тихонечко: да нет, это не то. Тогда надо взять и совершить усилие: не делать это «не то». И этот шаг, это усилие и есть дело веры, потому что человек живет уже не так, как ему захотелось, не как ему подумалось, не как его какой-нибудь балбес научил, а по вере. И вот так раз поступим по вере, два, три – и вера у нас будет расти, она будет приумножаться, она станет великой, мы с помощью нашей веры сможем даже горы двигать, мы сможем что угодно совершить, потому что мы будем с верой просить у Бога, и у нас будет такой союзник – Сам Творец Вселенной. Он исполнит любую нашу просьбу, мы через нашу веру получим усыновление Богу. А уж мы сами знаем: Христос что у Бога ни просил как Сын Божий, Господь все совершал, поэтому и с нами так же будет.

Поэтому, если мы увидим в себе грех, познаем его, раскаемся и будем у Бога просить с верой: Господи, спаси мою душу, очисти меня, – Господь это сделает, Он всю нашу душу очистит. Он через пророка сказал: «Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю». И мы знаем, кто первый вошел в рай: разбойник. Ну разбойник сами понимаете, чем занимается. Но Господь увидел, что он хочет измениться, и изменение его было такой сокрушительной силы, что Господь поверил ему и очистил его. И это для нас большая надежда. Но только у нас должна быть сила вот этой веры, должен быть мощный переворот нашей жизни.

Поэтому надо нам кончать спать, скорей просыпаться, начинать шевелиться. Потому что, если этого не произойдет, мы так во тьме греховной и перейдем в мир иной, так в грехах и умрем. А смерть грешника люта, потому что за ней мрак и ужас бесконечного пребывания в непрестанной злобе. Поэтому Господь говорит: «Там будет плач и скрежет зубов». Плач о том, что утратил, а скрежет зубов о том, что уже ничего нельзя изменить, остается только зубами скрежетать в бессильном отчаянии. И вот от всего этого Господь нас хочет избавить. И путь к этому – через укрепление нашей веры. Поэтому надо совершать дела веры. А образец этих дел есть святой праведный Авраам. Помоги всем Господь. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского, 21 октября 1990 года, вечер

 

^ Память апостола и евангелиста Луки
(31 октября)

Сегодня день памяти святого апостола и евангелиста Луки, написавшего Евангелие, которое мы сейчас читали, и книгу Деяний святых апостолов. В первом евангельском чтении сегодняшнего дня рассказывается, как семьдесят учеников, которых Господь послал на проповедь, вернулись – вернулись с радостью, потому что Господь дал им силу и власть целить больных, воскрешать мертвых, изгонять бесов. И вот они говорят: «Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем». А Господь сразу решил их пыл несколько охладить, умерить, сказал им: «тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах». Потому что, конечно, неплохо и больных исцелять, и бесов изгонять, и страждущим жизнь облегчать, это все очень важно, но не это главное. Главное – это жизнь духовная. Главное – это Небесное Царствие.

Поэтому Господь и говорит: за всеми этими исцелениями не забывайте о главном – о том, что имена ваши написаны на небесах, о том, куда вы должны стремиться, чьи вы граждане. Вы граждане неба. Но часто человек, когда он занимается какой-то очень важной и полезной деятельностью, за этой деятельностью забывает о самом главном. Даже апостолы вроде бы делали самое что ни на есть на свете христианское дело: помощь больным, проповедь Евангелия, изгнание бесов, воскрешение мертвых – какие уж более богоугодные дела можно найти. И все равно Господь их укорил, потому что не это главное, а главное – постоянная живая связь с Богом, главное – молитва и устремление человека в жизнь духовную.

«Возрадовался духом Иисус и сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам». Апостолы не были людьми учеными или особенно образованными, и тем не менее Господь им открыл истину, потому что истину можно познать не умом, а именно сердцем. Бога познают только через чистоту сердечную.

Во втором Евангелии от Луки мы слышали слова, которые хорошо нам знакомы, потому что подобное есть и в Евангелии от Марка, и от Матфея: «кто хочет идти за Мною», говорит Господь… Куда ушел Господь? Господь ушел на небеса и воссел одесную Бога Отца на престоле Божием и всех людей зовет туда. Он говорит: кто хочет туда же за Мной идти, тот «отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною».

Сам Господь первый этим путем прошел, Он полностью Себя отвергся до такой степени, что даже представить это нельзя. Бог сделался человеком, то есть Он Себя унизил, смирил бесконечно, потому что разница между Богом и человеком гораздо больше, чем, допустим, между человеком и муравьем. Кто бы из нас добровольно захотел родиться муравьем, чтобы любой проходящий зверь или человек мог наступить – и нас бы не стало; чтобы дождь полил или ветер дунул – и весь наш муравейник разлетелся? Кто бы согласился на такую жизнь? А Господь, будучи Вседержителем, будучи Создателем вселенной, будучи ее Творцом, не погнушался и стал человеком, ничтожным рабом, родился в пещере – даже места не нашлось Ему в человеческом жилище, – прожил жизнь, полную гонений и трудов, и закончил ее оплеванный и избитый, на Кресте. Ему достаточно было не просто слово сказать, а просто один раз глазом моргнуть – и не только не было бы на земле никаких фарисеев, законников, убийц, а вообще создалась бы новая вселенная. И тем не менее Он прожил такую жизнь и умер для того, чтобы нас спасти, по Своей любви. Такую любовь проявил к человеку. И вот Он говорит: кто хочет, тот пойдет за Мною.

Пастух, когда пасет коров, идет сзади и хлопает бичом, чтобы они пугались этих ударов и шли в нужном направлении. Но Христос не так: Он идет впереди (ну, конечно, иногда оглядывается, как идут Его чада) и зовет. Кто хочет, тот за Ним идет; кто не хочет, тот не идет. Господь говорит: овцы Мои Мой голос знают, они за Мною пойдут, а козлища не пойдут, они упрямые, и у них на земле очень много всяких дел, им все некогда: с этим надо пободаться, здесь надо постоять, там траву пощипать. Поэтому за Христом идут только те, кто именно хочет, желает. Господь так и учеников Своих призывал, Он никого не заставлял, не наказывал. Пожалуйста: хочешь – идем, не хочешь – оставайся здесь, погибай.

Этот путь к вершинам духовной жизни идет всегда через самоотвержение, поэтому к нему способны очень немногие, особенно в нашем веке. Раньше таких людей было больше, сейчас их осталось мало. В чем причина? В извращении человеческой природы. Бог есть любовь, поэтому Царствия Небесного может достичь только тот, кто способен на любовь. А у людей природа извращена, поэтому они способны только к себялюбию: любовь должна вовне направляться, а у них, наоборот, к себе. И поэтому человек все ищет своего, он хочет все себе какой-то пользы, он все хочет для себя. Но если так жить, то не увидишь Божественного света. Чтобы его увидеть, надо поступать так же, как Христос. Потому что в Царствии Небесном могут быть именно те люди, которые по качествам своей души христиане.

Поэтому надо обязательно себя отвергнуться, отвергнуться всего своего. Ведь что у нас свое? На самом деле один грех. То, из чего соткана наша душа, – это сплошной грех: злоба, зависть, гнев, осуждение, гордость, тщеславие, пререкание, настаивание на своем, желание себя всячески утучнять, объедаться, все время отдыхать. Не хочется заниматься воспитанием своих детей, свой ум упражнять, не хочется молиться, не хочется ходить в храм – все лень, все какие-то дела. Очень много в нашей жизни идолов, которых мы нагородили и которые нам Бога заслоняют. Так вот рассмотреть любого человека – в нем один грех. И поэтому отвергнуться себя – это значит отвергнуться греха, который отделяет нас от Бога. Поэтому когда мы отвергнемся себя, всей той нечисти, что накопилась в нашем сердце, – тогда сможем к Богу прийти.

И дальше Господь это поясняет: «кто хочет душу свою сберечь» (то есть только для себя стараться), тот как раз душу свою потеряет, окажется ни с чем. Когда человек умрет, его в гроб положат – а душа-то, оказывается, ничего не приобрела. Потому что все, что человек старался для себя, все осталось на земле, а духовного ничего нет. А туда, в тот, иной мир, проникает только духовное. У нас тоже есть духовные качества. Допустим, злоба. Это же духовное качество, не материальное, но дух этот противоположен Христу.

И так вот во всем мы больше слушаем дьявола. Какой пример привести? Допустим, наш ребенок делает не то, что положено. Почему он так делает? Потому что он родился грешным, от грешных родителей, живет в грешном мире. Дитя наше все пропитано грехом и поэтому, естественно, что-то делает не так. А мы в ответ сразу раздражаемся, начинаем орать. Почему мы совершаем такой поступок? Не потому, что хотим, чтобы он исправился. Если бы мы этого хотели, мы бы не орали, мы бы старались проникнуть в его сердце, в его совесть, старались бы эту совесть как-то оживить, чтобы она заставила его осмыслить дурной поступок, чтобы он смог его преодолеть. Это каторжная работа – пробудить совесть в человеке, даже в маленьком. Поэтому такую работу делать неохота, легче наорать, запретить. И мы так и делаем. Отчего это происходит? От себялюбия. Этот объект меня в данный момент раздражает, и я на него это раздражение выливаю, то есть тешу свое себялюбие, поступаю так, как мне угодно: мне в данный момент хочется злобу излить – и я ее тут же и изливаю.

Формально вроде бы мы желаем добра, говорим ребенку, чтоб он плохо не делал, но эффект-то получается противоположный. Поэтому если бы мы на самом деле хотели добра, мы бы так не поступали. А раз поступаем, значит, мы не имеем ни любви к детям, ни желания их воспитать, а только любовь к себе, охранение собственного покоя, чтобы никто нас не раздражал. Поэтому детей и отдают на пятидневочку – и пять дней от них свобода и покой. Потом, правда, через десять лет слезы начинаются. Но тебе чужие тети и дяди воспитали твою деточку? Теперь уже пей чашу до дна. А некоторые мамы вообще говорят: я не знаю, что с ними делать, с этими детьми. Не знаешь, тогда зачем замуж выходила? Живи одна. Не умеешь, не знаешь, как детей воспитывать, нечего их заводить. А то лишь бы замуж выйти – а потом ныть.

Воспитывать детей – это вещь очень серьезная, ответственная, важная, духовная. Апостол Павел так и говорит: женщина спасается чадородием. Правильно воспитать ребенка – это значит стать святым, потому что правильно воспитать ребенка может только святой. Если человек святой, то у него и дети будут святы. Это так и бывает. Мы в истории Церкви имеем очень много святых семей. Возьмем Григория Богослова. У него мать была верующая, православная, а отец язычник: не только неверующий, а поклонялся ложным богам, бесам. Все вот говорят: я не знаю, что с мужем делать, он пьет, он то, он се. А мать Григория Богослова, Нонна, мужа не укоряла, не скандалила, в ЛТП его не сдавала, а только за него Богу молилась. И он уверовал во Христа, крестился, потом стал священником, а потом и епископом. У них родились дети, и эти дети тоже стали угодниками Божиими и тоже причислены к лику святых. Григорий стал учителем Церкви, высочайшим духовным человеком, и имя ему Церковь присвоила – Богослов, сравняла его с Иоанном Богословом, любимым учеником Христа. Такой титул носят только три человека за всю двухтысячелетнюю историю Церкви, и среди них Григорий Богослов. И это Нонна, его мать, сделала, которая никаких богословских трудов не писала, ни в какие паломничества не ездила, только своей молитвой сумела и мужа переквасить, и всех детей своих соделать угодниками Божиими.

Такие были люди раньше. И сейчас такие есть, конечно, но их гораздо меньше стало. И мы должны прежде всего вот эти качества в себе развивать, об этом думать, всегда помнить, ради чего мы живем: чтобы лишнюю шапочку купить, чтобы деточкам нашим было что поесть, попить, чтобы у них телевизор был поновей, поинтересней – или мы живем для того, чтобы их к Богу привести? Если для того, чтобы к Богу привести, то мы все силы свои тратили бы на молитву. А если только поесть, попить, тогда надо их все время, до усов кормить, одевать, обувать. А потом в результате этого еще неизвестно, придет ли человек к Богу.

То есть грех наш в чем состоит? Что мы теряем все время из памяти, из ума, из сердца вот эту главную цель нашей жизни – Царствие Небесное. Все время забываем. Утром встаем – и мы забыли, для чего мы, собственно, родились на землю. Значит, жизнь наша лишается всякого смысла, потому что если мы с вами в Царствие Небесное не войдем, то вся наша жизнь – это не только бессмыслица, вся наша жизнь – просто кошмар. Потому что сколько мы здесь страдаем, мучаемся, сколько мы здесь терпим всяких напастей – и все бесполезно, а еще и Царствие Божие в результате не наследуем и будем навсегда отвержены от Бога. Тогда зачем жить-то? Чтобы что-то купить? Ну, купи, повесь, смотри. Но ведь через десять лет все равно умрешь, и кончится твое смотрение, все твои радости.

Вот сегодня по телевизору такое интересное будет, надо включить, посмотреть! Ну, посмотрел и все равно через два дня забыл. Пушкин ничего этого не смотрел и жил. Мы стремимся всё охватить, что в мире происходит, а самое главное не ухватываем: то, что в нашем сердце, Божественную благодать не ухватываем. Самое главное пропускаем. Поэтому Господь все время об этом нам и говорит: «кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов». А мы все время как бы стыдимся своей веры, мы всё хотим ничем не выделяться из мира, мы хотим жить по-мирскому, мы хотим быть как все. А весь мир-то ходит на головах. Поэтому получается так: мы и не на ногах ходим, и не на голове, а живем как-то боком и всё видим в искаженном свете, всё у нас неправильно. А надо не так. Надо твердо и решительно отвергнуться того, что мир предлагает, всей этой гадости. Надо не жить по законам этого мира, потому что эти законы греховны и носители их, люди, тоже греховны. Мы тоже грешные, и единственная возможность спастись – от всего этого постараться отойти.

«Говорю же вам истинно: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие». Вот какие утешительные слова. В каждом храме есть люди, которые еще до своей смерти, до этого перехода души в иной мир, уже познают Царствие Небесное. Всегда такие люди есть, и на них, собственно, мир-то и стоит. Потому что Царствие Небесное – это Дух Божий, Который поселяется в сердце человека; это соединение души человека с Богом. Соединение это может и здесь, на земле, осуществиться, но для этого надо трудиться, для этого надо очищать свое сердце, и тогда мы Бога увидим, тогда Его познаем. А этого труда у нас и нет, мы всё кипим, ругаемся, спорим, откладываем на потом, на завтра. Но никакого завтра, может быть, у нас и не будет. Вот отложил на месяц, еще на месяц. Ну а потом что? Потом помирать.

Многие думают: вот выйду на пенсию, тогда буду в церковь ходить почаще. Хорошо, вышел. Сейчас на пенсию нестарый человек выходит, женщины в пятьдесят пять лет, голова еще соображает – а тут внуки как раз, вроде их надо вырастить. Только внуки выросли, а там уже правнуки. И вот пришел человек в семьдесят лет впервые в церковь. Чему его можно научить? Ну, можно научить его перекреститься, но выучить наизусть какую-нибудь молитву он уже не сможет, а уж понять, что такое жизнь духовная… Если он семьдесят лет был болтливым или семьдесят лет сплетничал, как за оставшиеся пять-шесть лет (сколько ему отпущено?) исправиться? Если человеку тринадцать лет, он еще может исправиться. Если человеку семнадцать лет, трудно, но еще можно. А если ему семьдесят, должно произойти чудо, чтобы его душа как-то смогла приобрести благодать Божию.

Да, вера есть – пожалуйста, веруй. У нас все верующие, неверующих очень мало, это обычно только по глупости. Но что толку с этой веры, она же ничего не дает. Надо же веру свою показать. Вот апостолы веровали – это да! Больной человек лежит, они говорят: Господи, Ты его исцели, пожалуйста. Смотришь – он выздоровел. Вот это вера. А мы не можем даже своих детей или мужей к Богу обратить. Какая же это вера? Что мы можем показать нашим ближним, какую нашу веру? Кто от нашего огня может загореться? Разве мы можем служить примером? Чтобы на нас посмотрели: да, вот это христианин! вот это человек! Какой он терпеливый, какой он кроткий, какой он добрый, какой он милостивый, какой он молитвенный, какой он усердный, какой он нищелюбивый! Что мы можем миру этому предъявить?

Любой человек Евангелие почитает, скажет: прекрасная книга; вот если бы люди так жили! Поэтому кто-то должен показать, как это исполнить, явить пример. А мы этого не можем. Вот ты говоришь, что веруешь в Бога, а тогда чего же ты орешь? Нигде не написано, что Христос кричал. Это даже невозможно себе представить. Или Иоанн Богослов – чтобы он на кого-то кричал, топал ногами, ругался. Как это вообще возможно? Как христианин может так себя вести?! А у нас это сплошь и рядом, и даже за грех не считаем. Никакого даже желания исправиться хотя бы в чем-то на секундочку. Так и живем в грехе. И каждый грех – как дерево, он все растет, растет, растет, уже в душе такая чаща. Как их вырывать, эти грехи? Тут уже бензопила нужна, чтобы все это расчистить. Поэтому и приходится терпеть: то какое-то горе, то болезнь, то с работы выгонят. Тогда сразу: ой, Господи, помоги! То ходил прямо, а тут сразу притих, понимает: куда же деваться? Наконец-то Господь его тронул. А для чего Господь это делает? Чтобы нас спасти, вразумить, чтобы мы опомнились.

Поэтому апостол Павел говорит: «Будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней с благодарением». Всего-то полторы строчки: «будьте постоянны в молитве». Вот как нам надо жить – молиться постоянно. Надо все время помнить о Боге, все время к Нему взывать. Надо так свой ум, свое сердце приучить, чтобы все время к Богу обращаться, а не как мы – раз в месяц прийти в церковь, осчастливить: вот я причащусь, водички святой наберу, записочки подам, и все, на месяц можно смело про Бога забыть. Нет, о Боге нужно помнить постоянно, и днем, и ночью, чтобы наш ум от Бога не отвлекался ни на секунду, чтобы мы все время боялись согрешить. Поэтому апостол и говорит дальше: «бодрствуя в ней» – в молитве. Надо быть все время в бодрости, а не во сне духовном, не жить, как живется: туда посмотрел, увидел что-то не так – осудил; здесь увидел что-то хорошее – захотел; тут тронули – значит, обругал.

Мы живем как собаки: ее гладишь – она головку подставит, ее стукнешь – она зубы покажет. Но человек-то отличается от собаки тем, что он не должен зависеть от внешних обстоятельств. Дождь ли на улице или солнце, украли у него деньги или премию получил – чтобы это никак не отражалось на состоянии его сердца. Мы не должны быть привязаны ни к чему мирскому, потому что через год ли, через семьдесят лет, но наша жизнь все равно кончится. Мы все люди взрослые, нам жить-то осталось ерунду совсем, до смерти осталось чуть-чуть, некоторым совсем уже скоро придется на суд Божий вставать. Вот о чем надо подумать. А где у нас непрестанная молитва? Где бодрость?

А ведь написано еще: молиться «с благодарением». Мы должны Бога благодарить за все, а мы только всем недовольны: то не так, это не так. Не сеем, не жнем, не поливаем, урожай не собираем – и едим. Нас ведь дядя кормит. Так надо же каждый день со слезами Бога молить: Господи, благодарю Тебя, я ведь палец о палец не ударил, чтобы получить еду. Так, на даче картошку вырастил, но ее все равно до декабря всю съедим, а все остальное – это опять дядя. Кто-то нас кормит, кто-то поит, кто-то нам дома построил, а мы еще: это плохо, это не так. Да хорошо хоть так. Разве мы это заслужили? Многие из нас вообще убийцы – собственных детей убили. Нам надо в тюрьме сидеть, за колючей проволокой, в бараке, причем построенном собственными руками. Но мы об этом даже не задумываемся.

Некоторые вот приходят в храм и говорят: что-то у вас тут прохладно. Спрашиваю: у кого это у вас? Ты крещеный человек? Значит, это у тебя здесь холодно. Церковь-то наша общая. Иди, пожалуйста, добивайся, чтобы тепло дали, трудись. Но нет, какая-то психология возникла, что это все сыпется, сыпется сверху откуда-то само. Поэтому надо нам приучить себя к тому, чтобы каждый день Бога благодарить за то, что мы еще живы, что у нас ножки еще ходят, что еще голова плохо, но все-таки соображает. Слава Богу, что мы еще не лежим, слюни не пускаем и под себя не ходим. Сходи на экскурсию в дом престарелых, посмотри, как люди живут; сходи в дом инвалидов – какие детки бывают несчастные, брошенные, инвалиды с детства, которые там и выросли, в этом доме, где мочой пахнет с утра до вечера, и так в этой атмосфере и живут. Пора наконец нам понять, что каждому Господь крест дает по его возможностям, и надо с благодарением, с радостью его нести.

«Со внешними обходитесь благоразумно, пользуясь временем». Замечательный совет. Внешние – это все те, кто вне Церкви. Люди сейчас стали как дикие звери. Вот ты пошел в лес – и вдруг волк. Ну что делать? Надо какой-то такой путь избрать, чтобы этого волка не зацепить, чтобы с ним мирно разойтись, может быть, даже его попугать, чтобы он ушел, постараться, чтобы это кончилось без крови. А то если поступить неблагоразумно, волк может броситься. Как бывает, кабан идет, и, если ты его не трогаешь, он убежит, но, если ты в него кинешь камень, он тебя растерзает. Так же и с людьми внешними надо обходиться как с дикими зверями, стараться их ничем не задевать, не вступать с ними ни в какие отношения, в споры.

А некоторые выходят замуж за диких зверей. Вот вышла за такого, а потом говорит: он у меня то, он у меня это. Ну а ты смотрела, за кого шла? Что, он крест на себе носит? Что, он в церковь ходит? Что, он молится день и ночь? Нет, он просто хороший человек. Ну, понятно, волчонок тоже хороший, симпатичный, ушки у него, глазки, но он все равно волк. Он захотел – к этой волчице побежал, захотел – к той. Он дикий зверь, у него нет никаких тормозов. Волк разве плохой? Нет, очень хорошее, полезное животное. И медведь хороший, и носорог хороший, и все люди очень хорошие. Но если они не знают заповедей Божиих, то ты ему ткнешь – и он тебе ткнет; ты ему помешал – он тебя отодвинул; ты ему сказал – он тебе в глаз.

Мой дядя недавно был в командировке в Ташкенте, и там один самолет заменили на другой, большой на маленький. Естественно, билетов всем не хватает, и сажают прежде всего детей, инвалидов и так далее. А какой-то дяденька лезет вперед, расталкивает всех: ему надо. Ну, он этому дяденьке постучал в спину и говорит: куда же ты лезешь? А тот развернулся и ему в глаз. Так с синяком и приехал.

Встретился тебе в лесу зверь – ну что с ним разговаривать? Разве он может что-нибудь понять? Учителя вот уговаривают детей: будьте хорошими, будьте примерными. Это все равно, что подойти к тигру в клетке и сказать: будь хороший, оленей больше не ешь, кушай только гречневую кашу. Ну, он же не понимает. Чтобы человек изменился, он должен жить по Священному Писанию, он должен это все осознать, он должен из дикого зверя стать сперва человеком, а потом ангелом. Ему целый путь надо пройти. Поэтому надо благоразумно с внешними обращаться, «пользуясь временем».

Сегодня такое время, завтра будет другое, а позавчера было третье. Вот сейчас такая ситуация, а чуть изменится – и те же самые люди начнут за корку хлеба убивать, а потом и не за корку хлеба, а просто так. Сначала он кошку убивает, потом ему становится интересно: а как люди мучаются? В кино показывают, но там вроде не так интересно, а как это на самом деле? И не понимает человек, что это нельзя. У него нет сострадания, чувства боли. Часто у школьников-убийц спрашивают: ну за что же вы его убили? Да мы так, погорячились. У них сожаление только о том, что они попались, но нет сожаления, что душа загублена, что, может быть, дети остались сиротами. Как медведь: он же не понимает, что он съел живое существо. Поэтому воспитать словами, просто рассказать что-то, объяснить, доказать – это невозможно. Должно произойти прежде всего чудо Божие – чтобы человек уверовал в Бога, осмыслил свою жизнь, осознал себя бессмертным существом, начал стремиться к Царствию Небесному. Тогда может что-то произойти.

Некоторые говорят: по-христиански жить – это очень тяжело, потому что вокруг-то так не живут. А иногда прямо спрашивают: батюшка, как же я буду дитя христианином воспитывать? а что ему скажут в школе, в детском саду? Конечно, скажут, обязательно, потому что ребенок будет совсем другой, он будет не вписываться в коллектив. Тогда давай воспитывай его зверем. Выбирай любого зверя – тигра, волка – и вот так его и воспитывай. Он и будет у тебя тигром, волком, ему будет легче жить. Тигру в джунглях жить легче, чем человеку, это понятно. У тигра шкура есть, клыки, когти, большая физическая сила. Вот и можно ребеночка отдать в карате, учить его убивать животных, отрывать крылья птицам; он станет зверем, сильным, здоровым; может быть, преступный путь выберет, начнет прохожих грабить, заработает много денег, заведет автомобиль, пять жен, и ему будет очень легко, весело, пожалуйста. Но человеком-то он не будет. Вот в чем дело. Ценность-то наша, человеческая, не в том, чтобы стать сильным. Нет, человек очень слабый, тигр сильнее. У нас ни шкуры нет, ни когтей, ничего этого Господь нам не дал. Почему? Чтобы мы были людьми.

Пускай все вокруг звери, пускай, но хоть один на земле останется человеком. Пусть его убьют, пусть его съедят, пусть он будет нищий, но он будет человек. Это же гораздо важней. Допустим, в Москве есть несколько десятков человек. И конечно, им очень тяжело. Они живут как в диком лесу и все время страдают от того, что происходит вокруг, что все так оскотинились. Им это больно, они это чувствуют, постоянно сталкиваясь с этим злом. Но, тем не менее, оставаться человеком все-таки лучше.

И нам надо именно к этому стремиться. Пусть это будет трудно, но в этом и есть смысл жизни. Господь говорит: «отвергнись себя». Не бойся ни побоев, ни смерти, никаких тяжелых обстоятельств. Все бывает в жизни: и трудности, и горе, и смерть будет все равно, – не это главное, а главное устремляться к Богу, чтобы в нашей личности постепенно из звериных черт проступали черты человеческие. И если мы сами станем людьми, тогда и домашние наши станут людьми, и потом окружающие нас люди тоже захотят стать людьми. Потому что человек выше животного, а в каждого из нас заложено стремление к высшему. И был бы добрый пример, люди к добру потянулись бы обязательно.

Почему сейчас такое зло? Потому что люди видят только зло. По телевизору насилие, секс, всякий грех показывают. Вот детки к этому и тянутся. А было бы, наоборот, доброе, тянулись бы к доброму. А где у нас сейчас доброе? В школе дети видят доброе? Нет. На улице видят? Нет. По телевизору видят? Нет. По радио слышат? Нет. Значит, кто должен им показать? Мы с вами. Потому что, кроме Церкви, ничего доброго в мире нет и не было никогда. В церкви тоже зла полно, но все-таки источник добра здесь. И мы должны черпать из этого источника и нести в мир. Тогда, может быть, мы и предохраним его от гибели. Как апостол Павел говорит: «Слово ваше да будет… приправлено солью». А соль как раз от гниения предохраняет. Вот так и будем стараться по милости Божией. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 31 октября 1989 года

 

^ Празднование иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»
(6 ноября)

Господь сказал Своим ученикам: «Все предано Мне Отцем Моим». Что все? Весь мир сотворен Словом Божиим, через Слово. А Слово есть Иисус, Божественный Логос, поэтому все сотворено через Него. Как мы в Символе веры говорим: «Имже вся быша». Человек не может познать Бога, потому что Бог – Существо много выше его. Подобно тому, как ни одно животное не может познать человека; это недоступно его сознанию. Высшие животные, собака, корова, лошадь, еще могут знать человека. А низшие, какая-нибудь лягушка, – нет; просто изредка на нее что-то темное надвигается и на голову ей встает, а она не понимает, что с ней произошло.

Так же и человек – он не в состоянии познать Дух Божий, потому что в результате грехопадения сам лишился своей духовной жизни, отпал от Бога и постепенно стал превращаться в животное. Человек трехсоставен: у него есть дух, душа и тело. И чем больше дух оскудевает в человеке, тем он больше напоминает животное. Действительно, когда мы смотрим на людей, на их поведение, на их поступки, естественно приходит мысль: а может быть, и правда человек произошел от обезьяны, потому что дела его похожи на дела обезьяны. Почти ничто не говорит о том, что человек от Бога произошел.

Животное не может управлять своими чувствами – чувство голода у него возникнет, или чувство гнева, или ему захочется попрыгать. Трудно себе представить мартышку, которой вдруг захотелось бы попрыгать, но она сама себе сказала: нет, сейчас прыгать не время. Такую команду себе дать может только человек, у которого над его чувствами, над его душой есть еще нечто – дух. Но большинство людей, живущих на земле, управлять собой не в состоянии. Они стараются, наоборот, весь мир подчинить своим желаниям – то, что мне хочется, то я и стараюсь делать. И живя так, по-обезьяньи, человек очень быстро переходит в соответствующее состояние. Поэтому естественно, что Чарльз Дарвин решил: человек, наверное, произошел от обезьяны, ведь он во всем похож на нее, и внешне, и внутренне. И недаром эта идея родилась только в девятнадцатом веке, причем в конце, раньше такая кощунственная мысль никому не могла в голову прийти, потому что именно с девятнадцатого века начался массовый отход человека от Бога, от источника духовной жизни. И поэтому, конечно, человек стал деградировать духовно и превратился в свинью, в обезьяну, в тигра и так далее.

Но теперь, в двадцатом веке, мы наблюдаем падение еще более глубокое. Если взять какого-нибудь среднего москвича или жителя Казани или Самарканда и рассмотреть его жизнь, мы увидим, что обезьяна – существо, гораздо более высоконравственное. Она никогда не сделает такого, что делает человек. То есть, оказывается, падение возможно еще ниже: люди ушли из области звериной в область демоническую, они во многих своих поступках стали хуже животных, гораздо хуже. Животное очень трудно заставить есть какую-то гадость, которая ему вредна, а человек это делает и пьет напитки, которые его отравляют, делают его дураком, безумцем. Животное такого делать не будет, если только специально с помощью каких-то хитростей не пристрастить его к греховным занятиям. А человек так поступает сам. Это происходит оттого, что он отошел от Бога и удаляется все дальше и дальше, в бездну сатанинскую. Поэтому люди совершают иногда сатанинские дела, которые с точки зрения здравого смысла не имеют никакого объяснения.

И в древности случались всякие преступления, но они были как-то хоть целесообразны. Например, убить для того, чтобы ограбить, – это понятно. Или на большой дороге схватить, что-то отнять. У него есть, у меня нет – и я отнял. Это понятно. Но теперь мы встречаемся с такими поступками, которые никак нельзя понять. Вот едет человек в лифте и выламывает микрофон. Зачем? Этим микрофоном нельзя воспользоваться – значит, просто сломать. Или взять в подъезде и плюнуть на пол – поступок, совершенно непонятный с точки зрения здравого смысла. Зачем в своем доме делать грязь? Это не укладывается в голове. Даже кошка так не поступает, более примитивное животное, чем обезьяна. Кошка никогда не будет гадить там, где она живет, – только когда она оказалась в закрытом помещении и как бы вынуждена. А человек, который может космический корабль создать, на Луну полететь или сердце от одного к другому пересадить, – этот человек такие вещи делает. А причина – в уходе от Бога.

И вот однажды в середине человеческой истории Господь, сжалившись над человечеством, решил открыть Себя людям и послать в мир Своего Сына Единородного, Который родился от Пречистой Девы Марии, стал Иисусом Христом, вочеловечился, то есть Бог стал человеком. Зачем? Мы ведь знаем, к чему это привело: этого Бога возненавидели, оклеветали, оплевали, избили и распяли на Кресте за то, что Он пришел, – вот человечество какой благодарностью ответило на Его любовь. А Он пришел, чтобы человека соединить опять с Богом, потому что люди настолько удалились от Него, настолько свою духовность потеряли, что они Бога почувствовать своим духом уже не могли. Поэтому Бог принял на Себя плоть человеческую, чтобы люди, познав человека Иисуса Христа, через него познали Бога. Потому что Христос говорил так: «Я и Отец – одно».

И Он Своим ученикам говорил еще: «Все предано Мне Отцем Моим, и кто есть Сын, не знает никто, кроме Отца; и кто есть Отец, не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть». Своим ученикам апостолам Христос открыл, что Он есть Сын Божий и что, познав Его, они таким образом могут познать Отца; возлюбив Его, они возлюбят Отца; соединившись с Ним, они соединятся и с Отцом. И для каждого человека, живущего на земле, потерявшего свою духовность, появилась возможность вновь соединиться с Отцом Небесным, то есть пройти опять этот путь от глубин сатанизма к демонизму, потом к животному, далее к человеку и, наконец, войти в ангельский мир. Из той бездны падения, в которой человек оказался, вернуться снова к тому, к чему он призван по происхождению от Бога. Но это возможно только через Иисуса Христа.

Как это происходит? Господь основал Свою Церковь, которой дал Духа Своего. Поэтому каждый человек, соединившийся с Церковью, соединяется со Христом, так как Церковь есть Тело Христово. Соединяясь со Христом, с Его Телом, он тем самым соединяется и с Духом Божиим. Дух Божий поселяется в человеке, и тот начинает постепенно преображаться из демона и скотины в человека, а потом – в ангела.

Соединиться с Церковью скотина, конечно, не может. Мы не крестим ни быков, ни козлов, ни псов, потому что животное не может наследовать вечную жизнь. Поэтому прежде, чем соединиться с Церковью, человеку положено принести покаяние в своих грехах, во всех своих скотских поступках, то есть отказаться от скотской жизни. Для этого не надо никакой духовной жизни – просто нужно взять и сказать: я не буду пьянствовать, я не буду воровать, я не буду убивать, блудить, желать чужого, завидовать, хотеть того, что мне не принадлежит, а буду чтить отца и мать, буду знать Единого Бога и не буду поклоняться иным – лжебогам. Все очень просто, тут никаких сверхъестественных сил не надо – просто решить: я больше не буду скотиной.

И когда человек отказывается от всего скотского, он может приступить к крещению, которое и есть начало жизни духовной, то есть возрастания во Иисусе Христе. Поэтому если человек опять возвращается к своим прежним проступкам, духовное движение его сразу прекращается, он сам отлучает себя от Церкви. Допустим, если голодная собака утащила пачку масла, она не несет за это никакой расплаты, потому что она – животное. Но человек, укравший пачку масла, тем самым выводит себя из Церкви. Крещение его отныне как бы недействительно, оно уже перестает действовать как прививка дичка к плодоносному дереву Церкви Христовой, потому что он отсек себя от истинной виноградной лозы. И вернуться в Церковь он может только через покаяние.

Если человек осознает свой поступок, поймет, какая это глупость была, что ради пачки масла он лишился Царствия Небесного, придет в Церковь и скажет ей: прости меня; и если Церковь через священника его простит, он может опять соединиться с ней и опять начать новую жизнь – с нуля. Но тот период, который он прожил от крещения до этой кражи, будет вычеркнут. За это время человек мог духовно взлететь до небес – но он перечеркнул все, он с горы упал вниз. Как в детской игре, когда кидают кубик и передвигают фишку и вдруг, дойдя до какого-то красного значочка, падают вниз и начинают все сначала, – так же и здесь. И понятно, упав с горы, опять начать восхождение наверх гораздо тяжелее, чем с самого начала постепенно, но неуклонно идти вперед. Вот о чем эти слова, которые приводит Господь: Отца «не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть». Поэтому только соединившись со Христом, со всей Церковью можно прийти к Отцу Небесному.

И дальше Господь, «обратившись к ученикам, сказал им особо: блаженны очи, видящие то, что вы видите! ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что́ вы видите, и не видели, и слышать, что́ вы слышите, и не слышали». То, что мы слышим в Священном Писании, выдумать нельзя, до этого вообще нельзя додуматься, это есть откровение Божие. И поэтому Господь, обращаясь к Своим ученикам, а через это слово и к нам с вами, как бы говорит: вы блаженны, вам можно позавидовать, вам дано такое учение, вам дана такая возможность, что от сатанизма и скотства вы можете стать человеками и ангелами; многие, кто жили до вас, страшно хотели бы это приобрести, а вам это дано.

Обращаясь к ученикам, Господь сказал: блаженны вы. И мы с вами можем достичь этого блаженства. А каким образом оно достигается, сказано во втором Евангелии, которое мы тоже сегодня читали. В нем рассказывается эпизод, когда Христос пришел в дом к двум сестрам, Марфе и Марии, и стал, по обычаю Своему, говорить о Царствии Божием. Мария села у ног и, раскрывши рот, Его слушала, а Марфа хлопотала по дому, готовила еду, постели, потому что был уже вечер. Ну и, конечно, она возмутилась: Господи, скажи ей, пусть она мне поможет; что же это я одна работаю, а она сидит, как будто делать ей нечего. И Господь сказал: «Марфо, печешися и молвиши о мнозе, едино же есть на потребу». Все твои дела и заботы – это ничто по сравнению с Царством Небесным.

Все наши дела земные по сравнению с тем, что мы можем приобрести, есть ничто. Поэтому Господь сказал: «Мария избрала благую часть». Человек, который изберет эту благую часть, во главу своей жизни будет ставить слышание слова Божия. Господь, когда одна женщина прославила Его и Его Пречистую Матерь, сказал: «Блажени слышащии слово Божие и хранящии е». Что значит хранящие? Большинство из нас как воспринимают слово Божие? В одно ухо влетело, а в другое вылетело и не оставило в нас никакого следа. Ну да, какую-то информацию мы умом приняли, запомнили, но это не значит хранить в сердце своем.

Хранить в сердце – означает принять сердцем, исполнить. Если в слове Божием сказано: «Молитесь за обижающих вас» – я уже тому, кто меня обижает, не буду выцарапывать глаза, не буду на него жаловаться всем подряд, а стану за него молиться. Вот если человек так поступает, значит, он принял слово Божие. А если он поступает как ему хочется, как ему нравится, как ему считается нужным и важным, то значит, этот человек не принял слово Божие.

Путь к Отцу Небесному идет только через Христа. Христос для того на землю и пришел, для того Церковь основал, для того апостолов научил, чтобы они передали нам это здравое учение, как из животного сделаться ангелом. И каждому человеку на земле такая возможность дана, потому что Священное Писание переведено на все языки мира и любой знает, где существует Христианская Церковь.

Каждый человек независимо от национальности, от возраста, от пола может прийти и научиться, начать путь восхождения, но большинству земные хлопоты представляются более важными. И так обычно хлопочет человек всю жизнь, а когда умирает, то терпит большой урон, потому что все его хлопоты земные оказываются абсолютно ненужными делами: ни уму, как говорится, ни сердцу и ни ближним. Человек более всего нуждается в пище духовной, потому что дух вечен, а тело временно, оно имеет конец. Вот поэтому Господь Своим ученикам говорит, что они блаженны. Они избрали эту лучшую участь, они Его слушали, Ему внимали. И хотя, конечно, многого не понимали, многого еще не чувствовали, но изо всех сил старались. Так вот, если и мы будем изо всех сил стараться, то и нам откроется Отец Небесный, и мы Его почувствуем, и мы от своей скотской жизни придем к жизни человеческой, а не будем только копить, чтобы потом что-то такое купить, на себя напялить и перед зеркалом крутиться – ну точно обезьяны. Как будто у нас других и забот нет, кроме: как я выгляжу, да как я чувствую себя, да как мое тело, в каком оно сейчас состоянии – больше ни о чем, только о теле да о внешнем виде.

Так мы и живем, к сожалению. А если мы хотим быть христианами, нам надо от этого отвращаться, иначе зачем тогда мы крестились? Какой в этом смысл, быть крещеным? Мы только подвергнемся из-за этого большему осуждению. Представим, что двое людей живут одинаковой грешной жизнью – этот живет в грехе, и тот живет в точно таком же грехе, только один крещеный, а другой не крещеный. Задачка такая: кто в аду будет ниже? Крещеный будет ниже, потому что с него спрос совсем другой. Он должен заповеди выполнять не естественные: не убивай, не прелюбодействуй – это сказано для людей-зверей; а человек-христианин должен исполнять заповеди сверхъестественные – даже мысли блудные в голову не принимать, не то что до дела доходить. Вот что Господь требует.

Если некрещеный человек дал взаймы десять рублей и пришел срок, он говорит: мы же до седьмого договаривались, верни мне. И все, квиты, греха никакого нет – дал десять рублей и вернулось десять рублей, не наварил ничего, процентов не взял, все по-честному. Ну а если крещеный человек дал взаймы кому-то тысячу рублей и имеет наглость требовать назад? Как так, ты же крещеный, ты такого права не имеешь. В Писании сказано: «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся», но разве сказано требовать назад? Нет, назад нельзя. Это же трудней исполнить? Трудней. Поэтому для крещеного человека задача в его жизни более сложная, более возвышенная.

Господь говорит: если даешь взаймы, сразу про это забудь. Отдали тебе – хорошо. Не отдали – еще лучше. Избавляйся от жадности, избавляйся от сребролюбия, считай, что милостыню подал, и забудь про это дело, и будь спокоен, борись со своим гневом, не рассказывай никому, как тебя обманули, не кипи, если ты хочешь христианином быть. Докажи, что для тебя Царствие Божие важней, чем деньги. Докажи именно на деле, покажи Богу. А Бог видит не только твой поступок, но и те чувства, которые ты испытываешь во время этого поступка. Так покажи Ему, что твое сердце совершенно не жалеет этих денег. А если друга ограбили? Вот тут помоги ему и деньгами, и знакомствами – чем сможешь.

Вот этого Господь и требует. Понятно, что эта задача более сложная духовно. И тот, кто крестился и этого не выполняет, оказывается гораздо ниже того, который поступки и худшие совершает. Но он не крестился, он ничего Богу не обещал. А у тебя священник спрашивал: отрекаешься от сатаны? И ты отвечал: отрекаюсь. Потом священник спрашивал: отрекся ты сатаны? И ты говорил: отрекся. Что же ты делаешь тогда дела сатанинские? Значит, ты врал? Кому? Богу? А теперь что хочешь? Поэтому и существует такое понятие, как Страшный суд. И пока мы на пути к этому суду, нам надо стараться от своей грешной жизни избавляться, коли мы носим на себе крест и крестили нас во имя Пресвятой Троицы. Аминь.

 

^ Вечерняя служба под Дмитриевскую родительскую субботу
(В пятницу перед 8 ноября)

Сегодняшняя родительская суббота была установлена князем Димитрием Иоанновичем Донским после битвы на Куликовом поле. Вид погибших воинов – а погибло несколько десятков тысяч человек – ужаснул и тронул его сердце, и он решил установить специальное поминовение усопших перед днем памяти Димитрия Солунского, покровителя всех воинов и своего небесного покровителя, предстательством которого остался живым в такой страшной сече. Поэтому в субботу перед Димитрием Солунским мы поминаем всех павших воинов, а вместе с ними и остальных наших усопших сродников. Это стало русской традицией, ни в одной Церкви мира такая служба не совершается, только в России и там, где живут русские люди.

За последние десятилетия наш народ очень одичал. Это по всему чувствуется: и по тому, как в храме себя ведут бесчинно, и, самое главное, по тому, что никто своей веры православной не знает. Мы стали хуже, чем войско Мамая, с которым сражался князь Димитрий. В этом отчасти наша вина, отчасти и не наша. Не наша, потому что не мы с вами церкви ломали, а наша, потому что, дожив до седых волос, мы так и не поинтересовались, в чем же состоит вера православная.

Всякая вера начинается с того, что человек задумывается о смерти. Первый раз это происходит в самом юном возрасте. Когда ребенку исполняется три-четыре года, он приходит в недоумение: а что с ним будет потом? Начинает спрашивать у взрослых, но обычно ему никакого ответа не дают, и этот вопрос потом забывается, маленький человек перестает об этом думать. Причем когда мы были детьми, у нас не было страха перед смертью. Он появляется потом, когда люди начинают покойников бояться и бывают подвержены всякой прочей глупости. Это происходит от того, что человека пугает всякая неизвестность. Поэтому, не зная, что его ждет после смерти, он начинает бояться смерти.

Раньше, не так еще давно, люди умирали на руках у своих родственников. Сейчас нет, сейчас так устроено, что человек обычно умирает в больнице и у родных нет возможности ни обмыть покойника, ни обрядить, они получают уже готовый гроб с телом. Поэтому мы с этим таинством смерти непосредственно не сталкиваемся и не видим, как происходит момент смерти. А на самом деле видеть, как человек умирает, для души очень полезно. Александр Васильевич Суворов говорил: «Тяжело в учении, легко в бою». Если мы увидим, как люди умирают, то начнем задумываться: а сам-то я как буду умирать?

Смерти бывают разные: люди верующие, а тем более святые умирают совсем не так, как люди безбожные или маловерующие. Вот Лев Николаевич Толстой всю жизнь ломал голову, почему крестьяне так легко и хорошо, со спокойной душой умирают: чувствуя приближение кончины, позовет человек своих детей, благословит их, скажет, как распорядиться имуществом, сложит руки на груди, вздохнет два-три раза, и душа отходит. И Толстой все бился над этим вопросом, никак не мог его разрешить. Его удивляло, почему простого мужика ничто не мучает, голова его ни о чем не болит, душа его совершенно спокойна, он не кричит, не плачет, не говорит: доктор, спасите меня! почему вы меня не лечите? За горло никого не хватает, а отходит спокойно. В чем основа такого спокойствия? Основа – в глубокой вере в Бога и в глубоком знании того, что с ним будет потом. Человек знал, куда он отправляется. И нам это тоже очень полезно знать.

Что же такое смерть, как она происходит? Смерть наступает в тот момент, когда останавливается сердце. Часто бывает, что мозг перестает действовать – а человек живет, любой орган выходит из строя – человек еще жив, если же останавливается сердце, то человек мертв. Дело в том, что в сердце находится душа человека. Каждый из нас состоит не только из тела: костей, мышц, сухожилий, кожи, внутренних органов, – у нас есть душа. Это легко доказать: вот человек живой, сердце его бьется, он смотрит на нас, может даже с нами говорить. Прошла одна секунда – и он умер. Что в нем произошло? Кости те же, мышцы те же, кровь та же, мозг тот же. Что случилось? Душа от тела отошла.

И наши мысли, чувства, отношение к людям, молитва – это не есть продукт тела, но именно души. У лошади тоже тело есть, но она не мыслит и не чувствует, и нет у нее таких впечатлений, как у людей, нет у нее молитвы, потому что у нее нет бессмертной души, которая есть у человека. Этим-то человек и отличается от животного. А если у человека душа погибла, то он превращается в животное. И мы это очень часто наблюдаем: когда люди теряют Бога, теряют свою божественную, духовную сущность, они очень быстро превращаются в высокоорганизованных, но все-таки животных и живут как животные; им только поесть, поспать, какие-то удовольствия получить, отработать свое – ну совсем как рабочий скот. Никаких мыслей, только посмеяться, повеселиться, выпить, закусить и все. Хотя что-то божественное в человеке все-таки еще сохраняется, речь например, правда, она становится очень примитивной: пятьдесят матерщинных слов и несколько глаголов, и с помощью этого человек объясняется. Так и обезьяну можно научить тридцати-сорока словам.

Но вернемся к смерти. Вот мы умерли, сердце перестало биться, и душа от тела отошла. Что с нами в этот момент происходит? Оказывается, мы можем видеть свое тело – то есть у нашей души есть и глаза, и уши. И все наши эмоции, все наши чувства, весь наш разум, оказывается, находятся не в уме, а в душе. Поэтому, когда душа от тела отходит, она продолжает и мыслить, и чувствовать, и жить. И после смерти тела она наблюдает ту комнату или улицу, где нам Господь привел помереть. Если мы в больнице умрем, душа увидит, как вокруг нас засуетятся врачи; а если это случится ночью, то услышит, как наши соседи начнут кричать, звать нянечку, медсестру. Потом тело накроют белой простыней и на каталочке в морг повезут – душа это увидит, и увидит то, что в морге происходит, как делают вскрытие нашего тела.

После смерти человека его душа получает способность проникать в суть вещей, поэтому она будет не только слышать все разговоры между родственниками, детьми, племянниками, зятьями, но даже будет ощущать то, что они думают. Она увидит, как они делят наши ковры, как ругают нас за то, что мы не успели с ними съехаться, как стремятся первыми деньги с книжки снять. Потом увидит безобразную сцену поминок, когда все соберутся, начнут водку пить, салаты есть. Вот говорят, что на поминках не чокаются, потому что чокаться считается весельем, а на поминках нужно, дескать, грустить. Но когда выпьют рюмку-другую, грусть пройдет, начнется веселый разговор и про покойничка забудут. А душа наша в этот момент будет очень страдать, потому что все мы люди грешные и, когда нас похоронят, душа пойдет по мытарствам и будет очень нуждаться в молитве тех людей, которые остались на земле. А люди эти какой-то ерундой занимаются: тратят деньги на венки, которые никому не нужны, на покупку всяких снедей, водки.

Может, даже кто-то из наших родственников придет в храм: вот у нас человек умер, что надо сделать? Ему скажут: платите столько-то за сорокоуст. А что такое сорокоуст? Никто не знает. Слышали только: сорокоуст, помянуть, заказать, заплатить. Заплатил человек, взял пакет с песком, взял молитвы, ему объяснили, что венчик надо покойнику на лоб положить, а молитву в правую руку – это называется заочно отпеть. Но деньги-то заплатили, а молиться никто не молится. Молиться будет дядя там, в алтаре, который покойника не знает. Ему все равно, что Марья, что Дарья, потому что от всей души он может молиться лишь за того, кого знает. Это только святой, который духом своим проникает в тайны жизни другого человека, – только он может так молиться за незнакомого. Но святых угодников не пруд пруди, это крайне редкое явление. Поэтому усопший будет нуждаться в молитве, но ее не дождется.

И вот душа пойдет по мытарствам, полетит по страшным испытаниям. Как существо духовное, душа человека является носителем разных духов. Господь Иисус Христос, Который создал всех нас, хотел бы, чтобы душа наша была наполнена Духом Святым, но, к сожалению, у нас она наполнена не святостью, не благодатью, а гордостью, завистью, сребролюбием, любовью к вещам, жадностью, осуждением, клеветой, болтливостью, всяким хамством, непочтением. И бесы, которые населяли душу в течение жизни, будут стараться утянуть ее в преисподнюю. И многих туда утянут с помощью прельщения – с болтливым заговорят; блудливого постараются склонить к блуду; кто любил поесть, попить, будет соблазнен видимостью еды; кто имеет сильное пристрастие к родственникам, к деткам своим, тому деток покажут, он к ним ринется и так далее.

У человека духовного должна быть одна вожделенная мысль – соединиться с Богом. А у нас этого нет. Вот сегодня, видите, сколько народу собралось усопших помянуть. Потому что очень любят своих родственников: маму, папу, дедушку, бабушку, мужа, дитя. Плохо ли? Очень хорошо. Но придите в воскресенье – вы увидите гораздо меньше народу, потому что Бога воскресшего любят гораздо меньше. К папе, маме любовь гораздо сильнее, чем к Самому Богу. Значит, если наши папа с мамой в аду, то и мы тогда будем в аду вместе с папой и мамой обниматься, а Бога не встретим.

Самое главное, чему нас Господь хочет научить, – любви к Богу. И если бы мы к Богу устремились, то могли бы и Бога достичь, и папу с мамой из ада преисподнего своей молитвой вытащить. Но Господь нам такую возможность предоставляет, а мы не хотим. Мы о Боге и не задумываемся, нам важно только эту земную жизнь прожить, чтобы на земле все было хорошо, чтобы никто не болел, чтобы нас никто не обижал, и все шло у нас гладко. Вот к этому мы стремимся и всё пытаемся нашу жизнь устроить. Пытаемся устроить – а у нас ничего не получается, все разрушается, а потом так и помираем ни с чем: и в этой жизни ничего не достигли, и небесная жизнь у нас проходит сквозь пальцы.

Бога и Царствия Небесного достигнет, пройдет мытарства только тот человек, который любит Бога больше всего: больше своей жизни, больше, чем маму с папой или чем своих деточек и внуков, больше, чем телевизор, собственное брюхо, свои наряды, – больше всего на свете. Что рядом с Богом ни поставь, человек всегда выбирает Бога. Поэтому Господь и говорит, что только таковых есть Царствие Небесное.

Многие из нас, когда умрут, будут очень разочарованы, потому что каждый себя считает верующим человеком. Но не всякая вера спасает от грехов, а только такая, когда человек жизнь свою посвящает Богу. Хорошо, что мы за родственников молимся, это говорит о том, что мы люди добрые, что у нас совесть есть. Это всё задатки хорошие, но их надо еще дальше развивать, надо устремляться к Богу, надо заповеди Божии исполнять.

Хорошо ли, что мы родственников любим? Хорошо. Но надо, чтобы мы и Бога любили, потому что надеяться нам не на что: молиться за нас абсолютно некому, мы, кажется, последнее поколение церковное. Пусть каждый придет домой и подумает: кто за меня, когда я умру, будет молиться? Прийти, помянуть, заочно отпеть, чтобы чужой дядя в алтаре помолился, – это еще, может быть, для кого-то сделают. А чтобы ходить в церковь, просить: очисти, Господи, его от грехов, прости ему все, что он сотворил. Вот так с любовью молиться, да чтобы еще тот, кто молится, был Богу угоден, чтобы его молитва еще до Бога дошла – есть у нас такие? Нету. Спрашивается, почему же мы тогда время теряем, почему мы не ходим каждый день в церковь, почему мы до сих пор не выучили наизусть Священное Писание, заповеди Божии? Почему мы до сих пор не начали постов соблюдать? Почему живем как во сне? Разве мы не знаем, что люди умирают? Знаем. Значит, нам никакого оправдания нет, потому что мы нарушаем основную заповедь Божию.

Господь сказал: первая заповедь – возлюби Бога своего всею душою своей, всем умом своим, всею крепостию, всем своим существом. Мы все должны устремляться к Богу, а мы к Богу равнодушны. Вот мама умерла – мы плачем, папа умер – плачем, сыночек, не дай Бог, умер – вообще убиваемся. А то, что душа наша в аду пребывает, то, что мы Бога не знаем, не знаем еще, что такое Дух Святой, об этом мы не плачем, не убиваемся. Но по покойникам-то плакать, оказывается, грех. Не положено по покойникам плакать, это не православный подход, это нехорошо. Некоторые нарочно напоказ стараются кричать, чтобы люди сказали: о, как она маму любит. А любовь-то не в этом выражается. Любовь выражается в том, что родителей надо чтить при жизни, помогать им. А то мама где-то там жила неизвестно где, а потом умерла – и начинают слезы лить. О чем же лить? Тогда расставались на месяцы, не виделись – и теперь расстались на некоторое время. Какое же тут горе?

Рыдать над покойником есть тяжкий грех еще и потому, что Бог Сам знает, кого когда забрать; кому надо девяносто пять лет прожить, чтобы осознать всю свою жизнь, а кому хватит и двух: родился, два года пожил и помер. Господь Сам знает, кому в Афганистане быть застреленным, а кому приехать из Афганистана и здесь умереть через месяц. Так тоже бывает: всю войну прошел, слава Богу, а дома умер уже после победы, десятого мая погиб. Потому что не от человека зависит, когда ему умереть.

И вот умер человек, а мы начинаем плакать, убиваться. Что это значит? Значит, мы не согласны с волей Божией. Бог человека забрал, а мы, видите ли, плачем, нам не нравится, мы кричим: за что? почему? мог еще пожить, врачи такие-сякие, не спасли! Как будто от врачей зависит, сколько человеку жить. Врач пытается помочь, сделать, что там по учебнику положено: при такой болезни такие таблетки, при другой – другие. Опухоль – значит, что надо? Операцию. Разрезали, отрезали, а уж выздоровеет ли, это от Бога зависит. Один и тот же палец у одного месяц заживает, а у другого три дня. Что Бог дал, кому сколько надо поболеть, тот столько и поболеет. Поэтому убиваться, плакать по покойнику – это грешно, нехорошо, это и Бога очень оскорбляет. Но самое тяжелое впечатление получает та душа, по которой убиваются.

Я не люблю отпевать: отпеваем покойника, поем, стараемся, чтобы было слаженно, стараемся в каждое слово душу вложить, а люди вокруг черные платочки наденут, стоят сонно так и ждут. Ни слова не понимают, ни один не перекрестится, и только суета: куда эта пошла? кто будет холодец варить? кто чего первый понесет? какие венки? То есть молиться никто не молится. Получается, что покойник нужен только батюшке. Но ведь все слова, которые в отпевании сказаны, направлены именно к тому человеку, который стоит рядом и должен молиться.

И нам надо глубоко об этом задуматься. Не только во время родительской субботы, а почаще стараться размышлять о смерти, особенно о своей. Каждая душа человеческая после смерти пребывает в той обители, которой она сподобилась в результате своей жизни. Что заслужил, то и получаешь. Поэтому от того, как мы здесь живем, зависит наша участь там. Есть такое понятие: Страшный суд. Все об этом слышали, любой школьник, любой журналист это знает. А что такое Страшный суд, почему он будет, от чего это зависит? Это зависит от того, как люди на земле молятся. Пока есть еще святые угодники Божии, которые молятся за весь мир, мир стоит. Таких угодников Божиих очень мало, меньше, чем пальцев на обеих руках, но их молитва сдерживает гнев Божий, который мы своей жизнью заслужили – и мы сами это понимаем.

Вот фашисты напали на нашу землю – мы, естественно, понимаем, что всю эту фашистскую нечисть нужно истребить, с лица земли стереть. Потому что это не люди, они дошли до самого последнего зверства, до которого можно дойти. Их никто не звал, они пришли, убивали, причем не просто убивали, а зверски: жгли в печах, душили в газовых камерах. Понятно, что у нас родилось чувство справедливого гнева. Поэтому мы встали на войну, мы смогли их победить ценой очень большой крови: на одного немца десять русских положили, но все-таки прогнали. А теперь другая война идет, но о ней никто не задумывается, ни один борец за мир ни в одной речи никогда об этом не говорит. Немцы за четыре года убили двадцать миллионов человек – значит, по пять миллионов в год убивали. А у нас в стране ежегодно убивают восемь миллионов, и не какие-то фашисты, гиммлеры, гитлеры, а матери своих собственных детей в своем чреве, что ни одному гиммлеру в голову бы не пришло. Ни один фашист до этого не додумается, а современный русский человек дошел до такого осатанения, что убивает совершенно спокойно: а, подумаешь, аборт. Никто, ни птица, ни кошка, ни собака, до такого зверства не дойдет, а человек доходит.

Что с нами за это нужно сделать? Есть ли на свете такая казнь, которой нужно нас казнить? Даже если нас живьем сжечь, то этого будет мало. Почему до сих пор на нас небо не упадет, луна почему нас не раздавит? Именно потому, что еще находятся люди, которые молятся Богу. Но их становится все меньше. Даже в церкви: люди вроде верующие, а посмотри, как они живут. Вот мы пришли сегодня в храм молиться Богу, покойников наших поминать, мы все верующие. А чем наша жизнь отличается от жизни людей неверующих? Ничем, ни внешне, ни внутренне. Спрашивается, сколько же Господь может это беззаконие терпеть?

Мы видим: люди уже настолько озверели, что, конечно, Страшный суд будет, это совершенно очевидно. А перед этим придет антихрист и станет единым правителем над всем человечеством. Все народы объединятся, никаких войн не будет, будет дружба. Тот мир во всем мире, за который все борются, наконец, наступит – мир антихриста. Все будут кричать: ура! да здравствует! Наконец-то мы освободились от войн! – антихриста прославлять. А этот человек будет дьявол во плоти, и его правление продлится всего три с половиной года. Потом, в середине его царствования, начнется страшный голод, и люди будут просить, чтобы он их накормил, а он скажет: а что я могу сделать? это не от меня зависит. Таким образом Господь даст понять, что жизнь зависит не от этого правителя, а только от Него.

И тогда некоторые действительно к Богу повернутся, но основная масса все равно будет Его проклинать, как и сейчас проклинает. Люди сами грешат, а Бога во всем обвиняют: почему это Он допускает войны? почему это Он допускает смерть младенцев? почему это Он нас так создал, что мы такие плохие? Все на Бога сваливают. Бог сделал человека прекрасным, а люди все изуродовали, все превратили в помойку, и, вместо того чтобы себя обвинить, покаяться, они во всем Бога обвиняют. Так же и при антихристе будут небеса проклинать, а потом осатанение дойдет до того, что возненавидят христиан, начнут их гнать, мучить и убивать. Когда же скорбь христианская достигнет предела, Господь с силою и славою многою сойдет на землю и тех, кто ни на какие подачки антихриста не согласился и сохранил верность Богу, соберет, а остальных от Себя отринет. И благодать Божия, в такой силе пришедшая на землю, воскресит всех людей, живших от Адама. Мы так и поем в Символе веры: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века».

Некоторые говорят: а как же все воскреснут, где они поместятся? На самом деле до нас жило не так-то много людей. Сейчас на земле живет пять миллиардов человек, и умерло тоже пять миллиардов, чуть больше. Поэтому если все воскреснут, на земле тесно не станет, а будет гораздо просторнее, чем сейчас в Китае, мы эту прибавку даже и не заметим. И вот тогда уже произойдет окончательный суд и окончательное разделение. Одни пойдут в вечное Царство блаженства со Христом – те, которые Богу угодили, и те, которые не очень Богу угодили, но которых мы с вами вымолили: молились, просили прощения их грехов, и Господь их помиловал. Вот эти все пойдут в радость вечную, а остальные, которые Бога отвергали, не выполняли Его святых заповедей, – те пойдут в муку вечную.

Когда мы с вами умрем, до Страшного суда у нас еще останется время. И если за нас будут молиться, то по молитве Церкви наша участь может измениться. Но после Страшного суда ничто не изменится, поэтому он и называется страшным – потому что он окончательный. Поэтому если за нас некому молиться, надо нам вот что сделать: найти какого-то человека и облагодетельствовать его так, чтобы он всю жизнь о нас помнил. Мы всё на сына, на дочь, на племянника, на внука надеемся, а Господь сказал: тот, кто слушает слово Божие, тот Мне и сестра, и брат, и мать. Поэтому мы и обращаемся к церковным людям: братья и сестры. Хотя по крови-то мы все разные, по крови мы не родственники, но у нас есть нечто общее – дух. Это же гораздо важней. И на наших деточек мы не можем положиться именно потому, что по телу мы родственники, а по духу – чужие люди. Поэтому любой верующий человек нам часто гораздо ближе, чем эти самые родственники. Значит, когда мы так о деточках да о внучках излишне печемся, мы делаем величайшую глупость. Лучше бы мы больше пеклись о братьях по вере. Тогда, может быть, они за нас и помолились бы. Как в притче о домоправителе, который мудро поступил – вот так же и мы можем найти себе друзей «богатством неправедным», чем-то человека отблагодарить, как-то ему помочь.

Поэтому если у нас молитва плохая, если мы не способны вникнуть в заповеди Божии, мы можем делать добро. Каждая собака и кошка чувствует, что такое добро, и каждый человек это понимает. И надо нам стараться как можно больше делать добра, чтобы, когда мы умрем, как можно больше людей о нас вздохнуло: Господи, какой хороший человек умер! И вспомнили нас добром, и помолились о нас хотя бы один разочек. Представляете, если за нас один разочек помолятся десять человек? Как хорошо! А если за нас два разочка помолятся сто человек? А если в течение пяти лет на каждой родительской нас будут поминать тысяча человек? Неужели тысяча человек не умолят Бога за одну душу? Умолят, упросят. Скажут: он, может, и нагрешил, но Ты его прости, ведь сколько же он добра сделал: и мне, и тому, и тому…

Поэтому, пока у нас еще есть такая возможность, пока время есть, надо стараться все время добро делать, да так обильно, чтобы у человека, которому мы его делаем, аж дух захватывало, чтобы он никогда в жизни этого не забыл, чтобы его это ошеломило, чтобы он всю жизнь нас как благодетелей вспоминал. Недаром мы молимся о родителях, о духовном отце, наставниках и благодетелях. Хотя мы люди грешные, и мало чего понимаем, и многие уже к учению и не способны, но у нас остается вот это великое дело – будем стараться делать добро, чтобы через это приобретать себе молитвенников. Иначе жуткая участь нас ждет, просто жуткая. Недаром Господь такие слова подбирал: геенна огненная, огнь неугасимый, червь неусыпающий, – чтобы мы поняли, что это все не шуточки, это все очень серьезно. Пройдет еще немножко времени, несколько лет, и мы в этом убедимся на сто процентов.

Так что, если у нас есть хоть какая-то вера, надо обязательно к жизни своей относиться очень серьезно. А мы все порхаем, все телевизор смотрим, все стираем, все готовим, как будто это самое главное. Нет, обязательно надо задумываться. Голова дана не чтобы шапку носить или платок, а чтобы думать: вот я сейчас живу – а вдруг завтра умру, и что потом? И каждый день надо так задумываться: с чем я к Богу пойду? на что я жизнь свою потратил? Да, вспомнил, какое-то добро я сделал. А зла сколько?

Недаром картина Страшного суда изображается в виде весов. Конечно, весов никаких не будет, но пусть каждый подумает: что на этом суде перевесит: то зло, которое он натворил в мире, или добро? Допустим, мы облагодетельствовали сто человек – и в своем чреве убили одного ребеночка. Вот это убийство перевесит то добро, которое мы сделали, или нет? Сколько нужно детей из детского дома взять и воспитать, чтобы перевесить ту кровь, которую мы пролили? Кто это взвесит? Ведь сколько бы ты добра ни сделал, мертвого-то уже не воскресишь. Так как же нам нужно молиться, как же нам нужно просить, как же нам нужно умолять, сколько нужно в церковь ходить, как нам нужно грехи смывать! А мы всё спим, всё спим, а время-то идет, каждый день мы всё старимся, сосуды наши ветшают, сердце становится все более восприимчивым к болезням. Еще немножко, и мы умрем, душа отлетит. И что начнется?

Поэтому хорошо, что мы пришли за родственников помолиться, но нужно подумать и о себе, ведь о нас думать никто не будет. Будем молиться, будем задумываться, будем почаще в храм ходить. И если кто еще способен, его здесь научат, в чем заключается православная вера, как нужно верить правильно, что такое: православная. Верующих-то много. У любого на улице спроси: Бог есть? Есть. Но это ничего не значит, потому что спроси у сатаны: Бог есть? – он тоже скажет: есть. Сатана, значит, тоже верующий, и любой бес тоже верующий. Но бесы и сатана Царствия Божия не достигнут. Поэтому все эти верующие, которые веруют в душе, никогда в Царствие Божие не войдут, ни один. Придут, а им скажут: мы вас даже и не знаем. Вы в душе веровали – вот так в душе в Царствие Небесное и войдете, а на самом-то деле нет. Потому что на работу ходите не в душе, зарплату получаете не в душе, обедаете не в душе. Вот возьми и недельку в душе покушай. Или захотел поспать – в душе поспал, а сам сидишь и работаешь. Нет, мало, надо поспать, надо поесть, надо попить. А Бог – это, значит, так, это можно в душе?

Поэтому надо ходить в храм почаще и учиться православной вере. Еще не поздно. Раз мы живы, значит, Господь не потерял надежду. Потому что человек умирает в самый благоприятный момент своей жизни: либо он уже достиг самой большой благодати, которой мог, и тогда Господь его прибирает, либо Господь просто останавливает этого человека, потому что видит, что дальше будет хуже. Поэтому раз мы еще живы, Господь нам оставил еще какое-то время, значит, Он надеется, что мы сможем исправиться. Поэтому надо стараться времени не терять. Надо бросить все и заниматься только своей душой, а всем остальным – постольку-поскольку, если у нас останутся на то силы. Потому что ну будешь ты академиком, будешь министром, детям по машине купишь – и что толку, если самого главного-то нет? Машина есть, а веры нет, любви нет, исполнения заповедей Божиих нет. Спрашивается, зачем все это железо? Удобно, конечно, и на рынок съездить, и на работу, но это ведь не главное. К машине неплохо бы еще веру иметь. Сама машина не грех, но, когда она идет впереди заповедей Божиих, это уже плохо. Значит, не о том человек думает.

Прежде всего, каждый день, каждый час мы должны думать о своей душе, в каком она состоянии, близко ли она к Богу или далеко. И если мы будем об этом думать, наша жизнь будет меняться к лучшему. Господь нам в этом поможет, лишь бы сумели проснуться.

Почему я так долго говорю? Не потому, что надеюсь, что вы с завтрашнего дня все переменитесь. Но хоть бы одного удалось пробудить из ста – и то было бы величайшей наградой. Господь мне это тоже в заслугу поставит: сам, дескать, грешит, а вот человеку сумел рассказать, объяснить. Может, и мне какие грехи простит.

И надо нам всем все время стараться что-то для Господа сделать, послужить как-то Господу, каждому на своем месте. Тогда наша жизнь изменится. Поэтому, братья и сестры, то, что мы молимся за наших усопших сродников, это очень хорошо и очень правильно, это дело богоугодное. Но все-таки надо не забывать и о своей душе. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 4 ноября 1988 года, вечер

 

^ Вечерняя служба под память Параскевы Пятницы и святителя Димитрия Ростовского
(9 ноября)

Сегодня мы правили службу двум святым: Параскеве Пятнице и святителю Димитрию, митрополиту Ростовскому. Параскева жила в III веке. Само ее наречение было очень необычным: отец и мать ее были христианами и очень почитали пятницу, потому что в этот день был распят Христос, и дочь свою они назвали Пятница (по-гречески Параскева). Девочку так хорошо воспитали, что она решила не выходить замуж, чтобы всю свою жизнь посвятить Богу. И закончила жизнь мученически, принесла себя в жертву Богу.

Святитель Димитрий жил в конце XVII – начале XVIII века. Он родился под Киевом, был монахом, потом посвящен в епископы для того, чтобы уехать в Сибирь, но по состоянию здоровья ему переменили кафедру, и он остался в Ростове Великом. Его подвиг совсем иной – главным делом его жизни было составление житий всех святых, к тому времени прославленных святой Церковью. Он собирал их по многим источникам: по великим Четьим Минеям митрополита Макария, по греческим спискам и латинским сборникам житий. Потратил на это очень много лет и составил четыре огромных тома. Этими житиями и до сих пор пользуются.

Мы видим, что каждый святой прославился каким-то своим подвигом. Не так важно, чем и как человек старается служить Богу, лишь бы он Ему служил. Наша беда часто заключается в том, что все у нас направлено на служение самим себе. Для этого люди получают образование, специальность, для этого женятся, для этого детей рожают и постоянно стремятся получше устроиться в жизни, чтобы все было хорошо. А Бог занимает у них какое-то второстепенное место (я уж не говорю о тех, кто о Боге даже не помышляет): когда что-то с человеком случилось или заболело что, ему Бог понадобился; если надо какую-то вещь освятить, тоже Бог нужен. Бог имеет в жизни человека какое-то прикладное значение, человек пользуется Им в случае нужды.

А ведь Господь создал человека для того, чтобы человек Ему послужил. Мы не сами себя сочинили, и не родители нас придумали. Родители – только орудия нашего появления на свет, а на самом деле это Бог так премудро устроил, это Он нам душу создал из ничего. Поэтому естественно было бы для человека как-то Бога за это отблагодарить. И те люди, которые глубоко Бога познали, стремились свою жизнь Ему посвятить – для этого они и крестились. Сейчас тоже много людей крестится, правда, не зная зачем. Спрашиваешь (сейчас уже устал спрашивать): зачем ты крестишься или зачем ты крестишь детей? Не знает. Одни отвечают, что обычай такой; другие говорят: мы хотим веровать; третьи еще какую-то причину изобретают. А ведь что такое крещение? В крещении человек дает обет, что с этого момента он всю свою жизнь, все свое время, все свои силы, способности, дарования духовные, душевные, физические – все отдает на службу Богу. Всего себя до конца. И если человек готов к этому, то он должен креститься.

Скажут: что же, всем священниками, что ли, становиться? Нет, совсем не обязательно. Дело в том что каждый человек призван к священству. Вообще кто такой священник? Изначала, из самой глубокой древности это тот, кто приносит Богу жертву. Так вот, христианин должен всю свою жизнь принести в жертву Богу. Бог ему дал жизнь, а христианин должен эту жизнь Ему возвратить – только возвратить, еще как бы приукрасив, то есть так свою жизнь устроить, чтобы, глядя на нее, можно было сказать: да, он своей жизнью Бога прославил.

И одни прославляют Бога девством своим, как Параскева, и мученичеством. У нее был выбор – поклониться мерзким идолам или остаться верной Христу, и она решила: отдам я лучше жизнь за Христа, но идолам не поклонюсь. И отдала свою жизнь, хотя трудно, и больно, и железными крючьями мясо с костей сдирали, но молодая девица все это претерпела – ради Христа. А митрополита Димитрия никто к мученичеству не призывал. Был он монах, желал только молиться Богу, но Господь призвал его на кафедру. Он стал проповедовать, учить слову Божию. Когда он приехал в свою епархию, то ужаснулся: священники были в таком дремучем состоянии, что многие не знали даже грамоты, Псалтирь не умели читать. Как они служили?! Некоторые просто не понимали, чего он от них хочет, о чем их спрашивает. А он там порядок навел, и занимался трудным научным делом – для себя, что ли, для своей славы? Деньги, что ли, зарабатывал? Нет. Опять же – чтобы Бога прославить, ради Господа, чтобы люди это могли читать, назидаться. Им двигала любовь к Богу и к людям. Когда он умер, в келье стали убирать, смотреть, что там есть, – митрополит все-таки, – но нашли только книги и смену одежды, самое необходимое, больше ничего. Больше у него ничего и не было, он никогда к этому, собственно, и не стремился.

И нам надо учиться, как апостол Павел говорил, все делать во славу Божию. Вот мы просыпаемся утром, первая наша мысль какая должна быть? Не о еде, не о том, что нам на работу бежать или еще какие-то дела делать. Первая наша мысль должна быть о том, что в эту ночь в Москве по крайней мере триста-четыреста человек не проснулись, умерли, а мы еще живы. Слава Богу, значит, нам дает Господь время на покаяние – один день. С чего надо его начать? Как дом строят с фундамента, так фундамент нашего дня – это утренняя молитва. Надо помолиться Богу, постоять, попросить у Него помощи, вспомнить о своих грехах. Какие у меня есть грехи, чем я отгоняю от себя Бога Духа Святого, чем Его прогневляю? Зависть ли у меня, раздражительность, болтливость, истеричность, себялюбие? О чем мне надо у Бога просить, чтобы от чего Он меня предостерег? Не введи меня во искушение, избавь меня от лукавого. В чем это проявляется? Вот в том-то и в том-то. Господи, Ты меня избавь, очисти, сохрани, укрепи. Вот, день передо мной лежит, я хочу в этот день послужить Тебе.

Как послужить? Хорошо в церковь прийти, помолиться, излить Богу свою любовь. Можно ради Господа, для того чтобы приблизиться к Нему, Евангелие почитать. Можно жития святых или святых отцов почитать. Это замечательно. Господь говорил: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Значит, ближнему чем-то угодить – не ради этого ближнего, а ради Господа. Он, видя наше такое усердие, благословит нас. Он увидит, что мы не себе угождаем. Кому охота к какому-то больному идти, куда-то ехать кого-то навещать? У самих дел полно. А человек отрекается от себя. Раз ты себя посвятил, значит, в ущерб себе делаешь что-то, с кем-то возишься, кому-то помогаешь, хотя у тебя самого голова о другом болит. Что-то малое сделал – опять ради Господа: вот, Господи, прими это.

Еще как можно Богу послужить? Какое-нибудь искушение потерпеть. Каждый день случается что-нибудь для нас неприятное, бывает, даже горе нас посетит, или болезнь, или еще какая-то скорбь, или обидел кто-то. Но без воли Божией волос с головы человека не падает. Значит, надо вспомнить, как Господь учит это все преодолеть: со смирением, с терпением, с верою в то, что это с нами случается по нашим грехам; попросить у Бога терпения, чтобы помог преодолеть. Преодолел – опять не своей силой, а силой Божией – поблагодари Бога: слава Тебе, Господи. И среди дня надо всегда о Боге помнить, к Богу обращаться – например, перед едой помолиться. Ведь это же не мы выращиваем пищу, которую едим, кто-то нам готовенькое приносит, какие-то дяди для нас делают, нам только сварить да съесть – вот вся задача. А выращивает-то Бог, это Он нас кормит, больше никто. И надо хоть поблагодарить Бога, помолиться. И так часто, перед каждым делом.

Вот незаметно день к вечеру подошел. Опять помолиться надо. День венчает вечерняя молитва. Вспомнить: сегодня день прожил, слава Богу; вот ложусь спать. Другие люди сейчас тоже ложатся, и многие сегодня умрут. А умру ли я сегодня? Могу и умереть, сердце остановиться может в любой момент. А может быть, Господь еще даст пожить. Чего я сегодня все-таки не сделал, что не докончал? Чем я согрешил? Может, обидел кого, может, рассердился, может, поленился, может быть, себя как-то особенно пожалел, позавидовал кому, обиделся на кого, не дай Бог, спаси и сохрани. Если что было, покаяться, сказать: Господи, прости, прости меня, нехорошо, скверно. Ты мне все дал, Ты для меня землю сотворил, Ты для меня солнце создал, Ты для меня Сына Единородного на смерть не пожалел, а я обижаюсь на кого-то, еще какие-то глупости делаю, каким-то тряпкам завидую, просто смешно и страшно. Прости, Господи, и благослови, чтобы на следующий день я этого не сделал, а опять для Тебя потрудился хоть чем-то, хоть малое что-нибудь сделал, чтобы Тебе, Господи, было приятно.

Если мы будем все время в таком диалоге с Богом пребывать, все время к Нему обращаться, а то, что Он попустит, будем терпеть и радоваться, если, по милости Божией, удалось что-то доброе сделать, – Он начнет нам помогать, благословлять. Вот это и называется служить Богу, а люди, которые так живут, называются угодники Божии. Мы знаем Николая Угодника, и все святые прославились тем, что они жили не для себя, а Богу угождали и Бога прославляли – и получалось, что они очень много потрудились. Иногда посмотришь, один человек за одну жизнь столько всего сделал, что просто удивительно!

Не все, конечно, такие талантливые, мудрые и образованные, как святитель Димитрий Ростовский. Не каждый может такой труд предпринять, но то малое, что он может, обязательно можно делать и нужно. И если мы так будем стараться хоть по чуть-чуть, то постепенно войдем во вкус и нам будет радостно это и приятно, хотя на этом пути много встретится всяких искушений, люди будут смеяться или недоумевать, потому что так никто не поступает. Мы будем для всех остальных как дурачки: будем что-то делать, и все вроде бы задаром. А на самом деле нет – награда велика на Небесах, потому что так делает только Господь: люди ничего Богу не дают, а Он все для них старается. Поэтому кто так же старается: ничего себе, а только для людей, – то и Бог их берет к Себе; они становятся людьми Божьими, потому что поступают по-Божьи.

Вот из этого и складывается, собственно, жизнь духовная. Она называется духовной, потому что приближает человека к Богу, а Бог есть Дух. Чем больше мы таких поступков будем совершать, чем больше жизнь наша будет соткана из этих поступков, тем мы будем ближе к Богу, тем чаще мы начнем чувствовать Бога, близость Его к нам; наше сердце будет чаще посещать умиление, молитва наша от этого сделается более сосредоточенной, более внимательной; мы станем более терпеливыми, более рассудительными; мы станем гораздо умнее, потому что свой ум будем приносить Богу, все время будем к Богу обращаться, будем с Ним в общении находиться, и благодать Божия будет нас обоготворять.

Вот так наша жизнь начнет улучшаться, наши чувства, наши мысли – все будет постепенно очищаться, светлеть. Всякий мрак из жизни нашей уйдет. У нас в сердце всегда будет радость, потому что Господь будет нас ею посещать. Мы узнаем то, чего никто не знает. Люди все стремятся к радости, но они заменяют ее суррогатами, как-то воздействуют себе на нервную систему, кто музыкой, кто вином, кто покурит, кто сходит погулять. Это тоже доставляет человеку удовольствие, но оно ни в какое сравнение не идет с той радостью, когда человека посещает Бог, когда человек действительно к Богу приблизился. Это то самое блаженство, отблески того блаженства, о котором говорит Господь, что блаженны нищие духом, блаженны плачущие о своих грехах, блаженны алчущие и жаждущие праведной жизни. Вот это, собственно, и есть Царствие Небесное, и оно достигается очень просто, например, регулярным мытьем посуды. Не хочется мыть посуду, пусть бабушка вымоет, тетя или племянница – а взять преодолеть себя и вымыть; не ради нее, а ради Христа, ради этого преодоления. Казалось бы, при чем здесь посуда и Царствие Небесное? Оказывается, они очень связаны, прямо непосредственно. Немножко себя преодолеешь, немножко уступишь кому-то, самый малый пустяк сделаешь или что-то потерпишь – тут же Господь будет к тебе близок.

Так постепенно вся наша жизнь станет продолжением службы. Вот мы помолились Богу, прославили Его, как могли, спели Ему, почитали молитвы – и выходим из храма, и все то, что мы набрали в себя, может улететь в один момент. А нам надо это сохранить, чтобы вся жизнь наша была богослужением. Ешь ли, спишь, идешь ли куда, делаешь ли что-нибудь – все ради Господа. И совершенно понятно, что, если ты будешь так жить, тебе не придет в голову ругаться, кого-то обижать, с кем-то спорить, чего-то доказывать, упаси Бог, драться с кем-то. Это будет уже как бы ни к чему, совершенно тебя это не будет волновать, ты будешь все время в общении с Богом, будешь думать, как бы Господь не отвернулся от тебя, как бы Он от тебя не ушел, как бы ты Его ничем не оскорбил, не обидел.

Конечно, сразу это трудно. Мы будем и отвлекаться среди дня, на несколько часов даже про Бога забывать, а иногда и согрешим, и Бог отойдет, а опомнимся, может, только к вечеру. Ничего страшного, мы все только начинающие, мы все ученики. Постой, помолись, покайся; если какой-то поступок совесть твоя обличает, на исповедь сходи, скажи: Господи, прости меня. Причастись. Господь очистит тебя, и начинай снова. И так всю жизнь. Каждое утро надо нам начинать новую жизнь. Пусть эта ступенечка будет маленькая, полсантиметрика, но все-таки кверху, к Небу. Тогда наша жизнь не будет бессмысленной. Тогда будет совершенно неважно, где мы, в царских палатах или в тюрьме. Это совершенно никак не будет отражаться на нас, потому что в любых обстоятельствах мы всегда будем с Богом.

Можно везде Богу служить, можно везде ради Бога потерпеть, везде пострадать ради Него. Это всегда возможно, как бы наша жизнь ни складывалась, какие бы испытания ни ожидали нас за наши грехи. Мало ли что еще на нас грядет, что посетит нас, скорбь какая, голод ли, болезнь, нападет ли кто, или оклевещет, или еще что-то – все бывает. Жизнь здесь, на земле, не такая долгая, многие из нас уже полжизни прожили, а некоторые и больше половины, осталось нам совсем немножко для того, чтобы поучиться вот такому богоугождению. И если мы сделаем великие дела, нас Церковь прославит, мы будем тоже во святых, будем радостью для многих-многих. Но не обязательно этого достигать, это не всем дано, а кому уготовано. Но каждый из нас должен в Царствие Небесное войти; пусть самым последним, но быть именно там, с Богом. Вот что важно, чтобы жизнь не была пуста.

А то бывает, человек умер, и сказать-то о нем нечего. Ну умер… жалко. А ради чего жил? Непонятно, ради чего, все для себя: женился для себя, детей родил для себя, работал для себя, учился для себя, одевался для себя; все пожить хотел. Ну и что дальше? Какой смысл для себя жить, если все равно умрешь? Бестолковая какая-то жизнь. Какой смысл ордена получать, если все равно на подушке их за тобой понесут? Другое дело, если ты к этому не стремился, оно как бы само собой вышло. Ты защищал кого-то, кого обижают. Тебе неохота было, страшно, пули свистели, а ты все равно шел, преодолевал себя, душу свою клал за ближнего. Это совсем другое дело. А если уж за это какая награда вышла, то Бог с ним; но ведь не для награды же лезть, бессмысленно на смерть идти за какой-то кусок металла.

Или деньги зарабатывать. Все хотят пожить побогаче. Конечно, богатым-то оно быть неплохо, но стоит ли на богатство жизнь тратить? Это смешно. Человек работает, работает, работает, а потом взял и купил какие-то сережки. А за эти деньги надо два или даже три месяца работать. Три месяца вкалывать, чтобы куски металла себе повесить! Это совсем безумие. Другое дело, если от бабушки досталось или кто-то подарил, ну это еще какой-то смысл имеет. А работать, мучиться, что-то хитрить, искать, купить да потом еще уши проткнуть и вставить. Ну неразумная совершенно жизнь, неразумная!

Поэтому надо все время думать: зачем я это делаю? Зачем? И всю свою жизнь стараться так устроить, чтобы это было ради Бога. Ради Бога можно что угодно делать: и улицу подметать, и детей воспитывать, и телевизоры чинить тоже ради Господа. Почини получше – человек порадуется, поблагодарит, не будет говорить: вот опять в пятый раз в ателье нести. То есть все можно совершать с любовью, любым поступком, на любом месте, где бы ты ни был, всегда можно Богу послужить. И это очень важно, нам обязательно нужно так стараться. Тогда мы будем становиться постепенно людьми духовными, все время к Богу приближаться и тот свет, который мы черпаем от Христа, от учения церковного, сможем еще кому-то донести. А если будем только языком трепать, как мы обычно: вот надо так, надо так, надо так, – учить все могут, и это не так уж трудно, а важно показать как. Ты сам стань другим. Тогда люди на тебя посмотрят и скажут: да, этот человек действительно необыкновенный, таких людей даже и нет. Все у него тихо, спокойно, скромно, никогда вперед не лезет, делает все хорошо, да еще себе ничего не просит, а если его похвалишь, то он смутится и уйдет. Все совершенно не как у людей.

Вот и мы с вами так должны жить, чтобы у нас все было не как у людей, а наоборот. Это есть христианская жизнь. Мы пока еще очень мирские, и надо нам потихонечку этот мирской навык, по милости Божией, преодолевать. Будем смотреть на жизнь святых и каждый в чем-то им подражать. Спаси всех, Господи.

Храм Святителя Митрофана Воронежского, 9 ноября 1990 года, вечер

 

^ Всенощное бдение под Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных
(21 ноября)

Сегодня мы прославляем Небесные Силы бесплотные и всех нас можно поздравлять с днем ангела. Ангел – это есть посланник Божий, через которого Господь осуществляет на земле Свою волю. Ангела имеет каждый народ, ангела имеет каждый город, ангела имеет каждый храм, ангела имеет каждый человек. Но в силу того, что человек – существо свободное, он совсем не всегда прислушивается к голосу ангела и, когда тот возвещает ему истину воли Божией, он, как Матерь Божия, не говорит: «Се, Раба Господня» или: «Се, раб Господень», – покоряясь слову Божию.

Чаще всего человек противится Богу, и из-за этого он страдает и мучается. Ну ладно бы сам мучился, а то он мучает и других. Из-за того что человек не покоряется слову Божию, мучаются и те люди, которые рядом с ним живут, и чада его мучаются, и, как апостол Павел сказал, «вся тварь стенает и мучится», ожидая «откровения сынов Божиих». То есть из-за людей страдают и звери, и птицы, и насекомые, и рыбы – все живые существа. Это происходит и потому, что люди всё вокруг себя истребляют, и в силу общей поврежденности всего материального мира. Недаром говорят, что рыба с головы гниет: царем всего материального мира является человек, и из-за его противления слову Божию происходит все страдание на земле.

Слово Божие – это Господь Иисус Христос, и услышать Его не каждый, конечно, может, а только имеющий уши. Так в Евангелии сказано: имеющий уши да слышит. Потому что большинство людей отворачиваются от этого своего внутреннего слуха в силу разных причин, например национальных. Человек на пути слова Божия к своему сердцу может нагородить много всяких преград. Один говорит: «Вы же знаете, как нас воспитывали». Обычно я на это отвечаю: «Точно так же, как и меня». Что значит воспитывали? Голова у тебя есть? Ведь все люди, и черные, и белые, и красные, и желтые, – все созданы Богом по образу Его и по подобию. Этот образ и подобие Божии не в расе, не в национальности, не в культуре, а в чем-то более важном. Поэтому, когда человек впервые сталкивается с Евангелием, он не может, как в зеркале, не узнать в нем себя, сердце его не может не трепетать, просто степень этого трепета разная.

Каждый человек по-разному отзывается на слово Божие. И самая главная причина Его неприятия в том, что человек живет какой-то своей жизнью. А всякая жизнь вне слова Божия – это жизнь безбожная, без Бога. Хотя многие и утверждают, что Бог у них в душе, но это просто гнусная клевета на Бога, потому что в душе у них совсем другой бог, с маленькой буквы, а не Бог христианский. В сердце человека обычно живет не Бог, а ложное представление о Нем, тот бог, которого человек сам себе выдумал и ему поклоняется. Но ложный бог – это есть бес. Поэтому и вера такая, когда веруют в душе, называется верой бесовской. Человек придумывает ее себе для того, чтобы его не мучила совесть. А совесть наша – это плачущий рядом ангел-хранитель, который все время взывает к нашему уму и сердцу: очнись, опомнись, остановись, ну что ты делаешь? Это он возбуждает совесть, а человек уклоняется. Почему? Потому что эгоист, потому что не хочет подвига, потому что горд.

Человек пристрастился уже к чему-то своему и в этом живет. И ради этого своего он пренебрегает словом Божиим – допустим, ради своей профессии. Часто говорят: я не могу по воскресеньям в храм ходить, я работаю. Что за ерунда? Да плюнь ты на эту работу. Скоро умрешь, душа твоя сгорит, какая работа? Разве это аргумент?! Или человек говорит: у нас в городе храма нет. Да плюнь на этот город, выбери село самое глухое, где люди впроголодь живут, но где есть храм, и поезжай туда. Ради спасения своей души неужели нельзя? Нет, для человека любой пустяк является препятствием. Человек не хочет свою жизнь никак изменить, то есть в нем нету покаяния. Потому что изменение жизни – это покаяние, а вот его-то и нет. Человек хочет уверовать так легонько, чтобы все оставалось как прежде.

Каждый, кто читает Евангелие, подспудно всегда чувствует, что, если слово Божие принять, нужно от многого, а иногда ото всего в своей жизни отказаться. И этого человек страшится, потому что у него нет веры в то, что Господь сказал: если ты в этом мире оставишь и дома, и одежды, и работу, и жену, и детей, то в Царствии Небесном приобретешь во сто крат больше. Человек не верит ни в кончину мира, ни в плач, ни в скрежет зубовный. Самое удивительное, что человек не верит даже в собственную смерть. Уже бывает, что и жена при смерти, и сестру уже Бог прибрал, а человек все денежки собирает. Куда? Эти денежки каждый день дешевеют чуть не в десять раз. Нет, все равно – вот насколько пристрастие велико. Сейчас мы живем в замечательную эпоху, когда любому наглядно видно, что не в деньгах счастье. Наоборот, в них горе. Потому что, когда у тебя ничего нет, ты ничего не потерял. Был у тебя шкаф, стол, стул, они и остались. А если у тебя было много денег, то они пропадают или заставляют тебя все время что-то изобретать, чтобы их сохранить. Это Бог о нас заботится, демонстрируя нам всю глупость этих вещей и несерьезность их с точки зрения слова Божия. А человек никак не хочет этого понять, потому что пристрастился.

Поэтому духовная жизнь всегда начинается с покаяния. Нет покаяния – и духовной жизни быть не может. А если мы хотим достичь жизни духовной, которая есть общение с Богом, тогда, чтобы пробиться к Богу сквозь тучу помыслов, сквозь свои страсти, сквозь греховную пелену, в которой мы живем, чтобы из этого мрака вырваться к Божию свету, нужно сделать только одно – покаяться. С покаяния нужно начинать каждый день и каждый день покаянием завершать. Надо все время, каждый день трудиться над тем, чтобы в себе что-то изменить. Надо посмотреть на себя, на свою жизнь, на свои поступки и увидеть: что в моих поступках, словах, мыслях противоречит слову Божию? И то, что увидишь, начинать менять, каждый день над этим трудиться.

Труд этот состоит из двух направлений. Первое: надо изо всех сил удерживаться от греха. А второе: все время просить Бога, чтобы Господь исправил. А то некоторые уже десятилетиями говорят: батюшка, телевизор смотрю. Ну если ты считаешь, что это грех, выброси его. Жалко выбросить – продай. Если и это не можешь, то, когда испортится, не чини. Хотя нужно-то всего: руку протянул и выключил. Подумаешь, усилие духовное. Так же и с вином. Курить бросить довольно трудно: тянет, ноет, сосет. А не пить – это вообще очень просто. Только когда третья степень алкоголизма, тогда действительно трудно, а так вообще нет никакого труда: нужно только, когда разлили по рюмкам и все пьют, взять и не пить. Ну хочется, ну не умрешь же! Но человек и этого не хочет, то есть у него нет покаяния.

Поэтому многие на исповеди одно и то же говорят, просто фиксируют: вот в этом грешен, в этом грешен. Списочек такой составляется. А изменение? Изменения никакого нет. А почему нет? Ну потому что человек не хочет каяться, не хочет меняться, он хочет, чтобы все оставалось по-прежнему. А по-прежнему оставаться не может. Вера либо растет, либо ослабевает, у нее такое свойство. Возьмем бумагу и подожжем: вот она воспламенилась, вот она горит ярким огнем, а вот она угасает. Не может огонь быть ровный, стабильный, он либо разгорается, либо гаснет. Так же и с верой: либо все время человек идет путем очищения, путем приближения к Богу, все ближе к Богу, все жизнь глубже, все духовней, интенсивней, либо, наоборот, слабеет.

Вроде и ходит человек в церковь, а уже остыл. Все ему уже ясно, все известно. Кто третий год в храм ходит, тот вообще понимает, что это все одно и то же. Ну о чем может батюшка говорить? О стяжании Духа Святого, о том, что надо мирно жить, о том, что надо молиться, храм посещать, пост соблюдать. Вот даже десяти пальцев не загнешь. Чему Церковь учит? Да все одному и тому же две тысячи лет. Богослужение? Ну понятно: вечерня, утреня простая, полиелейная или всенощное бдение; литургия вообще всегда одна и та же, тропари только меняются. Евангелие? Да я его уже читал десять раз. И люди вокруг одни и те же: так же толкаются, кто-то обиделся, этот не здоровается, тот забыл – все то же самое. И человеку уже скучно, он думает: да зачем это? Раз службу пропустил, два пропустил – и смотришь, и не умер, все по-прежнему. И засыпает душа, не хочет Бога, уши закрылись для слова Божия.

Поэтому многие из нас – и это очень прискорбно – внутри уже как-то отказались от подвига христианского, расслаблены душой и полностью погружены в жизнь мирскую. В жизнь церковную они как бы выныривают из болота время от времени глотнуть свежего воздуха, а потом окунаются опять в мир. Миром святые отцы называли мир наших страстей. Человек живет только в страстях, в своих желаниях, все у него в душе кипит, бушует. А должно быть наоборот, жизнь наша должна проходить в Церкви, мы должны быть в Церкви всегда, не только когда мы все соединяемся вместе на молитве в храме, а никогда эту связь с Богом, с Церковью не прерывать. Потому что постепенно, если мы будем жить жизнью мирской, благодать Божия от нас отступит и мы к Богу охладеем.

Один подвижник, когда у него спросили, какой есть признак того, что душа от Бога отошла, изменила Ему, сказал, что самым заметным признаком является равнодушие к богослужению, когда уже и не хочется идти в храм. Душа к этому перестает стремиться и перестает от этого что-то получать. И очень многие богослужение воспринимают не как цель. Вот мы здесь собрались все, прославили Господа нашего Иисуса Христа. Он стоит среди нас; душа наша, если она не омертвела грехом, должна это чувствовать, видеть духовными очами, что Он здесь. Что может быть драгоценней на свете такого нашего общения с Самим Богом? Нет ничего драгоценней. Поэтому душа, которая любит Христа, она будет устремляться сюда. А если тянет еще куда-то, значит, душа отдана на откуп совсем другим силам. И это очень печально, очень жалко, об этом можно слезы проливать. Это значит, душа гибнет, она умирает, ее засасывает трясина страстей. Это ужасно, это очень прискорбно, что такая драгоценность, за которую Господь не погнушался Кровь Свою пролить, гибнет.

Поэтому, если мы хотим все время гореть, нам надо вставать на подвиг, стараться все время трудиться, себя не жалеть, не жалеть своих пристрастий, не бояться с мясом от себя грех отрывать, вспоминая о том, что рядом ангел-хранитель стоит и плачет, глядя на нашу жизнь. Почему мы иногда ведем себя неподобающим образом? Потому что забываем, что у нас такое соседство, что ангел Божий все время на нас смотрит. Поэтому святая Церковь заповедала молиться ангелу-хранителю утром, вечером, при подготовке к причащению, чтобы мы постоянно помнили об этом посланнике Божием, который приставлен для того, чтобы нас спасти. А мы вообще забываем о его существовании, мы погружены в греховную свою жизнь и забываем, что приносим ему скорбь. Ну если нам на самих себя наплевать, то хотя бы подумали, что рядом стоит небесное существо, вся цель которого заключается только в том, чтобы помочь нашему спасению, а мы, бессовестные, этим пренебрегаем. Может быть, это как-то нас подвигнет на то, чтобы устыдиться. Потому что покаяние начинается всегда со стыда. Надо устыдиться.

Когда Адам был в раю, ему стыдиться было нечего, а как согрешил, сразу ему стало стыдно, он это чувство впервые ощутил. И когда мы читаем святое Евангелие, приходим в храм, слушаем песнопения божественной службы, нам тоже должно быть стыдно, что нам столько дано, а мы не отвечаем Богу любовью. Конечно, надо смиряться и знать, что мы сразу не можем стать хорошими, какими должны быть, это, к сожалению, для нас невозможно. Но каждый день нужно стараться изо всех сил быть хорошими, стараться так день прожить, чтобы, ложась спать, не было уж очень стыдно. Тогда жизнь наша начнет меняться, и меняться очень быстро. Для нас это, конечно, будет незаметно, но Бог, ангел-хранитель, все, кто нас окружает, это заметят. И тогда нам придется круг нашего общения поменять, это неизбежно. И родственники наши самые ближайшие, может быть, перестанут нас понимать и будут на нас нападать. И может быть, и с работы придется уйти, потому что все вокруг просто взбесятся.

Это неизбежный процесс, так часто бывало у святых, что жизнь их гнала с места на место и они уходили все дальше, дальше от людей к Богу. Не потому, что они людей не любили, ненавидели, а потому, что люди не могли вынести их святой жизни. Потому что тот, кто идет к Богу, он удаляется от тех, кто стоит и к Богу не идет. Поэтому «враги человеку – домашние его», если эти домашние не идут к Богу, не поспевают за ним. Поэтому круг общения будет сужаться, потому что поспевающих очень немного, а преуспевающих вообще единицы. И они друг про друга только в духе знают, что есть такие еще один, два, три человека. Между ними связь иная, духовная, Господь им Сам открывает, где кто есть, потому что они соединяются с Богом. И ангелы-хранители радуются их жизни, потому что они являются столпами Церкви, они являются хранителями этого мира, они являются продолжателями святого дела на земле.

Именно к этому подвигу нас Святая Церковь призывает, потому что это действительно подвиг. По-двиг есть непрестанное движение к Богу. А если этого движения нет, то, значит, мы стоим. Поэтому нам надо постараться жизнь свою вот так устроить, и для этого не надо менять род своих занятий, или уезжать куда-то, или семью бросать. Нет, этого Господь совсем не требует. До этого еще нам очень и очень далеко. В нашей жизни есть такие вещи, которые бросать нужно сегодня же. И каждый из нас должен сам определить, что нужно бросать сегодня. И так потихонечку надо освобождаться от этих цепей. Потому что то, что нас к миру привязывает, это все нам в Царствии Небесном не понадобится, это все нам будет вредить. Поэтому от этого надо освобождаться еще здесь. Тогда душа будет окрыляться и возноситься к Небу – возноситься ангелами нашими хранителями. Помоги нам в этом всем, Господи. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского, 20 ноября 1991 года, вечер