Рецензии на: С. В. Троицкий. Диакониссы в православной Церкви; Св. Олимпиада диаконисса IV века и другие диакониссы древней Церкви; Прот. Николай Добронравов. Диакониссы в древнем христианстве

И только кто сознается в преступном своем деянии, по его разрешении, «вновь оздравеет». Таким образом, в связи с применением «псалмокатары» существовала вера в то, что подпавший ей поражался неизлечимым недугом, результатом которого должна быть ужасная смерть. Этого мало. В виду того, что одновременно с проклятием возносилось моление – „да не разсыплется тело” проклинаемого, конечным результатом применения «псалмокатары» считалось еще и то, что тело умершего под нею не предается тлению, сохраняя безобразный вид. Отсюда, наконец, подпавший проклятию мыслился по смерти так называемым „вуркулаком»,– существом, которое могло приносить всяческий вред и верование в действительное бытие которого чрезвычайно сильно было укоренено (да имеет место и теперь) у всех греков (стр. 53–54). Сочинение профессора А. И. Алмазова представляет несомненный интерес для лиц занимающихся вопросами литургики и каноники. Желаем его автору полного успеха в его плодотворной научной деятельности.

Профессор М. Красножен.

Из перечисленных сочинений только книга С. В. Троицкого может быть названа исследованием и заслуживает серьезного разбора. Коротенький очерк прот. Добронравова, написанный с популярною целью, в общем не заключает ничего неверного, и только одно место представляется сомнительным. «Хотя, говорит автор (стр. 5), над диакониссами и совершалось посвящение, однако оно никогда не приравнивалось к посвящению епископскому, пресвитерскому и диаконскому, т. е. не было хиротонией, что особенно старались отметить соборы как вселенские (19 правило первого Никейского собора), так и поместные. Поэтому диакониссы не могли совершать таинств». Однако и диаконы не совершают таинств, тем не менее над ними совершается такая же точно хиротония, какая совершалась над диакониссами, и как увидим ниже 19 правило Никейского собора имело иной смысл.

Анонимный автор пересказал безо всякой критики житие св. Олимпиады, с которой вел переписку Иоанн Златоуст, и кроме того доказал, что имеет самое смутное представление о постановлениях, касающихся диаконисс. Возраст дев-диаконисс, говорит анонимный автор, определялся не ранее 40 лет и посвящение допускалось не иначе, как по тщательном испытании их безукоризненной нравственности. Исключения из общего правила неоднократно допускались епископами. Факт этот подтверждается и некоторыми указами императоров, где говорится о диакониссах. Исключения допускались однако «лишь для лиц, отличавшихся особенно благочестивою жизнью; они сразу назначались диакониссами без всякого испытания, хотя бы и не достигли сорокалетняго возраста» (стр. 107). Автор ссылается при этом на 123 новеллу Юстиниана, в которой ничего подобного нет и которая категорически постановляет, что нельзя рукополагать диакониссу раньше сорока лет.

О посвящении в сан диакониссы анонимный автор говорит следующее: «Существует предание, что епископ препоясывал посвященную диакониссу иподиаконским орарем крестообразно, так что концы ораря скрывались под мантией. Несомненно неверно, будто при рукоположении диаконисс, которое совершалось в алтаре по освящении даров, читалась молитва, произносимая при хиротонии священнослужителей: «Божественная благодать, немощная врачующая» и т. д. и будто диаконисса в алтаре, приобщаясь св. даров, брала в руки чашу и ставила ее на престол» (стр. 110). То, что автор называет преданием, в действительности есть чин рукоположения диакониссы, который напечатан в известном евхологие Гоара и в издании А. А. Дмитриевского. Из этого чина автор мог бы узнать, что при рукоположении диакониссы читалась вышеуказанная молитва и что диаконисса приобщалась в алтаре, брала в руки чашу и ставила ее на престол.

В новейших богословских энциклопедиях, русской и французской (Vacant et Mangenot, Dictionnaire de théologie catholique) говорится, что первой диакониссой была Фива, упоминаемая aп. Павлом, и что институт диаконисс существовал уже в апостольские времена. Анонимный автор также называет Фиву диакониссой и приводит следующий текст: «Представляю вам Фиву, сестру нашу, диакониссу Церкви Кенхрейской, примите ее для Господа, как прилично святым, ибо она была помощницей многим и мне самому» (Римл. XVI, 1–2). О. Добронравов справедливо замечает, что в Священном Писании о диакониссах не упоминается. Правда, ап. Павел называет Фиву по греческому подлиннику диаконом церкви Кенхрейской, но ничем нельзя доказать, что апостол в этом месте употребляет слово диакон, как обозначение особой должности, на которую была избрана церковью Фива, а не желал только сказать, что эта святая женщина сама добровольно, без всякого церковного избрания, служила святым, т. е. христианам, в разных обстоятельствах их жизни и ему самому. Поэтому едва ли правильно в русском переводе синодского издания Нового Завета Фива названа диакониссой, а не просто служительницей, как по-славянски (стр. 1). С этим согласен и г. Троицкий. Слово ἡ διάκονος, говорит он, имеет в греческом языке помимо технического и обыденное значение, что часто забывают новые исследователи, а между тем в тех исключительных случаях, когда это слово применяется в памятниках двух первых веков к служащим церкви женщинам, оно везде употребляется во втором смысле, а не в первом. В Новом Завете слово это употребляется только один раз (Римл. 16, 1), но вопреки многим исследователям понимать его в том же смысле, как понималось оно в III веке, т. е. в смысле термина для обозначения особого церковного чина немыслимо, так как было бы совершенно необъяснимо, почему апостол при перечислении служащих в церкви лиц ни разу не употребляет слово ἡ διάκονος, тогда как о вдовах он упоминает и трижды подчеркивает, что речь идет не о вдовах в обычном смысле, а о вдовах церковнослужительницах (стр. 20–21).

Верную мысль автор доказывает очень неудачным способом. Один раз апостол Павел все-таки называет Фиву, служившую в церкви Кенхрейской, ἡ διάκονος. 0 вдовах же говорится в посланиях к Тимофею. Протестантская критика с Гарнаком во главе считает, что в основе посланий к Тимофею лежат послания aп. Павла 59–64 г., но что они были переработаны около 90–110 г. и в них даже сделаны еще более поздние вставки в середине II века (Harnack, Geschichte der altchristlichen Litteratur II 484). Указанное место послания к Римлянам читается в греческом тексте так: Συνίστημι δὲ ὑμῖν Φοίβην τ ὴ ν ἀδελφ ὴ ν ἡμῶν οὖσαν διάκονο ς τῆς ἐκκλησίας τῆς ἐν Κεγχρεαῖς. Два выражения требуют тут истолкования: ἐ κκλησία и διά κονος. Церкви в позднейшем смысле слова с установившейся иерархией и определенным богослужением еще не было в апостольские времена, и на апостольском языке слово ἐ κκλησία еще близко подходит к его классическому значению и употребляется в смысле христианской общины. Христиане всегда называли свое собрание ἐ κκ λησία, и так же выражается ап. Павел (C.Weizsäcker , Das Apostolische Zeitalter der Christlichen Kirche, S. 39, 185, 548). Слово „диаконос» имеет в посланиях an. Павла очень широкое значение. Этот термин прилагается к делу Христову, Христос называется диаконом, т. е. служителем ради истины Божией во утверждение обетования отцов (Римл. XV, 8). О себе самом апостол говорит, что он диакон Христа, т. е. служитель Христа (Ефес. III, 7), что он диакон тела Христова (Колос. I, 25). Ближайший сотрудник ап. Павла Тимофей называется также диаконом Бога, т. е. служителем Божиим (1Сол. III, 2). По отношению к общине, как замечает Вайцсекер, можно отличить троякого рода диаконство, во-первых апостольскую деятельность, во-вторых старшин общины, в третьих благотворительную деятельность. Во втором и третьем значении термин диаконос прилагается к Фиве, вообще же у апостола Павла диакон не означает особого сана ни в смысле брата милосердия, ни в смысле более позднем, помощника при богослужении (Weizsäcker, S. 611). Фива называется также προστάτις, предстоятельницей, заступницей, и это выражение означает патронессу общины. Патрон общины был только почетным титулом, связанным не с обязанностями, а с добровольным служением. Таким лицом был Стефан, который трудился на пользу общины и которому Коринфяне должны были повиноваться. Ему соответствует по своему положению Фива, патронесса Коринфской гавани Кенхреи, которая также, как Стефан называется диаконом, потому что добровольно несет служение Божие. С Фивой можно сопоставить упоминаемую вслед за ней Прискиллу, в доме которой собиралась община для молитвы (I Коринф. XVI, 19). Такими патронессами, предоставлявшими свой дом общине и принимавшими на себя обязанность угощать посещающих общину чужестранцев и заботу о бедных и больных, были Нимфа, в доме которой собиралась Лаодикейская община (Колос. IV, 15), Еводия и Синтихия в Филиппах (Филип. IV, 2. L. Zscharnack, Der Dienst der Frau in den ersten Jahrhunderten der christlichen Kirche, S. 46). Следовательно, Фива, одна из благочестивых женщин, содействовавших апостольской миссии, не была все-таки диакониссой, потому что никем не поставлялась и не избиралась на должность и не имела ни определенных прав, ни определенных обязанностей.

Древнейшее упоминание о диакониссах, по мнению многих исследователей, находится в письме Плиния, который в царствование Траяна назначен был проконсулом Понта и Вифинии и обследовал там христианскую религию. В 112 г. он писал, что подверг пытке двух служанок, называемых диакониссами (Ер. X, 97. Quo magis necessarium credidi ex duabus ancillis, quae ministrae dicebantur, quid esset veri et per tormenta quaerere). Что ministrae у Плиния соответствует греческому термину диаконисса заключают из одного места толкования Оригена, сохранившегося только в латинском переводе; говоря о Фиве, он делает вывод, что и женщины могли находиться на церковной службе (etiam feminas in ministerio ecclesiae constitui et haberi feminas ministras in ecclesia. Lommatzsch VII, 429). С таким толкованием С. В. Троицкий не согласен. Он думает, что в первые века слову ministrae могло соответствовать не только ἡ διάκονος, но пожалуй гораздо ближе слово ὑπηρέτις (стр. 24), но никаким текстом не доказывает возможность такого перевода. В виду того, что во втором веке греческий термин διάκονος не имеет еще вполне определенного значения и Плиний ничего кроме названия какой-то должности не сообщает, вопрос остается открытым и к тому же существенного значения не имеет.

Только со второй половины III века мы имеем подробные сведения о диакониссах и только начиная с этого времени мы можем утверждать, что существовало учреждение диаконисс с ясно очерченным кругом прав и обязанностей. Древнейшие сведения мы находим в памятнике, известном под названием Сирийской дидаскалии, написанном не позже второй половины третьего века. Происхождение диаконисс остается до сих пор невыясненным и не редко смешивают диаконисс со вдовами и полагают, что институт диаконисс заменил более ранний институт вдов. «История женских церковных должностей, замечает Цшарнак, видуата и диаконата пребывает во тьме. Сомнительно даже, удастся ли новому исследованию пролить на этот вопрос новый свет. Наше незнание женской деятельности в древней церкви происходит от недостатка источников и неизвестности, когда и где произошли имеющиеся у нас источники. Определенно датированные источники, к которым относятся почти исключительно отцы церкви, очень немногочисленны, a церковно-юридические памятники, дающие обильный материал, проблематичны, возраст их и родина оспариваются и поневоле приходится ограничиваться немногим, что можно прочно установить» (Zscharnack, S. 99). Г. Троицкий старается выяснить происхождение диаконисс и указывает на их отношение к вдовам. «В церкви, говорит он, помимо вдов в обычном смысле были женщины-церковнослужительницы, также называемые вдовами, и в христианском обществе первых веков одно и тоже слово получило два разных значения» (стр. 17). Далее он сообщает: «чин вдов разслоился на двое, на многочисленный чин вдов, лишь содержимых церковью, и малочисленный, но имеющий большее значение чин вдов, не только содержимых церковью, но и служащих ей» (стр. 33). Не следует, конечно, называть чином тех бедных вдов, которые находились на попечении церкви. Древняя церковь заботилась о вдовах и сиротах. Апостол Иаков говорит, что истинная вера проявляется в попечении о вдовах и сиротах (I, 27). Бедных вдов кормили (Деян. VI, 1) и из них выбирали некоторых, отличавшихся благочестием, и возлагали на них служение. В первом послании к Тимофею совершенно определенно говорится о вдовицах, в которых нельзя видеть только бедных, находившихся на попечении церкви. „Вдовица должна быть избираема не менее, как шестидесятилетняя, бывшая женою одного мужа, известная по добрым делам, если она воспитала детей, принимала странников, умывала ноги святым, помогала бедствующим и была усердна ко всякому доброму делу” (V, 9–10). Тут постановлено, что избираться должна вдовица, имеющая от роду не менее 60 лет, бывшая замужем только раз и засвидетельствовавшая себя добрыми делами. В приведенном тексте важныдва указания: вдовицы выбирались, и выборы их были обставлены известными условиями. Ясно, что выборы могли происходить только из вдов, принадлежавших к общине. Из указания на непригодность молодых позволительно догадываться, что избранные вдовицы должны были посвятить себя Богу, ходить по домам и обращать в Христову веру неверующих.

Чтобы познакомиться с институтом вдов, необходимо обратиться к Сирийской дидаскалии, в которой мы находим целый ряд постановлений. Об отношении чина вдов к чину диаконисс г. Троицкий выражается неясно и сам себе противоречит. „На Востоке, говорит он, чин вдов раскололся на два чина, чин вдов и чин диаконисс. Весьма рано среди вдов явилось своего рода разделение труда и тогда как на долю одних – большинства выпали лишь обязанности общие и всем членам церкви – пост и молитва, на долю других – меньшинства выпали обязанности в собственном смысле церковно-служительския” (стр. 47–48). Далее мы читаем: „По своему происхождению чин диаконисс не есть особый чин от чина вдов, а есть лишь ветвь этого чина. Другими словами чин диаконисс относится к чину вдов как вид к роду” (стр. 50). Из этого как будто следует вывести, что полномочия вдов были шире полномочий диаконисс, что диакониссы исполняли часть обязанностей, возложенных на вдов. В действительности же было наоборот: обязанности диаконисс были шире обязанностей вдов. Через несколько страниц мы находим у г. Троицкого уже другое. “Начиная с Дидаскалии, говорит он, мы имеем уже не один чин вдов, а два самостоятельных чина, чин вдов и чин диаконисс. Каждый из них имеет свое название, свой круг обязанностей и свою историю” (стр. 52). Это совершенно верно, но с этим не вяжется утверждение, будто диакониссы относятся к вдовам, как вид к роду. Наконец, автор еще раз повторяет первое утверждение и опровергает то, что написал на стр. 52. Все то, что говорится в Дидаскалии о вдовах, уверяет г. Троицкий, относится к диакониссам, так как, что говорится о роде, относится и к виду (стр. 66).

Мы сделали бы крупную ошибку, если бы поверили автору и перенесли бы на диаконисс все то, что в Дидаскалии сказано о вдовах. В этом памятнике совершенно ясно говорится об институте вдов, который называется вдовством ( τ ὸ χηρικόи в том смысле, как мы говорим: иерейство, диаконство). Глава о вдовах начинается следующим постановлением: Во вдовы поставляйте имеющих не меньше 60 лет, чтобы вследствие их возраста прочна была невозможность подозрения, что они могут вступить во второй брак. Если же вы поставите во вдовы более молодую, и она не выдержав вдовства в молодые годы выйдет вторично замуж, она соделает бесчестие чину вдов и оскорбит Бога не потому, что вступила во второй брак, а потому что не сдержала своего обещания. Вдовами в смысле церковнослужительниц могли быть только старые и добродетельные женщины, но обязанности их не очерчены в Сирийской дидаскалии сколько-нибудь определенно. В ней говорится только, что вдовы обязаны исполнять поручения, которые возлагаются на них старшими, они должны исполнять повеления епископа. Вдовы должны быть скромны и повиноваться епископам, пресвитерам и диаконам, а также диакониссам. Из этого мы в праве заключить, что вдовы и не имели определенно очерченного круга обязанностей. Они занимали почетное положение в древней христианской общине. Это видно из так называемых Апостольских постановлений. Причащались св. Таин в известном порядке, сначала епископ, пресвитеры, диаконы, иподиаконы, чтецы, певцы, а из женщин сначала диакониссы, потом вдовы, вслед за ними дети и наконец весь народ (Funk, Const. Apostol. VIII, 13, 14. Κα ὶ μετὰ τοῦτο μεταλαμβανέ τω ὁ ἐπίσκο πος, ἔπειτα οἱ πρεσβ ύτεροι, κ α ὶ oἱ διάκονοι κ α ὶ oἱ ὑποδιάκονοι κ α ὶ oἱ ἀναγνῶσται κ α ὶ oἱ ψάλται, κ α ὶ ἐν ταῖς γυναιξὶν α ἱ διάκονοι κ α ὶ α ἱ χ ῆ ραι, εἶτα τὰ παιδία κ α ὶ τότε πᾶς ὁ λαός). Следовательно, вдовы выделяются из толпы прихожан. Из этого же места видно, что вдовы отличаются от диаконисс, и некоторые новейшие исследователи совершенно напрасно смешивают два разных института. Их категорически отделял друг от друга известный византийский канонист Матвей Властарь, живший в XIV веке, когда диакониссы уже прекратили свое существование. Он прямо говорит: одно было некогда учреждение диаконисс и другое учреждение вдов (Syntagma, γ с. 11.”Ἐτερον δ’ἦν ποτὲ τὸ τῶν δια κ όνων γ υ ναι κ ῶν τάγμα κ α ὶ ἔ τερον τὸ τῶν χηρῶν). Слова Властаря оправдываются древнейшими источниками. По справедливому замечанию г.Троицкого название диаконисс впервые встречается в памятниках III века, Дидаскалии (стр. 50), но в форме ἡ γυνὴ διάκονο ς или ἡ διάκονο ς. Напрасно говорит г. Троицкий, что диакониссы в Сирийской дидаскалии еще не совершенно обособились от вдов. В этом памятнике вдовы всегда отделяются от диаконисс, никогда друг с другом не смешиваются. Слушайте вы, светские люди, говорится в Дидаскалии, избранная Божия община, слушай, священная кафолическая церковь, вот каковы ваши архиереи, иереи и пресвитеры и левиты ваши, диаконы, чтецы, певцы и привратники, диакониссы ваши и вдовы и девы и сироты ваши (II, 26, 1). Тут названы разные категории лиц по степени их важности, архиереи, иереи, церковнослужители, к которым относятся диаконы, чтецы и пр., отдельно упомянуты женщины, диакониссы и вдовы. Вслед за тем находим в Сирийской дидаскалии следующее уподобление: епископ сравнивается с Богом Отцом, которому должен служить диакон, как Христос служил Отцу, диаконисса же должна быть почитаема символически наравне с Духом Святым, пресвитеры уподобляются апостолам, так как они должны быть учителями богопознания, вдовы сравниваются с жертвенником, девы с кадильницей и фимиамом (II, 26, 5).

Совершенно определенно выражена разница между диакониссой и вдовой в Апостольских постановлениях: вдова не рукополагается, но если она давно уже потеряла мужа и отличается добродетельной жизнью, как Иудифь и Анна, она может быть причтена к чину вдов (Funk, Const. Apost. VIII, 25, 2 – χήρα ο ὐ χειροτονεῖται, ἀλλ’ . . . κατατασσέσθω εἰς τὸ χηρικόν), диаконисса же рукополагается. „Если посвящения диаконисс сначала и не было, говорит г. Троицкий, то оно явилось довольно рано.

Первое датированное и авторитетнейшее свидетельство о хиротонии диаконисс это 19 правило первого вселенского собора. О смысле этого правила существует обширная литература. Этот смысл неодинаково понимали уже древние толкователи правила Зонара и Вальсамон с одной стороны и Аристин с другой. Различные мнения о нем высказывали виднейшие западные богословы. Но многовековой спор о смысле этого правила не привел до сих пор ни к какому прочному результату, и мы не имеем, таким образом, возможности опереться ни на православных ни на инославных ученых. А между тем правило это в истории церковного служения женщины имеет чрезвычайно важное значение. Поэтому необходимо рассмотреть его с возможною обстоятельностью и попытаться установить его истинный смысл. В правиле идет речь о порядке приема в православную церковь павлианистов, последователей епископа антиохийского, Павла Самосатского, низложенного за ересь. Крещение павликиан, будучи правильно формально, было неправильно по существу, так как они влагали в формулу крещения другой смысл” (стр. 163–165). Автор приводит славянский перевод 19-го правила Никейского собора (из Книги правил), который гласит так: О бывших павлианами, но потом прибегнувших к кафолической церкви, постановляется определение, чтобы они все вообще вновь крестимы были. Аще же которые в прежнее время к клиру принадлежали, таковые, явясь безпорочными и неукоризненными, после перекрещивания, да будут рукоположены епископом кафолической церкви. Аще же испытание обрящет их неспособными к священству, надлежит им изверженными быти из священнаго чина. Подобно и в отношении к диакониссам и ко всем вообще причисленным к клиру, тот же образ действования да соблюдается. О диакониссах же мы упомянули о тех, которые по одеянию за таковых приемлются. Ибо впрочем они никакого рукоположения не имеют, так что могут совершенно счисляемы быти с мирянами” (стр. 165– 166).

Мы имеем еще другой русский перевод, сделанный Казанской духовной академией, которого автор не приводит (Деяния вселенских соборов, т. I). Там 19 правило читается так: „Касательно обращающихся к православной церкви из ереси павлианской постановлено непременно перекрещивать их. Те из них, которые в прошедшее время считались в клире, если окажутся безпорочными и неукоризненными, по перекрещению должны принять рукоположение от епископа православной церкви. А если при испытании окажутся неспособными, должны быть исключены из клира. То же постановление надлежит соблюдать и в отношении к диакониссам и вообще ко всем, которыя числятся в церковном чине. Диакониссы же, о которых мы упоминаем, только по внешности причисляются к этому званию, так как не имеют на себе никакого руковозложения и могут считаться совершенно в числе мирян”. Оба перевода не вполне удовлетворительны и для правильного истолкования 19 правила приходится обратиться к греческому тексту, который гласит: Περὶ τῶν παυλιανισάντων εἶτα προσφυγόντων τῇ καθoλικῇ ἐκκλησία δρος ἐκτέθειται ἀναβαπτίζεσθαι αὐτούς ἐξάπαντος. Εἰ δέ τινες τῷ παρεληλυθότι χρόνῳ ἐν τῷ κλήρῳ ἐξητάσθησαν, εἰ μὲν ἄμεμπτοι καὶ ἀνεπίληπτοι φανεῖεν ἀvαβαπτισθέντες, χειροτονείσθωσαν ὑπò τοῦ τῆς καθολικῆς ἐκκλησίας ἐπισκόπου. Eἰ δὲ ἡ ἀνάκρισις ἀνεπιτηδείους αὐτούς εὑρίσκοι, καθαιρεῖσθαι αὐτούς προσήκει. ‘`Ωσαύτως δὲ καὶ περὶ τῶν διακονισσῶν καὶ δλως περὶ τῶν ἐν κλήρφ ἐξεταζομένων ὁ αὐτὸς τύπος παραφυλαχθήσεται. Ἐμνήσθημεν δὲ τῶν διακονισσῶν τῶν ἐν τῷ σχήματι ἐξετασθεισῶν, ἐπεὶ μηδὲ χειροθεσίαν τιиὰ ἔχουσιν, ὣστε ἐξάπαντος ἐν τοῖς λαἴκоῖς αὐτὰς ἐξετάζεσθαι. Тут прежде всего бросается в глаза последняя фраза. Диакониссы не рукополагались и причислялись к мирянам. Однако раньше в том же правиле говорится, что диакониссы, оказавшиеся достойными, могут быть рукоположены епископом. Как примирить это явное противоречие? Постановлению Никейского собора придавали разные толкования, из которых г. Троицкий приводит некоторые. Вполне основательно отвергает он объяснения Вальсамона и Зонары. Эти византийские канонисты полагают, что в правиле различаются два рода диаконисс, диакониссы в собственном смысле, имеющие посвящение, и кандидатки в диакониссы, такового не имеющие и принимаемые за диаконисс лишь по одежде. Но во второй фразе, говорит г.Троицкий, нет ни малейшего намека на то, что в ней говорится не о тех диакониссах, что в первой, и наоборот в ней прямо сказано, что здесь разумеются те же диакониссы, о которых упомянуто и ранее (стр. 167). Панковский в специальной работе о диакониссах (Pankowski, De diaconissis, Ratisbonae 1866), следуя Баронию и Юстеллу, уверяет, что диакониссы не получали настоящего рукоположения наравне с другими священнослужителями, и поэтому вселенский собор постановляет, что диакониссы должны быть причислены к мирянам. В виду того, что ни переводы, ни толкования не помогают уяснить смысл правила, г. Троицкий считает необходимым обратиться к греческому подлиннику и уверяет, что он нашел ключ к пониманию 19 правила первого вселенского собора и стоит лишь применить его к делу, как все станет просто, ясно и понятно (стр. 172). Автор думает, что ключ заключается в слове ἐπεί, что союз этот надо перевести так, как он переводится в классическом языке. По словам г. Троицкого в классическом языке союз ἐπεὶ прежде всего имеет временно-условное значение и потому переводить его в 19 правиле следует не „ибо”, как перевели его все переводчики, а „если”, „когда”. Вместе с тем и коррелятивный ему союз ὥστε нужно переводить не „так что”, а „то”. Что такой перевод, говорит г. Троицкий, будет грамматически вполне правилен, это можно видеть из всякого порядочного словаря, а логически он является единственно возможным, так как только при таком переводе смысл 19 правила будет вполне ясен и даже тени противоречия в нем не будет (стр. 173–174). Автор предлагает следующий перевод: „Это самое определение нужно соблюдать также и по отношению к диакониссам и вообще ко всем включенным в клир. Но мы упомянули о диакониссах, включенных в этот чин, а когда они никакого посвящения не имеют, то их вообще нужно включить в число мирян”. Действительно ли после такого перевода 19 правило стало ясным и действительно ли исчезло из него противоречие? Г. Троицкий поступил еще решительнее и произвольнее, чем Зонара и Вальсамон. Он прямо утверждает, что диакониссы были двух родов: одни имели посвящение, другие нет. Собор предписывает диаконисс павлианистов, имеющих посвящение, по перекрещивании и по испытании посвящать снова, если они окажутся того достойными, а не имеющих его по перекрещивании причислять к мирянам (стр. 177). Однако, с филологической точки зрения и перевод Казанской духовной академии, и перевод г. Троицкого не выдерживают критики.

Союз ἐπεὶ в классическом языке имел двоякое значение, временной частицы и причинной. С одинаковым правом можем мы перевести ἐπεὶ через когда и потому что. Но конструкция греческой фразы понята г. Троицким неверно и частица а введена им произвольно, ее нет в греческом тексте, где нет того противоположения, которое придумал автор. Греческую фразу мы могли бы перевести только следующим образом: Упомянули же мы о диакониссах, включенных в этот чин, когда они никакого посвящения не имеют, так что их вообще нужно включить в число мирян. Очевидно, что тут когда не у места и не дает надлежащего смысла. Сделав непозволительную натяжку в переводе, г. Троицкий приходит к выводу в высшей степени невероятному. „Одни диакониссы имели посвящение, говорит он, другие нет. И вот собор предписывает диаконисс павлианистов, имеющих посвящение, по перекрещивании и по испытании посвящать снова, если окажутся того достойными, а не имеющих его по перекрещивании причислять к мирянам” (стр. 176–177). Надо думать, что с тех пор как введено было рукоположение диаконисс, вдовы и девы получали наименование диаконисс (по аналогии с пресвитерами и диаконами) с того дня, когда над ними совершена была хиротония. Трудно представить себе, чтобы не посвященная женщина могла быть причислена к церковному чину и носить одинаковое с диаконом название церковнослужителя. Странное явление, неизвестное нам из каких-нибудь других источников, проистекает исключительно из грамматически неправильного перевода г. Троицкого. Объяснения требуют не только союз ἐπεί, но также выражение ἐν τῶι σχήματι ἐξετάζεσθαι. Встречающееся в 19 правиле выражение ἐν τῶι κλήρῳ ἐξεταζόμενοι равнозначаще с выражениями ἐν τῶι κανόνι ἐξεταζόμενοι (прав. 16 Никейск. собора Rhalli et Potli II, 148), ἐν τῶι κλήρῳ κατηριθμημένοι (прав. 2 Халкидонского собора, ibid. р. 217), ἐν τῷ κλήρῳ κατειλεγμένοι (ibid. p. 220), ἐν κλήρῳ τεταγμένοι (ibid. p. 232). Зонара объясняет τοῖς ἐν τῷ κανόνι ἐξεταζομένοις, ἤτοι τοῖς ἐν κλήρῳ τεταγμένοις, ἐν κλήρῳ καταλεγόμενοι (ibid. p. 355). Σχῆμα может значить и церковный чин и одеяние напр., монашеское. Указав на параллельные места в другом соборном правиле и новеллах Юстиниана, г. Троицкий вполне основательно предлагает переводить τῶν ἐν τῷ σχήματι ἐξετασθεισῶν включенных в этот чин. Можно перевести и так: причисленным к церковному чину или к клиру, но с переводом Казанской духовной академии (только по внешности причисляются к этому званию) никак нельзя согласиться. Руководствуясь исключительно филологическими соображениями, мы имеем полное право перевести союз ἐπεὶ словами: потому что или так как. Но если мы попробуем это сделать, мы заметим, что нарушен логический смысл фразы. Упомянули же мы о диакониссах, причисленных к клиру, потому что они не имеют даже никакого рукоположения, так что они всецело должны быть причислены к мирянам. При таком переводе нам непонятна причина, почему отцы Никейского собора упомянули о диакониссах? Если диакониссы не рукополагались и причислялись к мирянам, то казалось бы о них не следовало упоминать.

П. В. Никитин со свойственной ему любезностью указал мне на древний латинский перевод, где союз ἐπεὶ понят был в смысле причинной частицы. Руфин вставил в свой перевод церковной истории Евсевия сокращенный пересказ канонов первого вселенского собора и передает 19 правило следующим образом: XXI. Et ut Paulianistae, qui sunt Fotiniaci, rebaptizentur. XXII. Sed et diaconissas quoniam quidem manus impositionem non accipiunt, etiam ipsas inter laicos esse debere (E. Schwartz, Eusebius Werke, Bd. II, S. 969). Руфин превратил 19 правило в два постановления: 1) последователей Павла Самосатского надо перекрещивать, 2) диаконисс надо причислять к мирянам, так как они не рукополагались. При таком сокращении причинная частица действительно у места, но сокращение вполне произвольное, не соответствующее греческому тексту. Другое древнее латинское истолкование, сделанное Дионисием Малым в начале VI века, где ἐπεὶ понято также в смысле потому что, не удовлетворительно (Mansi Concilia II, 684. Meminimus autem de diaconissis quae in eodem habitu esse probantur, quod non habeant aliquam manus impositionem et ideo modis omnibus eas inter laicas deputari). В греческих словарях Pape и Коссовича указано одно место Платоновского Протагора, где ἐπεὶ соответствует русскому хотя, немецкому obwohl (Plat. Prot. 317 α Οὐ γὰρ λαθεῖ ν τούς δυναμένους ἐν ταῖ ς πόλεσι πράττειν, ἐπεὶ oἱ γὲ πολλοὶ οὐδὲν αἰσθάνονται, obwohl die grosse Menge nichts merkt). Опираясь на это объяснение, позволительно и указанную греческую фразу 19 правила перевести следующим образом: Упомянули же мы о диакониссах, причисленных к клиру, хотя они не имеют никакого рукоположения, так что их следует всецело причислить к мирянам. Противоречие все-таки остается и при таком переводе. В начале правила говорится, что епископ должен рукоположить диакониссу, а в конце, что диакониссы не рукополагаются. Возможно ли сгладить это противоречие и истолковать 19 правило так, чтобы оно представляло стройное целое? Мне представляется это возможным и разгадку я нахожу в комментарии Аристина.

Этот византийский канонист написал по поводу 19 правила следующее: Так как их (т. е. павлианистов) диакониссы не имеют рукоположения, то если они присоединяются к кафолической церкви и крестятся, причисляются к мирянам (Rhalli et Potli II, 162). Следовательно, по мнению Аристина требовала истолкования только последняя фраза, так как в ней прямо не сказано, о каких диакониссах идет речь. Аристин объясняет, что отцы Никейского собора имели в виду еретических диаконисс. Старые писатели Томассен (Vetus et nova ecclesiae disciplina, Paris. 1688) и Бинтерим (Denkwürdigkeiten der christlich-kathol. Kirche, цитата у Pankowski, p. 39) приняли это толкование, но не обосновали его. Самостоятельно Н. П. Аксаков заметил следующее: „Как крещение, так и рукоположение, полученные раньше от павлиан, признаются со стороны собора недействительными, несуществующими, а потому он постановляет всех, прибегнувших снова, крестить, а бывших клириками снова рукоположить, если по испытании они окажутся того достойными. То же относит собор и к диакониссам, ибо рукоположения они не имели, так как преподанное еретиками не есть и не было рукоположением, как и преподанное ими крещение не есть и не было крещением. Никейский собор говорит о числящихся диакониссах, но не рукоположенных в таковые, ибо рукоположение еретиков – Павлиан признает недействительным” (Богословск. Вестник, 1909 г. т. III, 168). Что первый вселенский собор не признавал действительным крещение и хиротонию помянутых еретиков совершенно верно, но в то же самое время 19 правило категорически объявляет, что диакониссы никакой хиротонии не имеют, и с этой стороны толкование Аксакова в общем верное оказывается недостаточно полным. Панковский и г. Троицкий возражают против такого объяснения. Панковский говорит, что если принять толкование Томассена и Бинтерима, мы с последней фразой 19 правила не можем согласовать предшествующих слов, где о диакониссах еретиков, как и об остальных клириках сказано, что они должны быть вновь рукоположены. Каким образом, спрашивает Панковский, собор мог сказать, что диакониссы павлианистов не имеют никакого рукоположения и должны считаться мирянами, после того как он перед тем приказал их вновь рукополагать (reordinari)? Однако этого выражения „вновь рукополагать” нет в 19 правиле первого вселенского собора. Г. Троицкий находит вместе с Панковским, что при объяснении Аристина и Аксакова фраза „и в отношении к диакониссам . . . тот же образ действования да соблюдается” остается совершенно непонятной. Кроме того, говорит г. Троицкий, “правило предполагает, что устройство клира у павлианистов было совершенно аналогично устройству клира в православной церкви” (стр. 168). Последнее утверждение произвольно и относительно диаконисс и составляет предмет спора. Мне представляется, что только при толковании Аристина можно вполне логично объяснить 19 канон первого вселенского собора с начала до конца.

Ход мыслей в этом 19 правиле таков. Если еретики павлианисты пожелают присоединиться к православной церкви, их следует перекрещивать. Если к православной церкви пожелают присоединиться духовные лица из еретиков, то пусть их после испытания рукоположит православный епископ, предварительно и их перекрестивши, в случае они это испытание выдержат. Так как диакониссы были единственными в своем роде, единственными женщинами, принадлежавшими к клиру, и могло возникнуть сомнение, как с ними поступать, отцы Никейского собора сочли полезным указать, что и относительно них должно соблюдаться то же правило, т. е. еретических диаконисс следует точно также перекрестить, подвергнуть испытанию и затем, если они окажутся достойными, православный епископ может их рукоположить. Далее собор поясняет, что о диакониссах еретиков можно было и не упоминать, так как у павлианистов диакониссы не имеют рукоположения и их следует причислять к мирянам. Значит относительно диаконисс совершенно достаточно было бы того, что сказано в самом начале правила. Всякий еретик, последователь Павла Самосатского, желающий присоединиться к православной церкви, должен быть перекрещиваем. Допустим, что к православной церкви пожелала присоединиться еретическая диаконисса. Так как она не имела в своей еретической церкви хиротонии, она является для православной церкви обыкновенной светской женщиной, которая может быть согласно существующим постановлениям принята в число диаконисс и рукоположена православным епископом. Ни о каких других духовных лицах собор не распространяется, он делает постановление о всех клириках вообще и разные оговорки касаются исключительно диаконисс. Оговорки эти были необходимы, потому что между практикой еретиков и практикой православной церкви существовала некоторая разница. Осуждение Павла Самосатского произошло в 268 году и нет ничего невероятного в том, что рукоположение диаконисс введено было в православной церкви после этого года, а еретики не последовали примеру православных. При таком понимании 19 правила первого вселенского собора в нем не оказывается противоречия. В первом случае говорится о том, что православный епископ рукополагает диаконисс, во втором, что у еретиков-павлианистов диакониссы не рукополагались. Таким путем устраняется и мнимое противоречие между первым и третьим вселенским собором. Пятнадцатое правило Халкидонского собора гласит, что диаконисса не должна быть рукополагаема раньше 40-летнего возраста. Если мы будем думать, что отцы Никейского собора не допускали хиротонии диаконисс, противоречие между соборами окажется необъяснимым, так как последующие соборы постановили соблюдать все постановления предыдущего.

Законы, имевшие отношение к диакониссам, г. Троицкий приводит довольно полно и подробно, хотя не освещает их с общей точки зрения и допускает некоторые неточности. Так напр. мы узнаем, что похищавший диакониссу наказывался смертной казнью. Не мешало бы прибавить к этому, что так же сурово каралось похищение всякой свободной честной девушки. Говоря о тяжебном деле против диакониссы, т. е. о гражданском иске, автор упоминает о подсудимых, тогда как в гражданском процессе есть только стороны, но нет подсудимых. Г. Троицкий ничего не говорит об отказанном в пользу диакониссы легате и о завещаниях диаконисс. Когда диаконисса умирала без завещания и после нее не оставалось никаких родственников, имущество ее по закону Феодосия от 434 г., вошедшему в Юстинианов кодекс (Cod. J. I, 3, 20), переходило к церкви или монастырю, к которым она принадлежала. Император Валентиниан издал в 455 г. постановление, принятое и в Юстинианов кодекс, которое с нашей современной точки зрения представляется лишним. Если диаконисса составит законное по форме завещание в пользу церкви или духовного лица и откажет им все свое имущество или часть в виде ли денег или вещей, такое завещание должно иметь силу и должно быть приведено в исполнение (Cod. J. I, 2, 13). Такой закон мог появиться, потому что первоначально римское право не признавало, что церковь имеет пассивное наследственное право (testamenti factio passiva), т. е. право быть упомянутым в завещании. Не смотря на некоторые несовершенства, книга С. В. Троицкого все же ценное приобретение для науки. Это первое у нас обстоятельное исследование о диакониссах, пополняющее значительный пробел ученой литературы.